– Мы уже связывались с Кристиной, она не знает, где Богги, – объяснила Лидия. – Однако пообещала расспросить друзей. У нее отличные связи.
– Кристина не знает, Николь не знает, и вы не знаете? – Жанна быстро суммировала сказанное и теперь переводила встревоженный взгляд с Лидии на Леонида Филипповича и обратно. Как будто Богдан был для нее любимым членом семьи и она страшно пеклась о его благополучии.
– Он некоторое время не выходит на связь, – подтвердил Медников-старший. – Но есть шанс, что Богдан осчастливит нас своим появлением в одном из портов. Я уже говорил.
– Может быть, он просто махнул куда-нибудь на своей новой машине? – предположил Эдуард. – Ты сам говорил, у него полно друзей в Питере.
– Отпадает. Его машина в ремонте, так что Богдан в последнее время разъезжал на такси, – ответил Леонид Филиппович.
Вероника скорее почувствовала, чем услышала нотки неудовольствия в его голосе. Ему явно не хотелось обсуждать сына, и он тут же переключился на другую тему, всем корпусом развернувшись к Жанне:
– Ну-с, дорогая мадемуазель, а как там поживают стихи? Эдик сказал, у тебя фестиваль на носу. Сколько публики удается собрать?
– Нас интересует качество зрителя, – ответила Жанна, выпрямившись на стуле. Глаза ее загорелись тем нехорошим огнем, который сопровождает долгие фанатичные монологи. – Калибр зрителя.
Веронике мгновенно пришли на ум раки из монолога Жванецкого – маленькие по три рубля, а большие по пять. Но шутить вслух в такой возвышенный момент она, конечно, не рискнула.
– Под крылышком моей жены собралось много настоящих талантов, – посмеиваясь, вмешался Эдуард. – Они целый год соревновались, и теперь Жанне предстоит решить, кто из них лучше всех рифмует слова.
– Боже мой, ну хватит нести всякую чепуху, – возмутилась та. – Поэзия, как сказал Ромен Роллан, заключается не в ритмическом сочетании слов-погремушек. Так могут считать только люди наивные и пресыщенные. Поэзия – в духе, который охватывает широкие горизонты…
Лидия принялась с хрустом жевать кусочек сельдерея, всем своим видом демонстрируя безразличие к Ромену Роллану. И когда Жанна сбилась и уставилась на нарушительницу спокойствия, та раздраженно спросила:
– У нас семейный ужин или агитационный митинг?
– Извините, – сказала Вероника, доставая из сумочки тренькнувший телефон. – Я должна ответить на сообщение.
«Машина Николь стоит возле ее дома, – сообщила Маринка. – Брошена как попало, пыльная. На капоте пальцем написано «Иди в баню». Вероника тут же ответила: «Все-таки мне сдается, что Николь уехала куда-то вместе с Богданом. Ты же знаешь, она обожает свою тачку и просто так ни за что бы ее не оставила». Маринка мгновенно возразила: «Но ведь она сказала тебе, что поругалась с Богданом. Думаешь, они помирились, когда она вернулась в Москву из Крыма? И потом он ее увез? Возможно, против воли?» Вероника прокрутила эту мысль в голове, поворачивая ее так и эдак, после чего отправила новое сообщение, содержащее всего одно слово: «Зачем?» Ответа на вопрос «зачем?» никто из них не знал, и подруги уныло распрощались до завтра.
Ужин завершился ко всеобщему неудовольствию. Лидия раздражала абсолютно всех, включая официанта, добродушная физиономия которого незаметно превратилась в гримасу боли. Когда наконец вилки и ножи были отложены, а стулья отодвинуты, Вероника улизнула в свою каюту самой первой. Ей хотелось как можно скорее отыскать в соцсетях Овсянкину, чтобы понять, с кем придется иметь дело.
Блогерша, конечно же, подробно освещала свой отпуск на борту «Золотой принцессы». Она запротоколировала абсолютно все, что происходило с ней с момента упаковки чемодана до сегодняшнего вечера, который она провела на грандиозном шоу со спецэффектами. Себя Овсянкина однозначно любила. Спортивная брюнетка с короткой стрижкой и маленькой грудью, она делала много селфи и выкладывала их в сеть без фильтров и ретуши. На взгляд Вероники, девушка была смазливой, но неприятной. Так бывает, когда миловидность черт сочетается с дрянным характером.
Один из последних снимков запечатлел блогершу на открытой палубе в футболке с надписью: «Обожаю секс и печеньки». Неподалеку кучковались заинтересованные парни. Подпись под фото гласила: «Почему ни одна сволочь не предложит мне печеньку?»
Профессиональным взглядом Вероника пробежала по более или менее длинным текстам и пришла к выводу, что Овсянкина – девушка в первую очередь находчивая. Озвучивает все, что приходит в голову, концентрируется на деталях, умеет обыграть даже откровенно ерундовые ситуации. Пишет довольно бойко, но с грамматическими ошибками. Вероника изучила множество ее портретов, так что теперь легко могла узнать при встрече.
Уже засыпая, она думала о том, что, даже если Овсянкина завтра раскроет ее инкогнито, по большому счету ничего не изменится. Лайнер будет продолжать свое плавание, а им останется только гадать, что же произошло с Богданом и Николь. Откуда ей было знать, что кое-кто на «Золотой принцессе» не только знает тайну исчезновения Медникова-младшего, но и готовится предпринять нечто экстраординарное?
Проснувшись на следующее утро, Вероника первым делом вышла на балкон. Он оказался довольно просторным, отгороженным с обеих сторон от соседей глухими переборками. Открывавшийся с него вид поражал воображение – на воде плясало столько белых блесток, что казалось, будто над морем стоит солнечный мороз. Из-под брюха лайнера вываливалась пена и стремительно уносилась назад. Только так и можно было понять, что плывут они достаточно быстро. Вероника смотрела и смотрела вдаль, пока простая на первый взгляд картинка моря, солнца и бескрайнего неба не обернулась невыносимой красотой, от которой сладко заныло сердце.
Вероника знала, что совсем скоро «Золотая принцесса» прибудет в Сиракузы и простоит там до вечера. Сходить на берег она не собиралась. Девушке, которая путешествует по чужому паспорту, лучше сидеть тихо и не высовываться. Впрочем, по статистике, с которой она ради любопытства познакомилась в интернете, около тридцати процентов пассажиров круизных лайнеров во время путешествия постоянно остаются на борту: здесь столько развлечений, что многим жалко упускать возможность повеселиться.
Вспомнив о том, что где-то рядом находится опасная для нее Овсянкина, Вероника слегка приуныла. Подготовиться к встрече заранее просто невозможно, придется действовать по обстоятельствам и целиком положиться на удачу. Решив так, она отправилась проверять, нет ли новых сообщений от Маринки. Сообщений не было. Если бы только удалось понять, что за записку оставила им Николь! Ведь для чего-то нарисовала она дурацкие елки и скворечник? Но, увы, ничего дельного ей в голову до сих пор так и не пришло. Маринке, судя по всему, тоже.
Приняв душ, «путешественница поневоле» захотела выпить чашку кофе, причем в гордом одиночестве. Ей не хотелось дожидаться Медниковых, идти с ними в ресторан и, чинно выпрямив спину, наблюдать за тем, как Лидия ковыряет какой-нибудь фу-ты-ну-ты-сырник. Нет уж, сегодня она выпьет утренний кофе одна, на открытой палубе возле бассейна, а с собой возьмет блокнот и ручку, чтобы покончить наконец с сюжетами про Шерлока Холмса.
Нарядившись в новый сарафан и скрутив волосы в небрежный узел, Вероника подошла к зеркалу. Решив, что выглядит очень мило, она стремительно вышла из каюты. Было еще довольно рано, но некоторые туристы-жаворонки уже пробудились и, весело щебеча, разбрелись по палубам. Вероника легко обнаружила бассейн, нашла свободное местечко возле него, устроилась в шезлонге и поискала глазами официанта. Он тотчас подлетел и, заулыбавшись, слегка поклонился. Вероника на его улыбку не ответила. С недавних пор она не доверяла официантам, поэтому была строга и сдержанна. Когда кофе принесли, она сделала первый обжигающий глоток и, открыв блокнот, занесла ручку над страницей. После чего на некоторое время выпала из жизни – увлеченно сочиняла, перечитывала, зачеркивала и исправляла. Конечно, самое главное – придумать фишку. Всего десять секунд на заставку. Задача только кажется простой, а на деле…
Увлекшись, она не заметила, как исписала несколько страниц убористым почерком. Тем временем народу вокруг заметно прибавилось, заиграла легкая музыка, и обслуживающий персонал забегал с удвоенной скоростью. «Самое время сделать маленький перерыв», – подумала Вероника. Огляделась по сторонам и призывно помахала рукой белой форменной куртке, решив, что сейчас весьма кстати будет освежающий безалкогольный коктейль. Официант выполнил заказ молниеносно и поставил на низкий столик бокал, щедро украшенный разноцветными трубочками и ломтиками фруктов. Вероника устроилась поудобнее, отложила блокнот, расправила сарафан на коленях и сладко потянулась. Подняла голову вверх и целую минуту смотрела в небо, до тех пор пока перед глазами не поплыли желтые пятна. Потом, не глядя, взяла со столика бокал, оказавшийся на удивление тяжелым, сунула трубочку в рот и…
…И тут же уперлась взглядом в металлический дротик, который болтался в коктейле среди пластиковых вилочек и прочей мишуры. Вероника невольно дернулась, дротик сделал полукруг и больно ударил ее по носу. Секунд тридцать она сидела неподвижно, в позе микеланджеловского «Опьяненного Вакха» – держа бокал перед собой и глядя на него остекленевшим взором. Потом взгляд ее ожил, метнулся сначала вправо, потом влево и в тот же миг наткнулся на человека в темных очках, который полулежал – всего лишь на расстоянии вытянутой руки! – в соседнем шезлонге. Наткнулся и тут же переместился вниз, на его ноги. Ноги торчали из льняных шорт красивые и загорелые. На правой лодыжке, словно метка смерти, чернела маленькая татуировка.
Загипнотизированная страхом, Вероника медленно встала с шезлонга и почувствовала, что не может сделать ни шага – ноги стали ватными, а мир вокруг начал медленно расплываться, будто оказался за стеклом, залитым водой. Татуированный даже головы не повернул в ее сторону. Он сидел, глядя прямо перед собой, а может быть, и вовсе закрыв глаза под темными очками. Неподвижный, словно крокодил возле маленькой птички, он ждал, не выказывая нетерпения, точно зная, что добыче не ускользнуть. Как только птичка трепыхнется, челюсти щелкнут и сомкнутся.