— Почему-то я так и подумал.
Склонившись, муж поцеловал меня в висок.
— Калеб...
— Тс-с, — и снова его палец у моих губ. — Я принесу сейчас тарелку, и ты поешь. А после приложим на глаза примочки и спать. У нас вся жизнь впереди, наговоримся ещё, сердечко моё.
С этими словами он спешно сбежал на кухню.
— Даётся мне, пока я с чистой совестью болела, кое-кто переворачивал наш привычный быт, — я покосилась на свою мухоловку.
Лапушка снова пригладила меня по руке.
— Ну как тебе он? — шепнула я заговорщически.
Цветы-ловушки затряслись.
— Я надеюсь — это одобрение. Обычно, когда тебе что-либо не нравится реакция совсем иная. Ты превращаешься в унылый, поникший, жизнью измученный цветочек. А может и прав он, и пора бы уже и вам заиметь личные апартаменты?
Что-то загремело на кухне.
Это было так непривычно — слышать, что в доме есть кто-то помимо меня. Странное чувство. Счастье вперемежку со смущением.
Снова грохот и в спальню вползла Жиря, таща за собой стул. Поставив его у кровати, она шмыгнула в коридор.
— Пухляшка! Не ешь много! — дом наполнил громкий рык мужа.
Они вернулись вместе. В руках Калеб нёс тарелку, от которой в воздух поднимался густой пар.
— А на чём бульон? — я повела носом.
М-м-м, такой насыщенный сладковатый аромат.
— Пока только рыба, — усмехнулся мой мужчина. — Отплавался твой гигантский осётр. Сегодня утром пошёл на мясо.
— Ого, как ты. — я закашлялась недоговорив.
— Оглушил взрывчаткой, — лицо Калеба стало просто зловещим.
— Я представляю, какой тарабум разлетелся по округе...
— Ни звука, детка. "Вал-3" детонирует, соприкасаясь с водой, и просто волной выкашивает всё живое в радиусе пятидесяти метров. Так что у нас осётр и парочка твоих "крокодилов". Как ни странно, Люси заявила, что их мясо схоже с курицей. Но я ещё ими не занимался. Поэтому у тебя только рыбка.
— Мужчина, ты меня пугаешь, — я сглотнула. — Ты так не выбей всю живность в округе.
— "Вал-3" не причиняет вред экологии. Он не затрагивает клетки, а оглушает именно волной. Это равно как дубиной по рыбе садануть, — сев рядом со мной, Калеб поставил тарелку на табуретку. — Давай усадим тебя удобнее, и съешь столько, сколько сможешь.
Приобняв меня, муж помог спустить ноги на пол. Придвинул табурет и обложил меня подушками. Я ощущала себя такой беспомощной, но в то же время мне нравилась его забота. Приятное чувство нужности и важности.
Не ощущая особого голода, я сняла пробу бульона, жидкость тут же обожгла воспалённое горло.
— Больно глотать, — призналась я, — горячее.
— Хм, перегрел. Сейчас, детка.
Забрав тарелку, он снова исчез в коридоре.
Закашлявшись, я взглянула в окно. По куполу медленно ползали насекомые. Теплица плотно закрыта. Через её прозрачные стены я видела, как на саженцах деревьев набухают почки. Прижились.
Снова шаги из кухни. Вернулся муж.
— Готово, Даллия. Разбавил с холодным, — Калеб вновь поставил передо мной на табурет тарелку. — Пробуй.
Я отправила в рот ложку бульона, за ней вторую..., и сама не поняла, как уничтожила всю похлёбку.
— Вкусно! — искренне поблагодарила своего кормильца.
— Ещё бы, я прекрасно готовлю, — похвалился он с задором в голосе.
— А я только учусь, но рыбу уже пожарю.
— Это хорошо, Дали. Вместе мы создадим национальную кухню Кеплера.
— Интересные у тебя планы, — я откинулась на подушки.
— А я теперь официально повар, — вытащив из кармана штанов дубликат паспорта, что выдали мне ещё на Ио, Калеб активировал его в разделе специальность.
— Хек, — хохотнула я, — вот это резкие перемены в карьере.
Забрав из его рук пластиковый документ, я не узнавала его. Всё изменилось. Кроме фото и имени. Вчитываясь в строчки, сообразила, что мой мужчина провернул со своим заключением какую-то грандиозную спецоперацию.
— Расскажешь? — прищурившись, вопрошающе уставилась на него.
— Будет время — всё распишу в деталях, — нехотя пробубнил он, но сразу стало понятно
— обманывает. Г оворить не желает. Ну ничего, расколем.
— Когда я подписывала брачный договор — спросила тебя о подвохе.
— Он в твоих руках, — Калеб смотрел на меня насторожено.
— Значит, наш брак...
— Законный, конечно. Наш брак для меня, Дали, подарок судьбы. И выигрыш вовсе не этот кусок пластика и не земля. Я получил тебя. Это то, что действительно важно.
Глава 33
И снова утро, а может и день.
Я восстанавливалась очень медленно. Просыпаясь, видела рядом с собой мужа, Жирю или Лапушку. Они словно караул держали у постели.
А ночью Калеб сражался с лихорадкой. Она возвращалась вновь и вновь, но уже не столь сильно мучила. Болезнь отступала, правда, нехотя. Лекарства, мази делали своё дело. Мой мужчина упрямо растирал мою грудь и стопы, не слушая протесты и жалобы. А под утро мы засыпали в объятьях друг друга. Холод, я забыла о нём. Прижатая к мощной груди своего мужчины, испытывала разве что смущение и огромное удовольствие.
Но вместе с тем я ловила себя на мысли, что всё правильно и по-другому никак.
Калеб словно всегда был в моей жизни. Удивительно, как за такое короткое время мы сплелись воедино. Стали родными.
Из сонной задумчивости меня вывел стук молотка.
Мой муж, кажется, что-то то ли ремонтировал, то ли разрушал...
Широко зевнув, села. Звук раздавался совсем рядом, буквально в соседней комнате. Поднявшись, накинула на плечи "министерское" одеяло и отправилась на разведку.
Уже с коридора мне открылся весь фронт работы, так сказать. Калеб сколачивал большие деревянные ящики. Вокруг него юлой крутилась Жиря, похоже, что на правах помощника.
— Гвозди, пухляшик, — скомандовал мой умелец.
Жирянка тут же суетливо полезла корешками по мелким коробкам.
Оперевшись плечом на косяк двери, я наблюдала за этим безобразием. В комнате царил хаос. Отпиленные куски дерева, пластика, стружка, разбросанные гвозди, уголки... Кошмар. Но главное, убирать это буду не я. Так что можно расслабиться. Из кухни непривычно тихо выехал Туки.
— Только припрись сюда, чугунноголовый, — прогорланил муж.
Пылесос тут же смело.
— И что же это вы тут делаете? — не выдержало моё любопытство.
Калеб обернулся и поднялся на ноги.
— Хм-м, — он нахмурился. — Я-то понятно, что делаю, а вот ты, детка, чего не в постели?
— Интересно же, что за грохот на весь дом, — я зыркнула на распакованный комплект досок, который точно привезла с собой.
— А-а-а, — подойдя ко мне, муж склонился и, проведя губами по моему виску, спустился к ушку. — Мы безобразничаем с пухляшкой — строим комнату для зелени. Но ответь, малыш, кто разрешил тебе вставать? Я же тебя полчаса назад растирал. И что в итоге? Ты не под одеялом!
— Я в одеяле! — я продемонстрировала плед. — Видишь, оно тёплое, и даже с этикеткой.
Калеб усмехнулся и потянулся за торчащим белым куском материи с надписью. Прочитал. Его лицо тут же потеряло даже намёк на веселье. Резким движением он стянул с меня одеяло и снова вчитался в мелкий шрифт.
— Откуда оно у тебя, Дали? — рявкнул муж.
— Выдали как гуманитарную помощь.
Я не понимала, что произошло.
— Как выдали? Кто? Когда? Чётко отвечай!
— Перед тем как я заболела... Сначала у соседей одеяло увидела, а потом и мне коробку привезли, — совсем растерявшись, я судорожно соображала, что могло так вывести моего всегда такого спокойного мужчину из себя.
— Бумаги для отчётности были? Подписывала?!
— Нет, — промямлила я отступая. — Просто вручили, и всё.
— А остальным? — он, казалось, не замечал, что пугает меня своим рыком.
— В городе выдавали, — обняв себя за плечи, я прикусила губу.
Что необычное ещё заметила?
— Калеб, ты меня допрашиваешь?
— Да, Даллия, — он, наконец, взглянул на меня, моргнул. Складка на его лбу разгладилась. Потянувшись ко мне рукой, подтащил к себе и снова обнял. — Так и есть, малыш, допрашиваю. И поверь, это серьёзно.
— Коробка была вскрытая, электронная печать сорванная, — спокойнее перечислила я. — И как уже сказала, мне привезли посылку, причём в дождь, а остальным выдавали с грузового вездехода.
— Там тоже были вскрытые коробки?
— Нет...— качнула головой.
— Гадство...! — он отошёл от меня и сжал руки в кулаки. — Твари.! — Замахнувшись, Калеб одним ударом переломил доску, стоящую у стены. — Что им нужно от нас?
Да, эмоции муж контролировал плохо.
— Калеб, я не понимаю...
— Всё постельное бельё госпиталей идёт на утилизацию, — перебил он меня. — А здесь указана и вовсе армейская больничка. Лежал я там как-то с сотрясением. Булыжником во время взрыва приложило. Гнилой персонал, за деньги что хочешь сделает. А это, — он сжал в кулаке одеяло. — Гражданским такое не выдадут. Надо будет к соседям прокатиться. Как тебе легче станет, сразу к ним. Хочу на их одеялко взглянуть. Там подполковник. И он точно привит. Чтобы он и не увидел!
— Одеяло причина моей болезни? — наконец, я поняла, что муж так разозлился.
— Да, детка, готов отдать руку на отсечение. Откуда ещё болезни взяться?! А эта зараза... Она, как огонь, косит всех непривитых. Уверен, в твоих сопроводительных документах пометки о вакцинации нет.
Я лишь покачала головой.
— Ничего, разберёмся. А это сжечь!
— Но...
— Сжечь, Даллия. Нет никаких бумаг, что ты это принимала. Ничего не доказать. Умные, гады. Знали, как девчонку развести.
Скомкав одеяло, он просто открыл окно и выбросил его.
На горизонте снова собирались тучи.
— Опять дождь, — уныло пробормотала я.
— Сезон такой, малыш. И не пугайся меня. Я никогда не трону. И даже если закричу, то точно не на тебя. Смело одёргивай, если тон не нравится, — вернувшись ко мне, Калеб, не предупреждая, поднял на руки. От неожиданности я ойкнула. И тут же оказалась сидеть на коробках, а сверху на плечи мне накинули тёплую куртку. Тяжёлую такую, необычную.