Первый в истории дефибриллятор создал упомянутый выше Чарльз Кайт, не имея при этом никакого представления о фибрилляции. Ход мысли Кайта был таков — раз электрический ток вызывает сокращение скелетных мышц, то должен вызвать и сокращение сердечной мышцы.
Кстати говоря, к использованию электрического тока в реанимационных целях Кайта подтолкнул один случай, отчет о котором был представлен в Королевское общество. В июле тысяча семьсот семьдесят четвертого года некий мистер Сквайерс, живший в Сохо, увидел, как из окна дома напротив выпала маленькая девочка. Казалось, что девочка умерла. Факт смерти подтвердил владелец аптеки, находившейся рядом с местом трагедии. Но Сквайерс, ставивший в домашней лаборатории опыты с электричеством, предложил родителям девочки испробовать оживление электрическим током. Те согласились. Сквайерс принес из дома несколько лейденских банок и начал обрабатывать электрическими разрядами разные участки тела девочки. После обработки грудной клетки у девочки появился пульс и восстановилось дыхание.
В самом конце XIX века два профессора Женевского университета Жан-Луи Прево и Фредерик Бателли решили повторить опыт, поставленный около пятидесяти лет назад немецкими учеными Карлом Людвигом и Морицем Хоффа. Те пропускали сильный электрический разряд через сердце живой собаки и наблюдали, как сердечные сокращения сменяются «трепыханием». Прево и Бателли хотели узнать, что будет с сердцем после повторной «обработки» электричеством. Оказалось, что повторный разряд тока с более высоким напряжением, чем первоначальный, восстанавливает нормальный сердечный ритм, возвращает собаку к жизни. Но Прево и Бателли ограничились описанием открытого ими феномена. О его практическом применении они не подумали.
Но зато об этом подумала американская физиолог Луиза Рабинович, которая в начале ХХ века детально исследовала действие электрического тока на сердце, разработала первый метод дефибрилляции и создала, правда, только на бумаге, портативный дефибриллятор… К сожалению, труды Рабинович оказались напрасными. Коллеги не обратили внимания на ее сообщение и не оценили его значимости. Очередной физиолог, да вдобавок еще и женщина[162], написала очередной отчет, посвященный опытам с электричеством — ну и что с того?
Следующий шанс появился у дефибрилляции спустя двадцать лет, к началу тридцатых годов ХХ века, когда электрические компании серьезно обеспокоились высоким процентом смертности от ударов током среди сотрудников, протягивающих и обслуживающих линии электропередачи.
Декан Инженерной школы Университета Джона Хопкинса профессор Уильям Коувенховен разработал модель дефибриллятора и стал считаться его изобретателем (мало кому известные статьи Луизы Рабинович и изобретенный ею прибор были к тому времени окончательно забыты).
Все снова пошло по тому же кривому пути… Фирмы-производители не спешили приобретать патент на изобретение Коувенховена, а врачи не собирались использовать дефибрилляторы. В первом дефибрилляторе Коувенховена (как и в так и не созданном дефибрилляторе Луизы Рабинович) электроды следовало накладывать непосредственно на сердце, что было весьма неудобно. Причина заключалась в том, что в дефибрилляторе использовался переменный ток от электрической розетки. Такой ток даже после преобразования в ток более высокого напряжения оказывался недостаточно сильным для того, чтобы подействовать на сердце, пробившись к нему через кожу, подкожный жировой слой, мышцы и кости.
Всерьез заинтересовался дефибриллятором Коувенховена только кливлендский хирург Клод Бек, в свое время обучавшийся в Университете Джона Хопкинса и потому внимательно следивший за всеми тамошними научными разработками, касавшимися медицины. Бек понял, какой нужный прибор создал Коувенховен, и приложил очень много усилий для его продвижения, но дело двигалось туго, а если точнее, то совсем не двигалось. Бек привез экспериментальный образец дефибриллятора в Кливленд и начал применять его, но в течение нескольких лет все попытки реанимации с участием дефибриллятора оказывались неуспешными, что все сильнее и сильнее убеждало коллег Бека в бесполезности этого аппарата.
Причина неудач заключалась в том, что дефибриллятор использовался слишком поздно, когда уже ничего нельзя было сделать. В то время еще не существовало четких временных стандартов реанимации, а необходимость накладывания электродов прямо на сердце сильно затягивала время.
Первые десять лет (целых десять дет!) использования дефибриллятора были неудачными, и только в тысяча сорок седьмом году удача улыбнулась Беку. Впрочем, не «улыбнулась», потому что никакой удачи не было, была большая проблема, которая могла закончиться смертью четырнадцатилетнего подростка, лежавшего на операционном столе.
Операция по устранению деформации грудной клетки не относится к очень сложным хирургическим вмешательствам. Бек уже накладывал последние швы, когда сердце пациента вдруг остановилось. Вскрыв грудную клетку заново, Бек начал проводить прямой массаж сердца — сжимать сердце в кулаке. В течение 45 минут ничего не происходило. Бек уже собирался прекратить массаж, как вдруг сердце начало подергиваться. К счастью, дефибриллятор находился близко. Бек наложил электроды прямо на сердечную мышцу и дал разряд напряжением в сто десять вольт. Ничего не произошло. Тогда Бек дал второй разряд. Сердце на мгновение замерло, а затем стало сокращаться как обычно. Пациент выжил. Впоследствии Бек с иронией вспоминал о том, как написали об этом случае газеты. В их интерпретации все выглядело иначе. Пациент умер на операционном столе, хирурги объявили об этом матери, та начала просить Господа вернуть жизнь ее сыну, и спустя час мальчик вдруг ожил. Вроде бы все так и было, но не совсем так.
Успешная дефибрилляция, проведенная Беком, вызвала интерес у врачебного сообщества. Дефибрилляторы начали применяться в других клиниках, и за последующие пять лет было описано около сотни случаев их применения. Примерно в 45 % случаев дело заканчивалось успешной реанимацией. Это был хороший показатель, но распространение дефибрилляторов сдерживала необходимость их применения на открытом сердце. Врачи хотели иметь такой прибор, который мог бы эффективно действовать через грудную клетку.
В тысяча девятьсот пятьдесят первом году профессор Коувенховен получил грант на создание дефибриллятора наружного применения от Института Эдисона, ассоциации, представляющей все частные электрические компании Соединенных Штатов. Коувенховен формулировал задачу, стоящую перед ним и его сотрудниками, следующим образом: «Мы должны создать портативный, эффективный, простой в управлении и не травмирующий прибор, действующий через грудь человека». Перспективным выглядело использование постоянного тока и конденсаторов высокой емкости, но в то время таких конденсаторов еще не существовало. Поэтому после Коувенховену вынужденно пришлось продолжать работы с переменным током. Шестью годами позже он представил дефибриллятор, который мог давать серии последовательных разрядов напряжением в четыреста восемьдесят вольт. Портативностью пришлось пожертвовать — прибор весил сто двадцать килограммов. Но главное было не в этом, а в том, что в самом начале клинических испытаний, проходивших в клинике Университета Джона Хопкинса, новый дефибриллятор дважды сработал успешно.
Двумя годами раньше Коувенховена американский кардиолог Пол Морис Золл создал свою модель «наружного» дефибриллятора с использованием переменного тока, который давал разряды напряжением от четырехсот сорока до семисот двадцати вольт. Дефибриллятор Золла успешно прошел клинические испытания, но в истории медицины Золлу досталось место в тени — создателем первого прибора для наружной дефибрилляции большинство людей считают Коувенховена. Слова «создатель первого дефибриллятора» автоматически воспринимаются как «создатель первого наружного дефибриллятора».
В конце сороковых годов ХХ века в европейских и американских медицинских журналах начали появляться статьи по теме дефибрилляции, написанные советскими учеными. В начале пятидесятых годов ХХ века в Советском Союзе было начато промышленное производство первого дефибриллятора, разработанного Наумом Гурвичем, а спустя несколько лет Гурвич разработал портативную версию своего прибора. Промежуточное место по размерам между двумя моделями Гурвича занимал дефибриллятор, созданный чешским кардиологом Богумилом Пелешкой.
В тысяча девятьсот шестьдесят первом году Коувенховен и его сотрудники представили первый реально портативный наружный дефибриллятор, весивший «всего» сорок пять фунтов[163], который помещался в небольшой чемоданчик. Это событие имело почти такое же важное значение, как и создание первого дефибриллятора, — теперь стало возможным проводить дефибрилляцию вне клиник. Не случайно спонсором создания портативного дефибриллятора стала питсбургская копания Mine Safety Appliances Incorporated, занимающаяся производством того, что необходимо людям, работающим в опасных условиях.
К слову будь сказано, что в том же шестьдесят первом году Коувенховен внес еще один вклад в развитие кардиопульмональной реанимации. Вместе со своими сотрудниками Джеймсом Джудом и Гаем Никербокером он опубликовал в журнале Американской медицинской ассоциации статью, в которой доказывал пользу непрямого массажа сердца.
А еще в том же году в клинике Питсбургского университета начал работать профессор Питер Сафар…
РЕЗЮМЕ. КАРДИОПУЛЬМОНАЛЬНУЮ РЕАНИМАЦИЮ РАЗРАБОТАЛ И ВНЕДРИЛ В ПРАКТИКУ АМЕРИКАНСКИЙ ВРАЧ ПИТЕР САФАР, А ГЕМОДИАЛИЗ ВНЕДРИЛ ГОЛЛАНДСКИЙ ВРАЧ ВИЛЛЕМ КОЛЬФ.
Глава 24История посредничества
Хирурги-трансплантологи называют себя посредниками между мертвыми, отдающими свои органы для пересадки, и живыми, которые эти органы получают. Так что историю развития трансплантологии можно назвать историей посредничества.