такси.
На тротуарах было тесно от прохожих, особенно немолодых, в немарких цветах времен развитого социализма. При том, что в потоке автотранспорта полно было иномарок, а вдоль площадей — супермаркетов, ярких витрин коммерческих палаток.
Река в Центре лежала подо льдом. Увидел я еще и большой искусственный пруд. С утра на его льду уже сидели рыбаки…
Знаменитый Завод не выглядел ни затихшим, ни умолкшим.
Два здания — новое и старое — высились за трехметровым бетонным забором, заправленным поверху «колючкой».
Когда я подходил, на подъездные пути шустрый маневровый тепловоз подавал вагоны. Состав охраняли ОМОНовцы — накачанные, в камуфляжах, ребята.
Я прошел к центральной, на четыре отсека, проходной.
— Где тут насчет работы…
Меня направили на второй этаж.
В кабинете специальный инспектор изучал документы, а потом разрешал или, наоборот, отказывал в посещении отдела кадров, который находился на территории.
Инспектор как раз разговаривал с одним из соискателей.
Дверь в кабинет была приоткрыта…
Я отошел к доске с объявлениями. Бумаг было много. При ближайшем рассмотрении большинство из них оказались старыми, потерявшими актуальность.
Отправив соискателя в проходную, инспектор вышел перекурить.
— Добрый день.
Мы перебросились несколькими фразами. Специалист по кадрам оказался бывшим офицером. С учетом характера работы, не исключалось, что в прошлом он был комитетчиком или армейским контрразведчиком…
Мы с хода познакомились.
— Дима Садчиков…
— Саша.
Я представился корреспондентом «Парабеллума»- иллюстрированного журнала, пропагандировавшего ручное стрелковое оружие.
Разговор продолжили в кабинете.
— Люди у нас тут трудились целыми династиями. Десятки лет вставали по заводскому гудку…
Как журналист по первому своему образованию я легко себе все представил. Как изо дня в день по утрам через шлюзы-проходные вливались в Завод мощные людские потоки.
— Про него говорили «Он», как о живом человеке…
Еще в восьмидесятых отсюда поступали победные рапорта о выполнении планов. Обратной почтой из столицы шли приветствия руководителей Партии и Правительства, Красные Знамена и Почетные Грамоты, сопровождаемые весомыми премиями Совета Министров и ВЦСПС.
Рыночные отношения и свертывание объемов производства на предприятиях Военно-Промышленного Комплекса очень быстро поставило Завод на грань банкротства. Когда-то богатый престижный Он хирел на глазах.
Пока мы говорили, в коридоре уже появились посетители. Я поднялся.
— Хорошо бы продолжить…
Мы договорились, что встретимся на автобусной остановке недалеко от Завода.
— И вместе зайдем перекусить.
— Можно. — Садчиков, правда, предупредил, что не очень-то располагает временем: ночами он подрабатывал. — В Аэропорту, в качестве грузчика…
Он встретил меня на автобусной остановке.
— Тт есть одно заведение, хотя цены… Сам понимаешь.
— Пошли.
Частный ресторан оказался недалеко от остановки. Людей в большом по нынешним временам зале было совсем мало. Официантка принесла меню в тяжелом тесненном переплете.
Садчиков был голоден. Выбрал жаренное медвежье мясо.
— Действительно, медвежье?
— Самое натуральное.
— И еще кулебяку. Салат. Кофе с мороженным.
От спиртного он, скрепя сердце, отказался.
Две ночные смены в качестве грузчика в Аэропорту оплачивались как месячный заработок инспектора кадров. Новые русские — хозяева грузовой службы, где он подрабатывал, регулярно по очереди проверяли несение службы.
— Увольняют при малейшем запахе…
Себе я заказал грибной больон, котлету по-киевски.
Жареную медвежатину принесли быстро — несколько крупных кусков мяса, по виду ничем не отличающегося от обычного.
Вооружившись ножом и вилкой, он сразу вернулся к Заводу.
Конструкторское бюро с разрешения Министерства Обороны разработало документацию на новый вид учебного оружия…
— Это спортивный пистолет. Авторские права и техническая документация на него в Главном Ракетно-артиллерийском управлении. Завод обратился за разрешением на заимствование отдельных узлов…
Это были квалифированные объяснения осведомленного лица.
Я не без основания предположил в нем кадрового контрразведчика.
— И добился разрешения?
— Да. Спортивный пистолет прошел испытания и государственную регистрацию. Центральный орган по сертификации ручного огнестрельного оружия и патронов выдал на него сертификат… Полный успех!.. — Садчиков разделался с медвежатиной, перешел к кулебяке. — Если бы не одна деталь! Пометка на лицензии — «Только на экспорт». Завод изготовитель сам должен найти покупателей. И обязательно за границей.
«Вот оно!»
Речь шла об оружии, которое ныне живущий в Иерусалиме российский бизнесмен пытался вывезти через Эстонию!.. Нехватало детали!..
— Постой, Дима! Я что-то не въезжаю! Почему?!
— Пистолет-то аналог боевого пистолета системы Макарова… Что с того, что сделали добавку на стволе для точности стрельбы и оно выглядит как спортивное… Это для тех, кто не разбирается. Или не хочет разбираться…
Я прекратил есть.
— А торговля боевым оружием- прерогатива Правительства…
Он продолжил мою мысль:
— Поэтому все попытки продать заканчивались одинаково.
Конфискация на границе и уголовное дело… Сегодня, кстати, готовят груз на экспорт…
— Далеко?
— Не знаю. Объявились покупатели на учебно-спортивные пистолеты… Садчиков аккуратно, корочкой, подобрал соус, отправил в рот.
Я вроде усомнился:
— Откуда тебе известно?
— Я как раз еду туда. А что? — Садчиков поднял голову от тарелки. Читатели «Парабеллума» и этим тоже интересуются?
Он смотрел мне в лицо.
— Я веду журналистское расследование. Под это дело у меня есть средства… — Я достал две копюры по сто баксов.
Мы оба понимали, что это ложь. Но так нам было легче договариваться. Я выдержал его взгляд. Купюры перекочевали к нему в бумажник. Все прояснилось.
— С рассветом подъезжай в Аэропорт…
Когда я вышел из такси, было еще темно. Садчикова я увидел у грузового склада. Контрразведчик курил. На нем был рабочий комбинезон с брезентовой «дубль-курткой». Сверху болтался еще оранжевый легкий жилет униформа обслуживающего персонала.
Несколько коллег — грузчиков — а, может, тоже кадровиков с Завода двигались с электрокаром в сторону проходной. Оттуда Садчикова уже звали:
— Дима…
Он сделал несколько быстрых затяжек подряд.
— Пошли, на ходу поговорим…
Я спросил:
— Куда пистолеты?
— На Кипр…
Мы были уже рядом с проходной. Я дернул его за руку:
— Слушай, ты можешь меня провести? Такой материал! Представляешь? «Наш корреспондент все видел своими глазами…» — Я чувствовал, что не очень убедителен. — А гонорар поделим! Прямо сегодня. Это не меньше чем по паре сотен баксов на брата…
Садчиков дрогнул.
В вечной войне за копейку трудно оставаться законопослушным и честным. Особенно, когда вокруг тебя нарушают законы все…
— Главный будет тащиться от радости… А потом поедем в ресторан, отметим… Спешить некуда. Ты с ночи. Посидим… — Я его откровенно покупал.
— Слушай… — На этот раз Садчиков не шутил. — Ты не из ЦРУ случайно?..
— Из Мосада.
— Ладно дурака валять. Пошли.
Мы перешли на рысцу. Молодой азиатского вида воин за тумбочкой в проходной вопросительно взглянул на меня. Садчиков, не останавливаясь, махнул рукой в сторону грузившегося борта с четырьмя мощными турбовинтовыми двигателями.
— Он со мной…
— Курить найдется? — спросил воин.
Я оставил ему пачку «мальборо».
Огромные створки под стабилизатором, в конце фезюляжа «АН-12», были распахнуты. Сбоку задним бортом выруливал под разгрузку крытый грузовик.
— Только близко не подходи… — предупредил Садчиков.
— Слушай… — Я придержал его за рукав. — Ты можешь узнать по-больше об этой отправке? Интересный материал…
— А чего?! Можно.
— Я хочу еще зайти в таможню. Взять интервью. Ты там кого знаешь?
Он на секунду задумался.
— Найди Юрку Вечернина. Скажи: от меня.
От грузовика уже махали:
— Дима!
Мне в голову пришла дельная мысль.
— Возьми это. Потом объясню… — Я сунул ему в ладонь записывающее устройство — крошечного «жучка». — Может окажешься рядом с клиентам. Чтобы не запоминать. Он все перепишет.
Садчиков сжал в ладони устройство, сделал последнюю затяжку, загасил и отбросил окурок…
Крытый грузовик загораживал внутренние грузовые отсеки. Они выглядели весьма мощными, как и сам «АН-12», выпестованный в открытой конкурентной борьбе двух известных Конструкторских Бюро — Антонова и Илюшина…
В этой части взлетного поля загружался только он один. Пространство между нами время от времени пересекал очередной бензозаправщик, под их прикрытием я перемещался поперек поля.
Несколько человек вблизи наблюдали за погрузкой. Я всматривался в них до рези в глазах. В средине небольшой группы стояла женщина. На ней была длинная, до земли, шуба. Я пытался разглядеть хоть какие-нибудь еще детали, но мне не удалось. Рядом держалось двое мужчин. Было самое время уйти в таможню, чтобы не оказаться на виду, когда они двинутся в обратную сторону.
Я помнил имя таможенного инспектора, которое назвал Садчиков.
«Юрий Вечернин.»
В таможне мне повезло.
Инспектор, только что вернувшийся от самолета «АН-12», как раз и был Юрий Вечернин — улыбчивый, потливый, с редкими льняными волосами на висках.
Он, как и Садчиков, работал ночью, однако, не уехал. Срочные неясного свойства дела заставили его остаться на службе.
Таинственным образом все — грузчики и таможенники — узнали об отправке блатного груза.
«Скромное обаяние Больших Денег…» Прибытие Капитала всегда ощущается, хотя его не регистрируют даже самые тонкие сейсмические приборы.
Полнеющий, белокожий Вечернин провел меня к себе, усадил за стол и приступил к делу. Интервью в его понимании было чем-то сродни установочной лекции.