– Как вы додумались оставить раскрытой калитку, когда на территории обитает воскрешенный?
– Но мы… – Девушка смешалась, но тут же вернула дерзость: – Она была заперта!
– Танита… – предупреждающее вымолвила я, давая понять, что девчонка зарывается.
– Мы не проследили, – тихо пробормотала та, краснея и отводя взгляд.
На Нильса было больно смотреть. Он не поднимал головы, пока провожал нас за дверь.
– Я не останусь, пойду с вами, – настаивал он, видимо, чувствуя за собой вину, что упустил из-под носа опасного для окружающего мира монстра.
– Ты для него стая, а она, – я указала на Таниту, выглядывающую из-за плеча новоявленного друга по несчастью, – все еще еда. Если Дюк вернется и нападет, что надо делать?
– Ударить лопатой! – мгновенно отрапортовал школяр.
– Кхм…
– Зачем лопатой? – искренне заинтересовался свежей идеей ведьмак.
– Так ведь учитель сказала, что в любой непонятной ситуации нужно импровизировать. – Талантливый чародей Баек недоуменно моргнул. – И шарахнула его лопатой.
– Или можно воспользоваться магией, – старательно сдерживая улыбку, мягко напомнил Фентон, пока я пыталась вспомнить богатый словарный запас приличных слов. На ум что-то шло только неприличное, резкое или же откровенно бранное.
– Это тоже, – согласился он. – Но лопату все равно возьму.
– Уверен, когда-нибудь он станет хорошим чародеем, – усмехнулся Фентон, когда мы закрыли за собой калитку и окунулись в ночную стрекочущую сверчками мглу.
– Мне нравится твой оптимизм, – отозвалась я и на раскрытой ладони зажгла мерцающий голубоватым светом шар.
Магический фонарь поднялся над нами, озарив дорогу, деревья и кусты. Вокруг растянулись яркие контрастные тени, отчего знакомые места показались чужими и неизвестными.
Мы минули поворот, и я попросила ведьмака:
– Позови еще раз. Может, он на каком-нибудь окрестном погосте?
– Оно, – вдруг поправил Фентон. – Умертвие – оно.
– Ага… Точно.
В какой момент я перестала воспринимать умертвие по-настоящему кровожадным монстром? Когда дала ему имя? Ужасное легкомыслие!
Не догадываясь о том, какие муки совести я испытываю, Фентон колдовал, как всегда, обстоятельно и по-мужски. Он расставил руки, поднял голову к черному небу и прикрыл глаза. По земле заструился ледяной ветерок. Качнулась трава, зашуршали сухие листья под ногами, поток воздуха взлохматил пыль на дороге. Вокруг словно зазвучал инфернальный шепоток, неслышный уху обычного человека: «Иди ко мне». От зова по спине побежали мурашки, а на кончиках пальцев инстинктивно затанцевали ершистые разряды светлой магии.
Колдовство стихло. Фентон опустил руки. Ненадолго мы прислушались к ночной тишине. Ни один мертвяк в нашу сторону не бежал.
– Не понимаю, как он вообще выбрался из сарая! – в сердцах выругалась я. – С утра дверь была заперта. Я проверила!
– Может, художники забыли закрыть? – С угрюмой миной ведьмак осмотрелся вокруг. Видимо, все еще ждал, что Дюк отзовется. – Ладно, после драки проклятиями не кидаются.
– Да? – съехидничала я. – Так диктует кодекс темных?
– Вообще-то, советуют умные люди, – с иронией пояснил он.
– Видимо, мы разговаривали с разными людьми, – пробормотала я, вглядываясь в темноту поля, куда не дотягивал свет магического шара. – Давай искать Дюка… В смысле, умертвие.
Нам пришлось разделиться: ведьмак отправился прочесывать местный погост, оставшийся от вымершей еще во времена драконьей стаи деревни, а я заторопилась на кладбище за городской стеной, к единственному в Круэле склепу.
В темные времена высокие каменные стены защищали маленькие города и от нашествия нечисти, и от воскрешенных умертвий, созданных взбесившимися от темной силы некромантами. С тех пор мир шагнул далеко вперед: драконы практически вымерли, на мертвецов требовались разрешения, а чародеи жили по королевскому указу о пиетете. Насколько позволял здравый смысл, потому что указ этот, прямо сказать, был сильно оторван от реальной жизни.
Городские стены перестали восстанавливать. И если в Круэл въезжали по каменному мосту надо рвом, больше напоминающим поросшую лопухами пыльную канаву, то со стороны дальних кварталов рачительные горожане тихонечко разбирали стену на собственные нужды. Наверное, поэтому перед домами то тут, то там высились одинаковые заборчики из серых камней, стыдливо прикрытые кляксами плюща.
В общем, до кладбища я добиралась садами и огородами, через «самопальную» дыру в стене. Кованые ворота были гостеприимно раскрыты, дескать, добро пожаловать в наш тихий покойницкий уголок.
Я специально подняла магический шар практически на высоту деревьев. Свет озарил кусты, печальные каменные надгробья и выкованную надпись на арке «В добрый вечный путь». Литеры, окруженные завитушками, отбрасывали на землю гротескно растянутую тень.
Склеп, украшенный статуями ангелов и колоннами, среди скромных могил выглядел нелепо помпезным и массивным, как дворец посреди трущоб, но его считали второй достопримечательностью Круэла после мэрского здания. Однажды Дюпри слезно жаловался, что горожане водили впервые приехавших родственников сначала в его приемную, поглазеть на портрет короля и заодно на самого усатого бургомистра, а потом уже демонстрировали склеп. На кладбище.
Расставив руки и прикрыв глаза, я отправила зов. Вокруг заклубились тихие шепотки. По воздуху текли инфернальные голоса: «Приди ко мне! Скорее!»
Сначала все стихло, но неожиданно за спиной раздался страшный хруст. Я резко развернулась. Кусты истерично качались, и из них выпал человек. Видимо, обо что-то запнувшись, он плашмя рухнул на землю. Со стоном перевернулся на спину и затих. В общем-то, если на потусторонний зов и отозвались, то определенно не с той стороны, с которой я ожидала.
– Эй, с тобой все в порядке?
Я быстро добралась до кустов и, уперев ладони в колени, склонилась над пострадавшим. Исчерченное свежими царапинами лицо молодого мужчины оказалось до боли знакомым.
– Господин архивариус?! – не скрывая изумления, воскликнула я.
– Я бежал на свет, – зашевелились его губы. – И умер?
– Не надейтесь, вы живее всех живых. – Я протянула руку: – Хватайтесь.
Он вцепился в мое запястье и начал неловко подниматься. Дернул всем весом, едва не уложив меня рядышком. После неуклюжей возни архивариус выпрямился и пощупал нос:
– У вас есть платочек? Кажется, я сломал нос.
– У вас даже кровь не идет, – сердито заметила я, потерев как-то нехорошо стрельнувшую поясницу.
– Нет, идет! – заспорил он.
– Подотрите перевязью на руке, – бросила я. – Какого демона вы таскаетесь по ночам на кладбище?
– Я не сам, – прогундосил он, заткнув нос. – Меня сюда загнали.
– Кто? – откровенно напряглась я, подозревая, что Дюк не улегся солдатиком спать, а начал охотиться.
– Мужики с вилами и лопатами. Куда гнали, туда и бежал. Увидел свет и завернул, а тут кусты…
– Финал я наблюдала, – остановила поток жалоб. – Что вы им сделали, если они толпой решили вас прикопать? Тоже угнали коляску из-под ворот библиотеки?
Удивительно, но этот «очень толковый парень» вообще не смутился. Скажу больше, вопрос про угон транспорта он вовсе проигнорировал. А для меня-то он был принципиален.
– Понимаете, я просто шел по улице, а они вдруг набросились. Начали орать что-то о трупе, и я побежал. Совсем народ с ума сошел! Что им там в таверне наливают?
– Стоп! – резко скомандовала я. – Побитый архивариус, что ты там о трупе говорил?
Со стороны городской стены донеслись голоса, а потом появилась толпа мужиков, действительно вооруженных вилами. Завидев нас, кто-то заорал тонким фальцетом:
– Вон он! Мертвяк!
– Господи, опять? – Архивариус не придумал ничего лучше, как запрыгнуть ко мне за спину и завопить, переходя на фальцет, аж уши заложило: – Господа, я вам уже говорил, что я Том! Помните? Том из архива. Я не мертвый, а живой!
Но толпа ничего не слышала, взбешенным табуном она неслась к кладбищу. Удивительно, как из-под их сапог не поднималось облако дорожной пыли.
– Госпожа чародейка! – заорал бородатый мясник, и разом стало ясно, что он действительно провел вечер в таверне. Иначе никогда бы не схватил тяжелый топор и не отправился гонять по улицам тихого города несчастного архивариуса. Страшно представить, что случилось бы, будь у того покороче ноги.
– Вы зачем сюда все прискакали? – в сердцах выругалась я.
Хороша охота на умертвие, право слово! Отправила зов для зомби, а явилась толпа хмельных мужиков. Один с топором. Понятно, что топор меня не пугал, как и всегда, но в беседе явно был лишним.
– Рядом с городской стеной заметили мертвяка! – взял слово мясник. – Кто видел?
Мужики, очевидно перед охотой принявшие для смелости, начали крутить головами. По всему было заметно, они не помнили, кто именно поднял сыр-бор.
– Кто-то видел! Говорят, брел…
Значит, Дюк действительно добрался до города и потянулся в сторону склепа. С беспокойством я огляделась вокруг. Кладбище оставалось тихим, кусты не шевелились.
– А на меня зачем набросились? – завопил архивариус.
– Так ты же худой, как мертвяк. – Народ смущенно переглянулся. – И бегаешь споро. Мы и перепутали. Госпожа чародейка, чего он в темноте шарахается, когда все нормальные люди спят?
– Нормальные спят, а вы чего не спите? – спросила я.
– У нас активная гражданская позиция! – сумничал незнакомый пьянчуга, который и языком шевелил с трудом, и на ногах держался нетвердо. Нет-нет, да и вспашет носом пыль, уронив себя вместе с принципами.
– И вообще, где хочу, там хожу! – кичливо взвизгнул архивариус, ободренный чародейской поддержкой. – У нас в королевстве, между прочим, свобода передвижения!
– Господи, да ты уж помолчи, свободный угонщик чужих колясок, – бросила я над плечом и напряглась, внезапно увидев, как между могил на полных парусах несется Дюк.
Понятия не имею, почему он только откликнулся на зов. Возможно, ковылял с другого конца кладбища, но заприметил табун непуганой еды и бросился во весь опор.