Мужчины вновь одарили меня хмурыми взглядами.
– Дракона мы выходим, а компенсацию оплатим артефактами, – предложил муж.
На его лице не дрогнул ни единый мускул, но мне ли не знать, как он дорожил крохами, оставшимися от наследия Варлоков, которые по чистой случайности не успели растащить ведьмаки из прежнего клана.
Еще у нас была собственная родовая книга. Мы сами заговорили фолиант темной и светлой магией, положив начало новому колдовскому роду. Под плотной кожаной обложкой с золотым драконом хранились только две пергаментные страницы с нашими портретами, больше ни одного листа книга не нарастила. Три года чародеи вступали в темный ковен, присягали на верность верховному, некоторые даже брали фамилию, но гадская книга никого не признала Варлоком. При виде нее Фентон всегда болезненно морщился.
– Так не пойдет, – покачал головой Айрик.
– Тогда что ты хочешь?
– Пусть калека подыхает в твоем стойле. Я хочу здорового дракона, способного летать.
На улице стихли даже шепотки. Все ждали ответа Фентона. Мы с мужем быстро переглянулись.
– Ты уверен? – прямо спросил он у верховного Торстена. – Точно не хочешь артефактов? Может, просто заберешь клыки и рог, а Кейрана мы доставим сами, когда оклемается? Глядишь, повезет и еще детенышей получишь.
– Драконово приданое мы заберем вместе с невестой, – не пожелал изменить решение Айрик.
– Забирай, – согласился Фентон. – Но ты дашь магическую клятву, верховный Торстен.
– И что ты хочешь, Варлок?
– Чтобы ты признал Кейрана собственностью нашего ковена и поклялся, что не попытаешься забрать его силой.
– А ты, смотрю, не прост, – ухмыльнулся Айрик.
– Жизнь со светлой чародейкой учит подстилать соломки, – хмуро отозвался Фентон.
Торстен решил, будто он сально пошутил, и громко расхохотался, а муж-то был серьезен.
Ведьмаки ударили по рукам. В разные стороны разлетелись клоки черного дыма, и я остро осознала, что молодой ковен Варлоков, не успев толком обрасти друзьями, уже обзавелся врагом. И Торстены пока об этом не догадывались.
– Кстати, верховный Айрик, раз ты всерьез вознамерился ее забрать. – Я кивнула в сторону загона, где за запертыми воротами продолжала злиться капризная крылатая принцесса. – Дракона зовут не Зара, а Зараза. Она отзывается только на это имя.
Возникла странная пауза.
– Кто назвал вашего дракона? – наконец изумленно прогудел Айрик.
И я пожала плечами, дескать, кто знал, что, взяв новорожденного дракона в руки, надо до крови прикусить язык, чтобы не выдать какое-нибудь паршивое ругательство.
– У моей супруги проблема не только с дипломатичностью, но и с чувством юмора, – выразив глубинную боль, которую носил в себе целых три года, проворчал Фентон.
Вероломных гостей мы провожали большой толпой. В клетку для перевозок Зара заходила неохотно, а внутри подозрительно притихла. Недобро щурила желтые глаза, недовольно выпускала из ноздрей тонкие струйки дыма и ерошила наросты на загривке. Она словно примерялась, кого сожрет первым. Лошади, впряженные в повозку, нервно стригли ушами. Видимо, чуяли, что их уже присмотрели для обеда и мысленно прикинули, с какого копыта начать лопать.
Торстены ухмылялись и тихо злорадствовали, видя, что их провожают похоронным молчанием. Не знаю, как остальные – я вообще не склонна переживать о душевных терзаниях жителей замка, – но мы с Фентоном понимали, что кровной вражды не избежать и действительно сожалели. Они уступили нам выдрессированного благородного дракона, пусть он был чуток не форме, а забирали крылатую заразу, главный источник растрат, как магических, так и материальных.
Прощание было исключительно коротким. Караван, увозящий Зару, минул крепостные ворота и выкатился на длинный мост. Воздух содрогнулся, в разные стороны прыснули тающие клоки черного дыма, и повозки поглотил портал. Когда воронка схлопнулась, поднялось густое облако пыли.
– Чтобы ни один светлый не заходил в стойла, пока дракон не очухается! – резко произнес Фентон на весь двор. – Все услышали? Передайте тем, кто не услышал.
С самой серьезной миной он кивнул знахарю. Они вместе отправились в стойла, прихватив с собой алхимика. Я видела, как этот неразговорчивый худой человек с лицом, обожженным от постоянной топки атанора, направился следом за верховным.
Пришлось планы отложить и заняться делами насущными. Забот в замке всегда было много, пусть его жители и поскучнели. Присутствие духа сохранял только инкуб. Он даже попытался организовать тотализатор, как скоро Торстены появятся снова и захотят устроить обмен. Поставил кусок драконьего рога. Никто не захотел спорить.
В середине дня по кухне зашагал стол. Главный повар орал как потерпевший. Ворвался в библиотеку, где я отвечала на многочисленные письма светлых и темных академий, и начал трясти длинной поварешкой. Пришлось снарядить ему помощников. Целый час талантливые, а главное, энергичные и шумные чародеи с криками гоняли дух по коридорам, пытаясь его усадить в бутылку.
– Ни на что не годные светлые, – ворчливо объявил старый Арни, войдя в библиотеку. – Собрали в замке разный сброд! Девицу-то, слышал, увезли?
– Стребовали, но скоро вернут. Сейчас поймут, под чем подписались, и привезут обратно. – Я скрепила очередное письмо личной печатью со знаком рода Варлоков. – Все-таки темные на редкость дурные.
В коридоре раздался болезненный вопль и страшный грохот. Очевидные светлые в горячке ловки очередной раз перевернули ржавые доспехи, стоявшие в углу, и тонко доказали, что дурость от цвета магии вообще не зависит.
– Варлок-младший взял клятву, чтобы жениха потом не забрали? – Придирчивый старик сощурил выцветшие от возраста глаза.
– Обижаешь.
– Всегда знал, что хороший из него выйдет верховный. – Он довольно цокнул языком и постучал по полу тростью, словно насылал проклятия, а не расточал похвалы. – Хитрый, как дракон. Истинный Варлок! Пусть и приблудыш.
В общем, отсутствием дипломатичности в нашем замке страдала не только я.
Арни вышел в коридор и устроил головомойку светлым чародеям, как будто они были школярами темной академии, а не профессиональными магами с вполне приличным образованием. Старик никак не понимал, что для них ловля духа была отчасти подвижной игрой, в которой нечисть так загоняли, что она сама с радостью лезла в бутылку.
К вечеру, когда за стрельчатыми окнами замка медленно сгущалась темнота, я вспомнила про алхимика и заглянула в его пристройку. В просторном помещении, озаренном обычными свечами, в любое время года царила духота и витали едкие алхимические пары. На подоконнике в горшках стояли хищная мухоловка и ярко-оранжевая герань. Первая разрослась от эликсиров и, кажется, становилась разумной. Вторая, по-моему, сделалась бессмертной и была способна выжить в любом катаклизме. По крайней мере, за те два года, что у нас обитал алхимик, герань ни разу не переставала цвести и меняла на погоду колер.
– Что хотела, хозяйка? – спросил алхимик, когда я вошла, натянув на нос платок, чтобы не угореть от едкого зловония.
– Есть личное дело. Очень деликатное.
Через полчаса мы вместе разглядывали склянку с эликсиром, который от капли крови окрасился в синий цвет.
– Поздравляю, – задумчиво протянул алхимик.
– Спасибо, – не менее задумчиво отозвалась я и выплеснула жидкость в горшок с мухоловкой.
На радостях хищный цветок ощерил десяток игольчатых ловушек, словно требуя съестного. Дескать, попить дали, теперь и закусить неплохо.
– Ты пока помалкивай, – попросила я. – Не хочу, чтобы все узнали раньше мужа.
– Нем как могила, – уверил алхимик. – Но ты отчалила бы отсюда, светлая чародейка. Нечего тебе дышать дымом атанора.
От «ароматов» алхимической лаборатории пришлось отмываться. На ходу запахивая халат, я вышла из ванной комнаты. Фентон вытянулся на кровати и под ярким светляком хмуро читал какое-то послание.
С переменным успехом он разыскивал по королевству наследие Варлоков. Поиск шел туго. Пару уникальных артефактов удалось обнаружить на легендарном ночном рынке и выкупить за немалые деньги. Остальное точно растворилось в неизвестности.
– Нашли что-нибудь? – спросила я, вставая перед зеркалом в полный рост, и посмотрела на него через отражение.
– Никаких новостей, – отозвался он, потушив светляк.
Комната, озаренная лишь парой ночников, утонула в тенях. В открытое окно струилась ночная свежесть. Днем оконные створки старались не отворять. Кое-как обходились заклятиями, по большей части просто гоняющими застоялый воздух по коридорам и помещениям. Иначе вещи, занавески, скатерти – абсолютно все пропитывалось запахом пожарища, и приходилось устраивать большие постирушки. Дня не проходило, чтобы крылатая зараза не плюнула во что-нибудь пламенем!
Фентон поднялся с кровати и, приблизившись, обнял меня за талию.
– Думаешь, Торстены до конца лета продержатся?
– Вряд ли, – я покачала головой. – Седмицы через три сломаются. Если очень повезет, то протянут месяц. Больше отдохнуть не получится. Но о драконьих внуках, верховный Варлок, однозначно придется забыть.
– Может, подумаем о детях? – промурлыкал он, целуя чувствительную точку у меня на шее.
– В начале весны, – пробормотала я.
– Весна – особенное время?
– Обычное, но в начале весны родовая книга Варлоков нарастит еще одну страницу.
– Тебе Провидение подсказало, что в замке появится новый чародей?
– Быть точнее – наш алхимик. Если он правильно смешал эликсир и тот не соврал, то в марте нас ждет пополнение.
– Светлый чародей или темный?
– Лет через пять узнаем.
Фентон резко поднял голову и посмотрел на меня через зеркало.
– Фея, ты хочешь сказать…
– Ведьмак, ты иногда такой непонятливый, – хмыкнула я.
Всегда считала, что мужчины сдержанно реагируют на новость о пополнении в семействе, но Фентон едва не взорвался от радости. Он подхватил меня на руки и закружил по комнате, едва не доведя до морской болезни. Хорошо, не врезался в кровать – пару раз мои туфли проходили в опасной близости к кроватным столбикам.