У каменного дома с высоким забором Ромс остановился и, прижавшись к глиняной стене, тихо спросил:
— Шаман, ты здесь?
— Здесь, — раздалось рядом с ним справа, и человек от неожиданности подпрыгнул, ухватился рукой за грудь и проворчал:
— Ты не пугай так больше. Это дом ростовщика. Охрана — три пса и два амбала. На доме — охранное заклятие. Дальше ты уже сам… Тебя ждать или без меня вернешься?
— Жди. Может, нужно будет помочь вскрыть сундук. Сможешь?
— Если не будет защитного заклятия, смогу, — прошептал Ромс.
— Тогда стой здесь, чтобы я тебя не искал.
В месте, где был расположен дом ростовщика, царила темень. Дом стоял наособицу, к нему вела дорога, с двух сторон обсаженная тополями. Ромс, понимая, что его не видят, уселся прямо на землю.
Фома обошел забор высотой в два человеческих роста, сложенный из камней и облепленный глиной. Нашел удобное место и быстро забрался наверх. Он давно применил ночное зрение.
Двор был обширный. Часть его занимал фруктовый сад. Со своего места Фома видел, что у высокого крыльца лежат три волкодава. Такие и орка разорвут в два счета. Человек его не видит, но эти псы учуют. Фома достал спрятанный амулет духов. Сел и настроился на транс. Вскоре он почувствовал вокруг себя движение. Это зашевелились духи, заточенные в амулет. Они жаждали вырваться из плена и готовы были сделать все, что прикажет пленивший их колдун.
«Один, — считал Фома, — два». И наконец появился третий. Орк указал на псов и отпустил их. Три невидимых простым глазом сущности устремились к спящим псам. Фома видел, как они втянулись в тела и тут же устремились вверх к ночному небу. Там их ждал покой. Они уходили за грань.
Псы продолжали лежать в прежних позах, но Фома знал, они уже мертвы. Он спустился со стены и прошел к крыльцу. Оглядел магическим зрением дом и увидел нити защитного заклятия — простенького, запитанного на амулет под досками крыльца. Фома сплел нити и подсоединил себя к амулету. Создал заклинание поглощения и поглотил всю энергию амулета. Магический запас его немного возрос. Теперь можно входить в дом. Фома приметил открытое окошко на втором этаже и по выступам стены стал взбираться к нему. Вскоре он проник в дом. Остановился и прислушался. Его чувства говорили, что наверху в спальне двое и двое человек внизу. Он внутренним взором тщательно обследовал коридор, в котором находился, и, не найдя ловушек, двинулся вниз.
Первого охранника он обнаружил спящим у лестницы, ведущей наверх. Протянул руку и нажал на точку справа на шее. Охранник перестал храпеть и опустил голову на грудь. Второго он нашел на кухне, тот уснул, не доев пирог. Этот тоже был тихо обезврежен.
Разобравшись с охраной, Фома поднялся наверх. В спальне спал толстяк лет пятидесяти в ночном колпаке, а рядом лежала на боку молодая девушка в ночной рубашке, закинув ногу на толстяка. Ее волосы разметались по подушке. Фома осторожно ухватил девушку за шею, та встрепенулась и обмякла. Под подушкой толстяка лежал магический предмет. Его Фома достал, не потревожив сон ростовщика. Это оказался амулет с огненной стрелой. Фома спрятал его в карман куртки, затем потряс толстяка.
Ростовщик замычал и отмахнулся рукой, но сильный рывок скинул его на пол. Упав, хозяин дома охнул и выругался. Хотел подняться, но неведомая сила придавила его голову к полу. Он хотел закричать, но что-то сильно ударило его по открытому рту, заставив захлебнуться криком. Затем сильнейшая боль скрутила все его тело. Он стонал, мычал, но не мог избавиться от нее. Затем боль ослабла, и ростовщик услышал шепот:
— Мне нужно пятьсот золотых монет. Отдай их мне, и боль пройдет.
Ростовщик замычал, и вновь сильнейшая боль стала властвовать в его теле. Теперь это продолжалось дольше. Ростовщик не выдержал и почувствовал, как по ногам потекла горячая струя. Боль спала.
— Ты все равно отдашь мне свои деньги, — услышал он шепот. — Ты хочешь почувствовать боль вновь?
И опять он был погружен в безумие боли. Сколько это продолжалось, он не знал, но готов был отдать все, что имел, лишь бы не чувствовать этой боли.
Когда спазмы прошли, он прохрипел:
— Я отдам деньги, отдам все, что захочешь, только не мучай меня.
— Где они?
— Здесь… В моей спальне… Дай добраться.
— Ползи!
Следуя приказу, ростовщик пополз к стене. Фома проследил взглядом, куда он полз, и обнаружил в стене скрытую дверку. Но дверка не простая, с секретом. Рядом с ней был люк.
«Удрать хочет, паршивец», — ухмыльнулся Фома, и снова боль накрыла ростовщика.
— Удрать не получится. Где деньги?
Ростовщик дернулся от зловещего шепота, как от удара хлыстом. Этот голос наводил на него ужас, с которым он не мог бороться. За этим тихим спокойным голосом следовала боль. Как он ее боялся! Этого он не мог передать.
— Следующий раз у тебя навсегда откажут ноги, и ты останешься калекой, а я все равно получу свои деньги.
Он поверил и пополз в другую сторону. Дополз до кровати и прошептал:
— Они в матраце.
Ростовщик видел, как взметнулось одеяло. Как девушка упала на пол и осталась там лежать. Как появился нож, который вспорол матрац, и появились кошели с золотом.
Это был его неприкосновенный запас. Тысяча золотых корон, которые он держал у своего сердца. Они доставляли ему покой и тихую радость. Грели его душу, он никогда бы не расстался с этим золотом, но терпеть боль больше не мог. Его сознание было полно ужаса и безумного страха. Невидимка не оставил ему шансов. Кошели исчезали один за другим. Затем он почувствовал дыхание на своей щеке вздрогнул и впал в беспамятство.
Фома перепрыгнул через забор и тихо свистнул. Тут же появился Ромс.
— Ну что? Не получилось? — шепотом спросил он.
— Все нормально, человек, возвращаемся.
Ромс недоверчиво посмотрел на орка, но спорить не стал.
— Сейчас возвращаться опасно, — прошептал он, — патрули хватают всех, кого заметят, и тащат в казармы. Что делать будем? Оставаться здесь тоже нельзя, нас с рассветом обнаружат.
— Ничего, — успокоил его Фома, — переждем в доме ростовщика, а утром вернемся.
— Не. Я туда не сунусь, — Ромс в страхе отпрянул, — там такие псы, мигом разорвут.
— Не бойся, они мертвы. Я сейчас перелезу через забор и открою калитку, ты войдешь, и мы переждем внутри.
— А охрана?
— Спит, — кратко ответил Фома, не вдаваясь в подробности. — Подсоби, я встану тебе на плечи и заберусь наверх. Ромс согнулся, и Фома ловко забрался ему на спину, ухватился руками за край стены, подтянулся и скрылся.
Вскоре открылась калитка, и Ромс, еще до конца не веря, проскользнул внутрь.
— Пойдем в дом? — спросил он.
— Нет, подождем здесь, в сторожке, — указал Фома на маленький домик у ворот.
В сторожке они пробыли до рассвета и ранним утром покинули дом. В подвале Фома умылся и лег спать.
— Как все прошло? — спросил Ромса старший орк.
Его имени Ромс не знал, а спрашивать у громилы не решался. Он только пожал плечами.
— Не знаю. Шаман перелез через забор, убил собак и вернулся. Проснется, сами спросите.
— А чего так долго ходили? Всю ночь.
— Было опасно возвращаться, — нехотя ответил он и пояснил: — Патрули ловили всех, кто бродил ночью.
— И где вы прятались?
— В доме ростовщика.
— Хм. В доме? — повторил орк. — Ладно, проснется шаман, спросим его. Таши жратву.
Ромс хоть и не хотел идти, но спорить не стал, встал и ушел. Вернулся он нескоро и с новостями.
— Орки покинули город, — сообщил он. — Часть из них посадили в городскую тюрьму. Если вы покажетесь на улице, вас загребут.
— Ничего, — спокойно произнес старший, — Шаман что-нибудь придумает.
Фома встал, умылся и вернулся. Сел и открыл ладонь. На ней лежало шесть золотых монет.
— Ромс, это тебе за мудрость, с которой ты поступил, не поддавшись жадности продать нас страже.
Человек удивленно уставился на ладонь и осторожно протянул руку, чтобы забрать монеты.
— Шаман, ты сумасшедший, — проговорил он, пряча золото. — Так просто разбрасываешься деньгами…
Орк с обломанным клыком скривился:
— Это вы, людишки, готовы за металл продать душу. Шаман мудр и знает цену всему. Лучше он тебя перекупит, чем ты продашь его страже. Жизнь и свобода дороже всякого золота.
Ромс ничего не ответил.
— Сделай еще одну работу, — спокойно продолжил Фома. — Узнай, где содержатся два снежных эльфара, юноша и девушка. Их должны отсюда перевезти в столицу провинции. Надо узнать, когда повезут. Затем купи повозку и бочки. Я нарисую тебе, как оборудовать повозку. Сможешь сделать?
— Хм. Узнать-то могу, но это будет стоить золотого. Повозку куплю и оборудую. Это еще половину золотого. И кони… Если брать тягловых, то два золотых. Итого — три с половиной илира.
Фома положил четыре монеты пред человеком.
— За работу дам десять золотых, — сказал он.
Ромс кивнул и забрал монеты. Поел наспех и ушел. Не было его до вечера. Пришел он усталый и довольный. Принес еды, вынес полное ведро испражнений и вернулся. Сел.
— Иди руки помой, — приказал Фома.
Человек поплевал на ладони и вытер о штаны.
— Иди руки помой, — повторил Фома.
— А что с ними не так? — удивился Ромс.
Старший орк прорычал:
— Ты ими дерьмо выносил, бледнолицый!
— Хорошо, хорошо, — Ромс встал, — только не надо нервничать, — понюхал руки, пожал плечами и ушел в правую пещеру. Вскоре вернулся. Протянул руки и, показав их, спросил: — Так пойдет?
Фома спокойно кивнул. Человек сел, налил в кружку эль и выпил. Вытер рот рукавом и начал говорить:
— Значит, так. Повозку купил. Рисуй, Шаман, как ее оборудовать. Снежки в тюрьме. Через четыре или пять дней их повезут в Мидлех. За ними специально прибудет конвой.
Пол был земляной, и Фома кинжалом нарисовал, как устроить тайник в повозке. И подробно объяснил. Все трое, человек и орки, внимательно его слушали. План был следующий. В повозке делается двойное дно. Посередине на ложном основании вырезаются три дыры, чтоб в них могли поместиться, сидя, орки вытянув ноги. Сверху на них надеваются бочки. В бочку орк не влезет — слишком большой, но половину тела она скроет. Повозку нужно заставить бочками. Если повозку проверят, то обнаружат только бочки.