Через полчаса дознания они уже знали, что их подговорил напасть на дока боцман.
— Жаль, опоздали, — пробурчал капитан, — мерзавец уже скрылся. Я думаю, вместе с матросской кассой. Как все не к месту! Завтра погрузка, и фрахт корабля могут отменить. Боцмана нет, команда неполная… М-да… Из порта нас не выпустят.
— Я утром найду боцмана и матросов, кэп. Спокойно начинайте погрузку. Но деньги на матросов вам придется выделить заново.
— Это не проблема. Не надо только поднимать шум. Этих и этих — в мешок. — Капитан ткнул пальцем в матросов. — Камни к ногам, и на шлюпке отвезти подальше на корм рыбам.
Живые матросы закричали, но капитан выхватил абордажную саблю и прекратил их крик.
— Порнат, позаботься, — приказал он, вытирая клинок об одежду одного из убитых матросов, — и пообещай команде полуторное жалование за молчанье. Нам шум не нужен.
Рано утром Фома покинул корабль и направился прямиком к конторе найма. Обошел здание и очередь и вошел через запасной вход. Поднялся по лестнице и заглянул в открытую дверь. Клерк сидел на своем месте и что-то чиркал в журнале.
— Здорово, свояк, — улыбнулся Фома.
Клерк поднял голову.
— Лягушка болотная тебе свояк, зеленый! Чего приперся? — нелюбезно отозвался он.
Фома положил золотой на стол.
— Хм, — хмыкнул клерк и мгновенно убрал монету со стола. Улыбнулся и радушно спросил: — Ну так что? Слушаю, свояк.
— Нужны боцман и шесть матросов на «Озерную фею».
— Давай заявку… И где прошлый боцман?
— Без заявки… нужно, — про боцмана Фома отвечать не стал.
— Без заявки иди к одноногому Румпу. Ничем помочь не могу, мы приличная контора. — И, заметив, как посмурнел взгляд орка, пояснил: — Не сомневайся, одноногий решит твои проблемы.
Фома молча повернулся и вышел. Он нашел одноногого в его привычной позе храпящем на лавке и, не церемонясь, скинул его на песок. Сам сел на лавку.
— Ты чего? — поднимаясь, буркнул Румп. — Рано еще. Жратва скоро прибудет, и я ее доставлю на корабль.
— Мне нужны боцман и шесть матросов, Румп. Сможешь достать без заявки?
— Я так и знал, что ты парень-беда! — рассмеялся Румп. — Не знаю, что ты там натворил, раз боцман с матросами сбежали с корабля. — Он зыркнул на Фому, но тот сидел невозмутимый, как каменный истукан. — Прямо скажу, на твою «Фею» мало кто согласится пойти. Капитан там зверь, а боцман — ворюга, каких свет не видел… Но раз боцмана уже нет, то попробую тебе помочь… за, скажем, золотой илир. — Старик хитровато, с прищуром уставился на орка.
— Румп, я могу пойти и дать заявку, но тогда твои ребята останутся без работы, а с новым боцманом им, прямо скажу, будет неплохо.
— Ладно, ладно. Это я так… — решил идти на попятный одноногий. — Пойдем, есть у меня на примете боцман.
Они прошли в старый почерневший от ветров и дождей барак. В сумраке низкого, вросшего в землю строения спало около десятка людей. Одноногий уверенно прошел к стене и толкнул седобородого мужика, худого и жилистого.
— Вобла, вставай. Дело есть.
Тот быстро, словно пружина, поднялся.
— Какое дело? — звонким молодым голосом спросил жилистый.
— Боцманом пойдешь на «Озерную фею»?
— Да хоть на речную, — бодро ответил тот.
— Хорошо, еще нужно шесть матросов.
— Мои ребята всегда со мной… Только мне направление не дадут.
— Не надо направление. Вон с ним пойдешь, он все устроит. — Румп кивком показал на Фому.
— А кто он? — с интересом спросил Вобла.
— Он лекарь с «Феи». Порядок там наводит.
— Подождите пару ридок, я соберу своих, — радостно проговорил Вобла.
Вечером корабль прицепили к галере, и она медленно потащила его из порта в открытое море. На палубе зычно командовал худой боцман, который передавал команды капитана матросам.
ГЛАВА 8
Степь. Лагерь свидетелей Худжгарха
После столь ошеломительной победы свидетелей Худжгарха орки — победители и побежденные праздновали окончание братоубийственной войны. Не было врагов, недавно яростно уничтожавших друг друга. Не было праведников и еретиков. Вновь был один народ степи. Такова уж психология орков. Раз Отец даровал победу другой стороне, значит, те правы и надо присоединиться к победителям и вместе праздновать победу или уйти и стать изгоями. Но кто же захочет быть изгоем?
Страшного шамана уже не было, его останки лежали незахороненными вместе с другими убитыми воинами.
В лагере было шумно. Горбатый орк с синими волосами исчез, и о нем не вспоминали. И это тоже было в порядке вещей для первородных. Орк сделал свое дело, орк может удалиться.
В шатре Грыза сидели человек и метиска-орчанка. Несколько светильников, освещая тусклым светом простую обстановку походного шатра вождя, чадили, коптили и воняли вытопленным жиром. Сам Грыз, пряча усмешку, сидел в сторонке и попивал гайрат.
— Ганга, ты где должна была ждать меня? — спросил я насупившуюся невесту. Орчанка словно сидела на иголках. Она ожидала этого пренеприятного для нее разговора и, как я понимал, подготовилась.
— А что такое? — подняла она на меня невинный взгляд красивых зеленых глаз. — Ты исчез, рядом начиналась битва, и я решила… решила тебе помочь.
— И как, помогла? — с усмешкой спросил я.
— Помогла. — Ганга упрямо сжала губы и уставилась мне в переносицу.
— Не понимаешь, значит, — покачал я головой.
Спорить с невестой я не собирался. На мое слово она найдет десять, и тратить время на убеждение строптивицы я не намерен. Не понимает по-хорошему, научим по-другому.
— Грыз, — обратился я к предводителю воинства Худжгарха.
Он стал теперь вторым лицом в степи после великого хана. Вокруг него объединились почти десять племен, а это огромная сила в степи. Великим ханом будет тот, кого поддержит Грыз, имеющий непререкаемый авторитет. Вторым после него, как нечто само собой разумеющееся, стал Мызыр — верховный пророк Худжгарха.
— Грыз, — повторил я, когда орк на меня внимательно посмотрел и отложил чашу с гайратом. — Отвезешь девушку к ее деду и скажешь, что она недостойна быть женой человека.
Грыз молча кивнул, а я стал подниматься. Но не успел. Ганга стрелой метнулась ко мне и ухватила за рукав.
— Не надо… Не надо к деду. Я… Я буду послушной. Обещаю! — Теперь в ее голосе послышались еле сдерживаемые слезы.
Я сел и внимательно поглядел в ее мокрые глаза. Хотелось понять, что творится у этой диковатой красавицы в голове. То, что она может пустить слезу и попытаться, как всякая женщина, надавить на жалость, мне было понятно. Такова женская природа — попытаться вить веревки из мужчины. Непонятно было, насколько серьезно она отнеслась к тому, что я ее прогонял.
— Послушай меня, — начал я. Верить на слово орчанке я не собирался. — У нас в горах был такой случай. Ты знаешь, что женщины у нехейцев имеют равные права с мужчинами. Но не надо путать право мужа и жены. Так вот. Однажды кошка нагадила на полу в доме, и муж, вернувшись с охоты, увидел это. Он предупредил кошку, чтобы она так не делала, и сказал, что это первое и последнее предупреждение. Жена лишь посмеялась. Вечером кошка нагадила на том же месте, и мужчина отрубил ей голову мечом…
Я помолчал, давая Ганге время проникнуться моими словами.
— Через седмицу их навестила мать жены, жившая в другом поселке, и увидела, какая в доме чистота и что ее дочь — само послушание. Вьется вокруг мужа, угождает ему. Утром, когда муж ушел по делам, она спросила дочь: что это она так вокруг муженька вьется? И знаешь, что сказала ей женщина? — обратился я к Ганге. Краем глаза заметил, как Грыз внимательно слушает мой рассказ.
Ганга отрицательно покачала головой:
— Не знаю.
— Она ответила, что муж сделал предупреждение кошке за то, что она нагадила на пол, и после того, как кошка нагадила второй раз, убил ее. Потом убил собаку, которая задавила утку. «И что?» — непонимающе спросила мать женщины. «А то, мама, — шепотом ответила та, — что у меня уже есть одно предупреждение».
Ганга вытаращила на меня свои глазищи, а Грыз, стараясь сдержать смех, откашлялся в кулак.
— Так вот, женщина, — сурово заявил я. — Если ты остаешься рядом со мной, считай, что у тебя есть первое предупреждение.
Грыз, уже не в силах сдержать смех, отвернулся, а Ганга посерела. Она вдруг поняла, что я не шучу. Она бледно улыбнулась и, опустив глаза, пролепетала:
— Я поняла, дорогой.
— Вот и хорошо. Теперь скажи мне, где Гради-ил?
— Не знаю, — еще тише прошептала Ганга. — Он утром… перед тем как я попала к противникам Грыза, исчез и больше не появлялся…
— Не появлялся… — повторил я. — Разве ты не знаешь, что мне нужны три снежных эльфара для путешествия в Снежное княжество? Двое ушли в империю, третий неизвестно где. — Я невесело усмехнулся и, посмотрев на невесту, прячущую глаза, проговорил: — У всех проблем одно начало: сидела женщина, скучала. Надо тебя делом занять. Грыз, — повернулся я к орку, — дай команду, чтобы начали поиски нашего снежного друга. А ты, Ганга, сиди в ставке Грыза и следуй вместе с ним туда, куда он направится. Помогай его жене готовить, убирать в его шатре и старайся быть примерной суахи. — Я неожиданно вспомнил, как в давние времена звали орки примерных невест.
Но те времена канули в Лету, теперь орчанка могла взять палку и огреть ею незадачливого мужа. М-да. Падение нравов коснулось и степного народа.
— А ты? — вырвалось у девушки, и она прикусила губу.
— А я пойду искать наших пропавших эльфаров.
Сивилла. Степь. Предгорья Снежных гор
Гради-ил покинул пещеру и растворился в сумраке наступающего утра. Ночь еще властвовала в степи, но опытному разведчику было понятно, что уже небезраздельно. Ночные хищники прятались по оврагам и кустам, залезали в норы, все реже слышались пронзительные крики степной гиены, а робкие просветы на востоке, делая звезды тусклыми, уже отвоевывали у тьмы кусочки пространства, возвещая о приходе нового владыки — светила.