Схватил ее за руку и телепортировался в подвал. Там никто нас не мог увидеть или подслушать.
— Служанка пропала. Твоя работа? — сразу спросил я.
— Моя, хозяин, но у меня не было другого выхода.
— Поясни.
— Значит, так… — начала с небольшой заминкой Рабе свой рассказ. — Как только вы уехали, я стала каждую ночь искать Чапая…
Я поморщился, как от зубной боли. Вот на кой черт сдался ей выдуманный дух?
— Тебе что, скучно, что ли? — спросил я хмуро.
— Вы не поверите, хозяин, но я его нашла.
— Где? — недоверчиво спросил я. — В служанке?
— Нет… — Рабе выпучила глаза и, словно театральная артистка, сделав хорошо выверенную паузу, выдала: — В Лианоре!
— Тьфу! — сплюнул я. Час от часу не легче. То она ищет его в штанах Бурвидуса, то в его невесте. Но решил узнать все подробнее. — Выкладывай.
— Я ночью тайно бродила по замку, хозяин, и тут вижу: по коридору идет в одной ночной сорочке Лианора. Глаза закрыты, в руках — взведенный самострел, и вокруг — тишина…
— Ага, — не выдержал я. — И мертвые еще, конечно, обнаружились, которые с косами стоят.
— Мертвые? Нет, мертвых не было. Я ее окликнула… А она повернулась ко мне, я даже от страха замерла. Внутри у меня вот тут, — Рабе провела рукой по пышной груди, — все похолодело. И вдруг дворфа, не открывая глаз, выстрелила в меня из арбалета. Это было так страшно, хозяин. Я еле увернулась.
— Хм… Ты была в обличье демоницы?
— Ну да.
— А что ты хотела от дворфы? Чтобы она с тобой сплясала? Или пошла жрать души своих служанок?
— Она не видела меня, хозяин! Я же говорю: глаза у нее все время были закрыты.
— Если глаза у нее были закрыты, Рабе, то как она могла навести арбалет и выстрелить? Что-то не вяжется.
— Вяжется, хозяин. Она была одержима. И ею управляли. Меня не обманешь. В ней Чапай сидел. Ему глаза дворфы не нужны. Даже через ее закрытые веки я видела его тяжелый взгляд. Дальше я Лианору оглушила и отнесла в ее комнату. Положила на постель. А наутро она ничего не помнила.
— Может, сильно ударила? Тут помню, а тут не помню…
— Слушайте дальше, хозяин, — совершенно не обескураженно продолжила Рабе. — Так вот! На следующую ночь я решила за ней проследить. Ровно в полночь, когда все уже уснули глубоким сном и по замку шныряли одни крысы… Она вышла, снова спящая, в ночной сорочке и с арбалетом. Вот так. — И Рабе показала, как с закрытыми глазами шла дворфа. Она очень похоже ее изобразила. — Прошла в господский коридор и остановилась у дверей… — Я не стал ее перебивать и решил молча дождаться и узнать, у каких дверей она остановилась. — У дверей Чернушки, хозяин.
Рабе сделала паузу, смотря на меня и стараясь понять, какую реакцию вызвали ее слова. Но я молчал.
— Лия, — продолжила Рабе, — достала из-за пазухи масленку, смазала петли на двери и подняла с пола арбалет. Хозяин, я уверена: она пришла убивать Чернушку. И ею управляли. Точно вам говорю.
— И что ты сделала?
— Я ее снова оглушила и понесла в ее комнату, а по дороге встретила эту дуру Мату… Пришлось ее пристрелить и сбросить в вентиляционную шахту. Иначе бы она всем рассказала, что видела. Пошли бы разговоры… Вот. Не верите? — Она посмотрела мне в глаза. — Останьтесь сегодня ночью и сами все увидите.
Я задумался. Врать Рабе смысла не было… Если только она в своем демоническом обличье не испытала сильнейший голод. Тогда, сорвавшись, она просто могла сожрать душу несчастной девушки.
— Ладно, Рабе… посмотрим. Ты ее душу сожрала?
— Да, хозяин, я не смогла сдержаться. Но если надо, я ее верну.
— Верни, девушка не виновата… Но если ты врешь… Ох, я не знаю, что с тобой сделаю.
— Курамой клянусь, хозяин! Чтоб мне век не вернуться в преисподнюю! Чтоб я питалась всю жизнь лишь душами крыс…
— Даже так?.. Я тебя услышал. Пошли.
Мы вновь вернулись на верхний этаж замка. Я спустился во двор, где руководила разгрузкой продовольствия Лианора, и стал осторожно приглядываться к дворфе. Выглядела она несколько помято, не было обычного румянца на щеках, но в остальном это была прежняя Лия, деятельная, простая и хозяйственная.
— Что произошло с твоей служанкой? — как бы невзначай спросил я.
— Не знаю, хозяин. Иногда она убегала к своему жениху в деревню, но всегда вовремя возвращалась. Я послала туда гонца за ней.
В облике Лии, в ее голосе не было тревоги или напряженности. Мы стояли во дворе, и она внимательно следила за происходящим. От ее бдительного ока не ускользало ничего.
— Маркел! — прикрикнула она на слугу. — Осторожно неси корзину с яйцами. Если разобьешь, я твои отрежу.
— Кровь откуда у твоих дверей? — не отставал я.
— Да откуда мне знать, хозяин? Это вы у стражи поинтересуйтесь… Лиза, проверь, молоко не скислось ли? — Она широко улыбнулась.
Я проследил за ее взглядом. Во двор вышел Бурвидус.
— Ладно, спрошу, — махнул я рукой и пошел прочь.
Поднялся на верхний этаж и увидел Жюля, несколько растерянного и смущенного. Он направился ко мне, но мне было не до него. Он хотел со мной пообщаться, но я, улыбнувшись, положил руку ему на плечо и сказал:
— Жюль, теперь ты свободный человек. Осваивайся, за меня не держись, как маленький ребенок. Вживайся, обрастай связями. Поговорим за ужином.
Про связи я загнул, конечно. Какие тут связи — я да мои невесты. Жюль с пониманием кивнул и устремился за могучей спиной Моргана. Тот вовсю обхаживал горничных и тащил тележку с постельным бельем, разливаясь перед разрумянившейся красоткой соловьем.
«Надо же, как быстро этот громила освоился!» — отстраненно подумалось мне, и, посмотрев в спину ушедшему сыну лейера, я направился в сторону комнаты Лианоры. Остановился у дверей. На стене было размазанное темное пятно, похожее на засохшую кровь.
Действительно, странные события произошли в замке во время моего недолгого отсутствия. Кто же на этот раз ко мне подбирается? Демоны? Нет, вряд ли. Своих чертей Рабе узнала бы. Лесные эльфары? Я пожал плечами. Вполне может быть. Но почему они выбрали Лианору? Она не может нанести мне вред… или может? Что-то я запутался. А что я знаю о ее ритуале? А ничего. Это для меня терра инкогнита. Но если Рабе не врет и все было так, как она рассказала, то кто или что управляет Лианорой во сне?
Я приоткрыл двери и воровато заглянул к ней в комнату. Почему-то я испытывал при этом смущение, словно пытался подглядеть за чужой жизнью. Встряхнув головой, я отбросил всякое сомнение и зашел. Обстановка была простой. Стол, стул, широкая кровать и шкаф. У кровати на деревянном выскобленном полу (полы здесь еще не научились красить) — шкура местного медведя. На окнах — веселые занавесочки. Всюду идеальная чистота и порядок.
Прошел до шкафа, открыл его. Там была ее одежда — три платья, плащ, подбитый мехом, и колчан с болтами на двадцать штук, было их всего восемнадцать. Значит, тут Рабе не наврала. А где сам арбалет? Я огляделся. Подошел к кровати и, приподняв покрывало, заглянул под кровать.
В это время в коридоре раздались быстрые шаги и послышался громкий голос дворфы:
— Я переоденусь по случаю приезда хозяина, а потом, господин Жюль, мы с вами составим план поездок по графству… И скажите своему большому оруженосцу, чтобы он не приставал к горничным. Мы найдем ему подходящую невесту…
Я был застигнут врасплох. Что сказать Лие?.. Почему я здесь?.. Не зная, как поступить, и смущаясь, словно подглядывал за чужой жизнью, я ничего лучшего не придумал, как быстро юркнуть под кровать и там замереть. Под руку мне попался самострел.
Открылась дверь, и дворфа вошла комнату. Беззаботно напевая, она подошла к шкафу и остановилась напротив него. Я лежал ни жив ни мертв, разглядывая подол платья и проклиная себя за нерешительность и глупость. Если она заглянет под кровать, то что я ей скажу?..
То, что я мог воспользоваться телепортом, на тот момент вылетело у меня из головы. Лианора сбросила платье и, показав мне стройные лодыжки, надела новое. Подняла сброшенное платье. При этом я видел копну волос и молился, чтобы она не посмотрела направо.
Подобрав платье, она, стуча каблучками, ушла, а я вздохнул с облегчением. Вытолкнул из-под кровати самострел и заметил под ним размазанное темное пятно, такое же, как и на стене. Потрогал пальцами и растер между ними сухие красные крошки. Когда я вылез, то поставил самострел на место. Закрыл шкаф и сразу телепортировался в свой кабинет.
Там за моим столом как у себя дома расположилась Чернушка. Она чертила какие-то диаграммы на листах и что-то под нос сама себе бубнила. Увидев меня, вздрогнула и слабо улыбнулась:
— Ты так неожиданно, пупсик. Не возражаешь, если я тут поработаю? А то Жюль и Лия громко разговаривают и мешают.
— Сиди-сиди, — замахал я рукой. — Только давай… без пупсика.
— Хорошо… друг.
Я почесал затылок. Пора определяться.
— Ну… — начал я осторожно. — В конечном итоге, Чернушка, мы оба знаем, что ты станешь моей второй женой. Поэтому к чему такие условности? Зови меня просто — дорогой.
— Хорошо, просто дорогой.
— Нет, не «просто дорогой», а просто «дорогой», и все, — поправил я.
Чернушка приподняла брови, странно посмотрела на меня.
— Как скажешь, не просто дорогой, а просто дорогой, и все.
Я в бессилии уселся на стул. Посмотрел в ее ясные глаза. Понимая, что я сам загнал себя в ловушку слов, махнул рукой.
— Зови как хочешь.
— Хорошо, пупсик.
Душа у меня заметалась, как пойманный дикий тигр в клетке. Кем я только не был. Дух, студент, шарныга, скорпион, голая задница, теперь еще и пупсик.
— Можно звать меня Ирри, — осторожно предложил я.
— Хорошо, Ирри.
Я с облегчением вздохнул. Встал и, подойдя к чернокожей красавице, обнял ее. Ее ноздри затрепетали. Она напряглась и уперлась мне руками в грудь. Я, не понимая, отстранился.
— Ты спал с Гангой? — не столько спрашивая, сколько утверждая, произнесла она. — У нее будет ребенок… — Я удивленно на нее посмотрел.