– Но ты догадался, что им нравится вино, – заметил Рафал. – Гениально.
Младший Смокуви снова лишь пожал плечами. Это было удачное предположение. Лернеков привезли из Атены – места, славящегося своим вином. К тому же он заметил, что эти маленькие драконы предпочитали забираться в дома с большими винными погребами.
– Фрашко, – внезапно сказал Рафал, – сделай перерыв. Погуляй где-нибудь минут двадцать.
– Но…
– Она кому-то принадлежит, – сказал старший брат, протягивая долю Францишеку. – Наверное, кому-то в нижнем зале. Ты должен ее вернуть.
Францишек надулся, но не стал спорить с негласной иерархией, существовавшей среди братьев. Даже если Рафал был абсолютно диким и безответственным – теперь он был старшим.
«Генрик может вернуться в любой момент, – напомнил себе Лукаш. – Тад – тоже».
Он отвел взгляд и постучал пальцами по столу.
Францишек спустился по лестнице, с трудом сдержав улыбку, когда доля потрогала его очки дымчатой лапкой. Лукашу нравились эти милые создания: они всегда были дружелюбны и воплощали собой лучшие качества своего владельца. Их новая знакомая, скорее всего, улизнула от какого-то бедняги, дремавшего над книгой на первом этаже.
– Итак, – сказал Рафал, садясь за стол. – Тебе и в самом деле следует научиться читать, братишка.
Лукаш широко распахнул глаза от удивления, но Рафал выглядел необычайно серьезно.
– Францишек всегда был тебе лучшим братом, чем я.
– С тобой гораздо веселее, – заметил Лукаш.
Старший брат издал тихий смешок.
После случая с василиском один из репортеров описал его как мужчину с глазами поэта и душой дьявола. Честно говоря, Лукаш считал, что это описание такое же напыщенное и претенциозное, как белые голуби, достающие книги с верхних полок, но даже он неохотно признавал, что журналистский пассаж оказался довольно точным. В этом противоречии и заключалась загадочная натура Рафала, которая делала его располагающим к себе.
Рафал посмотрел на изображение мавки и ее жертвы.
– Я старший, – сказал он. – И должен был лучше о тебе заботиться.
Эти слова повергли Лукаша в шок. Он не знал, что ответить.
Даже после того, как Тад с Генриком исчезли, Рафал отказывался брать руководство на себя. Ему только что исполнился двадцать один год, и он не хотел быть старшим. Он убеждал всех, что Тад с Генриком скоро вернутся, а пока они будут просто убивать драконов, зарабатывать деньги и хорошо проводить время.
И вот на несколько прекрасных месяцев они пустились во все тяжкие.
Возможно, это было секретом Рафа. Их старший брат был склонен к саморазрушению, и оно оказалось заразным. Последний год стал самым диким, беспорядочным и наиболее приятным в жизни Лукаша. Рафал проводил кучу времени в тату-салонах Градува, Эрик купил водочный завод, а Ансельм выпил почти всю его продукцию. В этом хаосе для Лукаша были открыты все двери. На всем белом свете не существовало более сомнительных заведений, более крепкого алкоголя и более опасных женщин. Весной они арендовали самые роскошные комнаты в отеле. Летом они ужинали на белоснежном песке северных пляжей. Они спали в канавах, веселились в бальных залах, пропитанные вечной ночью подпольных таверн. Однажды в промозглой маленькой деревушке, прозванной «Городом костей», близнецы встретили в склепе упыря и чудом избежали смерти.
Они были богаты. Они были красивы. И они продолжали убеждать себя, что абсолютно счастливы.
– Ты и сам это знаешь, – сказал Рафал, и Лукаш с ужасом заметил слезы в его глазах. – Я был ужасным братом.
Еще никогда в жизни Раф не выглядел непредсказуемым и более опасным, чем в тот момент.
– Ты делал все, что мог, – осторожно сказал Лукаш.
Это было ложью. На самом деле он устал вытаскивать Рафала из опасных передряг. Устал от того, что старший брат казался счастливым только в те моменты, когда тащил их всех за собой, на самое дно. Он устал от того, что Рафал не хотел заботиться о них так же, как это делали Тад и Генрик.
Рафал поднялся на ноги и взял со стола книжку, оставленную Францишеком. Лукаш последовал его примеру. Мавка с картинки внимательно смотрела на них. В шестнадцать лет Лукаш уже обогнал старшего брата по росту.
– Я знаю, что они чувствуют, – пробормотал Рафал.
– Я не понимаю. – Голос Лукаша дрогнул. – О чем ты говоришь, Раф?
Старший брат наклонился ближе, подняв раскрытую книгу.
– Эти чудовища. Пойманные в ловушку между двух миров. Обреченные скитаться. Я знаю, каково это. – В его глазах не осталось ничего поэтичного. В них промелькнуло что-то дикое. Звериное. За этим взглядом бушевали тысячи лет кровопролития и жестокости. – Мы изгнанники, Лукаш.
– Раф. – Лукаш нервно рассмеялся. – Прекрати. Ты ведешь себя странно.
На лице Рафала застыла призрачная улыбка.
– Я больше не хочу быть изгнанником, – сказал он, облизав губы. – Я хочу домой.
– Мы не можем вернуться, – ответил Лукаш.
Рафал молча притянул его к себе и заключил в крепкие объятия. Лукаш чувствовал, как старший брат трясется всем телом. Он был холодным, словно уже умер.
– Они зовут меня, – прошептал Рафал. – Горы зовут меня обратно.
На следующее утро он исчез.
Рафал не оставил даже записки. Никакого объяснения, кроме тех слов, что он сказал Лукашу в библиотеке. От него не осталось ничего, кроме туманных ночей, гибельных развлечений и темных закоулков. Ничего, кроме четырех слов. Четырех пугающих слов.
Горы зовут меня обратно.
За окном их номера, оплаченного мэром Кфьята, пошел первый снег.
14
Как только Лукаш поднялся на ноги, они побежали.
Они мчались, пока черные бока Крула не побелели от пота. Они бежали, пока розовое небо не стало синим, пока в лесу не потеплело и корни деревьев не перестали хрустеть у них под ногами. Пока зло не отступило, пока не исчез запах гнили. Они неслись, пока кровь на коже Лукаша не застыла красной коркой, пока боль от глубоких ран не превратилась в воспоминание. Они бежали до тех пор, пока большой черный волк не рухнул в грязь, тяжело дыша и вывалив наружу язык. Его глаза были такими же голубыми, как у Волчьего Лорда. Здесь, впервые за несколько часов, королева позволила им остановиться.
Лукаш хотел бы, чтобы они могли бежать, пока Рыбак не перестанет рыдать. Но даже после того, как их изнуренные лошади перешли на медленный шаг, его плечи продолжали трястись, а единственный глаз работал за двоих, изливая непомерное количество слез.
Никто из них не произнес ни слова.
Лукаш сдвинул фуражку на затылок и повернулся в седле, пытаясь достать свои вещи из сумки. Судя по всему, они направлялись на восток, потому что королева – осознанно или нет – вела их по направлению к горам. Для него горы были единственным ориентиром, и он не знал, где именно они находятся. Здесь были странные сочетания деревьев: ели, дубы и сосны. То тут, то там можно было заметить липу. В этом лесу не было никакого порядка, какой-либо структуры. Все в природе обычно имеет смысл, но только не в этом месте.
Никакого естественного развития, только хаос.
Лукаш ощущал, что лес полон магии. Он всегда улавливал необычную энергию: это и делало его таким хорошим драконоборцем.
«Что думаешь?» – спросил бы его Францишек.
И Лукаш рассказал бы ему. И Францишек смог бы безошибочно интерпретировать инстинкт младшего брата. Он бы объединил интуицию Лукаша со своими исследованиями, и тогда вместе – пусть и ненадолго – они стали бы непобедимы.
Лукаш потянулся к мечу, но даже сейчас его в атрофированных мышцах вспыхнула боль. Он снова сражался изувеченной рукой, и нави чуть его не убили. В конце концов уроки Францишека принесли пользу. Они спасли Лукашу жизнь.
– Что ж, наша кошка вылезла из мешка, – тихо сказал Кожмар, поравнявшись с ним. – Мы можем ей доверять?
Лукаш оставил меч в покое и вместо этого снял с плеча винтовку.
Девчонка из местного городка – Фелка – сидела позади Кожмара, обхватив его за пояс.
– Если вы не доверяете ей после всего, что случилось этой ночью, то вы просто дураки.
Майор бросил на нее презрительный взгляд из-за плеча, забрызганного серебряной кровью.
– Тебя никто не спрашивал.
Они выглядели иначе. Что-то новое в ее блеклых глазах. Определенно иное в его безразличном, хищном взгляде. Ужас оставил след в линиях их губ и спрятался в складках между бровей. Одна ночь среди навей – и они оба словно постарели на десять лет.
Волчий Лорд напомнил себе, что не все выросли, сражаясь с чудовищами.
– Что скажешь? – снова спросил Кожмар, подчеркнуто обращаясь именно к Лукашу. Он звучал немного гнусаво, но голос майора оставался таким же спокойным, как и выражение его лица. – Ты ей доверяешь?
Королева шла впереди, склонившись к черному волку. Лукаш заметил, что одна его лапа повреждена, и долгий бег только усугубил хромоту. Время от времени они перешептывались с другой рысью. Пока они говорили, волк прижал больную лапу к груди. Он не обращал внимания на Лукаша, Кожмара или Фелку.
Его взгляд был прикован к Рыбаку.
Королева резко подняла голову.
– Разбейте лагерь здесь, – сказала она. – В этой части леса безопасно.
Лукаш чуть не вздрогнул, услышав человеческий голос, исходящий из горла животного. Даже если она и заметила, то не подала виду. Она почти не смотрела на него своими большими рысьими глазами, удивительно похожими на человеческие.
Королева развернулась, чтобы уйти.
– Погоди, куда это ты собралась? – окликнул ее Кожмар, и в его голосе прозвучали визгливые нотки.
Она бросила на него холодный взгляд.
– Мы с моим братом и другом осмотрим местность на случай, если кто-то увязался за нами. Или вы хотите, чтобы вам выкололи глаза?
Кожмар тяжело сглотнул, а Фелка прошептала себе под нос:
– Псотники.
Рысь посмотрела на девушку.
– Фелка, – сказала она, – ты можешь пойти с нами… если хочешь.
Лукаш перевел удивленный взгляд с рыси на девушку. Было странно услышать приглашение от королевы. Оно прозвучало почти… застенчиво.