Она приложила ладони ко рту и растопырила пальцы, изображая ножки паука. Кожмар попятился от нее и чуть не упал.
– Н-нет, – промямлил он, отползая от Фелки с ее паучьими пальцами. – Нет… прекрати это!
Кожмар развернулся и побежал, но Фелка и не думала оставлять его в покое. Лукаш наблюдал за этим шуточным преследованием, хохоча во все горло. Его пальцы щелкали крышкой маленького устройства, которое он зажал в правой руке. Щелк, щелк. В смехе Волчьего Лорда было что-то зловещее.
– Это не смешно, – зашипел Кожмар, уклоняясь от Фелки.
– Не убегай слишком далеко, – предупредил Лукаш, когда его друг споткнулся о седло. – Или встретишь настоящего паука.
Кожмар замер на месте, и Фелка со всей скоростью врезалась в него.
В этот момент вернулся Якуб Рыбак с целым ворохом сухих веток. При виде него хорошее настроение Рен испарилось. Чарн перестал лизать свою покалеченную лапу и поднял голову. Королева практически ощущала исходящую от волка ненависть.
Оставив Кожмара в покое, Фелка достала из груды лагерного оборудования котелок. Вместе с Лукашем они взялись за приготовление блюда под названием «охотничья похлебка». Не сводя глаз с Якуба, Рен слушала, как Фелка рассуждает о том, что обычно в похлебку добавляют кабачки и сардельки, заменой которых и послужит мясо ночницы. На другой стороне костра сидел Кожмар, наблюдающий за готовкой с презрительным ужасом.
Рен была тронута тем, что Лукаш поговорил с Ришем. Он был достаточно учтив – или осторожен? – чтобы разузнать об их законах. Она вспомнила, как его сердце билось под ее ладонью.
Волчий Лорд обещал, что не обманет ее. Они пожали руки.
Рен подумала о том, что, если бы не дракон, они с Лукашем никогда бы не встретились. И по какой-то странной, необъяснимой причине от этой мысли у нее потеплело на душе.
Лукаш поднял на нее хитрый взгляд. Его черные волосы растрепались. Волчий Лорд прищурился, и от его улыбки у нее внутри все перевернулось. Его глаза сияли задорным блеском.
Рен демонстративно отвернулась.
16
Следующие несколько дней они без особых происшествий продвигались в сторону гор. Лукаш держал записную книжку Францишека в нагрудном кармане, и одна лишь мысль об этом внушала ему надежду, которой он не ощущал уже долгое время.
На самом деле в течение последних трех дней он был почти счастлив. Походная рутина напомнила ему о старых временах: еще до роскошных отелей и дворцов, до золота и славы. Его привлекала бездонная тьма, раскинувшаяся за пламенем костра, и доносящийся из нее шепот. Он получал удовольствие от охоты и риска.
Ему нравилось быть в компании.
Каждую ночь Лукаш с Якубом оставались в дозоре, и неестествовед добросовестно учил Волчьего Лорда читать. Францишек оказался прав: он слишком долго откладывал обучение, и теперь оно давалось ему с трудом.
– Твои мысли где-то далеко отсюда, – заметил Якуб.
Лукаш поднял глаза. Они сидели на упавшем дереве, примерно в десяти метрах от костра. Остальные готовились ко сну. К старому фонарю дозорных слетались странные мотыльки, пахнущие уксусом и напевающие тихую, тревожную мелодию.
– Прости, – Лукаш поморщился и размял плечо. – Рука зудит.
Якуб Рыбак окинул его долгим, непроницаемым взглядом.
– Ты знал, что нави могут быть ядовитыми? – спросил он. – Думаю, мы первые люди, пережившие их объятия. Если ты позволишь мне взглянуть…
– Все в порядке, – сказал Лукаш более резко, чем собирался.
– Не для изучения, – мягко объяснил Якуб. – Может, я смогу помочь.
– Все в порядке, – повторил Лукаш. – Давай просто заниматься дальше, ладно?
Его рука слегка дрожала, пока он говорил.
Якуб вздохнул и закрыл книгу.
– Лукаш, – начал он, – почему ты решил учиться именно сейчас? Я видел твою записную книжку. Если тебе не нужно уметь читать, чтобы понять ее содержимое, зачем начинать обучение прямо здесь, посреди леса? Почему не вернуться в Градув и не нанять настоящего преподавателя?
Лукаш колебался с ответом. Позади них все собрались у теплого костра. Здесь же было холодно, несмотря на то что лето еще не закончилось. Это навевало ужасные воспоминания о навях.
– Я пережил ту ночь только благодаря Францишеку, – наконец сказал он. – И раз я не умею читать, кто знает, как много я упускаю? К тому же…
Он ненадолго умолк.
– К тому же я хорош только в одном.
Якуб ждал, пока он сам закончит мысль.
– Я хорош только в охоте на драконов, – признался Лукаш. – Это все, чем я занимаюсь. Больше я ничего не умею.
Его рука снова дрогнула. Точнее, слабое, предательское, уродливое, жалкое подобие руки.
Лукаш не сказал всей правды: он больше не мог убивать драконов. Ему оставалось только вернуться в Градув, жить по-королевски и умереть от скуки к концу года.
– Что, если однажды я больше не смогу этим заниматься? – спросил он. – Что тогда?
Якуб усмехнулся и убрал за ухо несколько выбившихся светлых прядей.
– Лукаш, – тихо сказал он, – думаю, ты еще долго будешь охотиться на драконов.
Лукаш не ответил. На мгновение ему отчаянно – и опрометчиво – захотелось рассказать Якубу правду о том, что он дал королеве обещание, которое не мог выполнить. Что он солгал ради Францишека и не собирался оставаться в лесу после того, как найдет брата. Что он пожал ее руку и пообещал, что не обманет, солгав сквозь сжатые зубы.
– Меня мучает одна мысль, – вдруг сказал Якуб.
Лукаш понял, что все это время чесал раненое плечо. Рыбак, в свою очередь, пытался подобрать правильные слова, а затем произнес с сомнением в голосе:
– Лукаш… мне кажется, что она может быть принцессой.
Лукаш поперхнулся.
– Кто?
– Рен, – ответил Якуб.
Лукаш не смог сдержать смеха.
Он не сразу осознал, что неестествовед был абсолютно серьезен. Вокруг них чернел неподвижный лес. В этой темноте Лукаш вспомнил о белом замке, возвышающемся над деревьями. Он отлично сохранился, за исключением одной разрушенной башни.
– Якуб, принцесса погибла в пожаре, – сказал Волчий Лорд.
Дракон проглотил королеву, разрушил башню и сжег младенца прямо в колыбели. Все знали эту историю.
Но что, если…
– Она погибла в пожаре, – повторил он, уже не так уверенно.
– Сам подумай, – пробормотал Якуб. – Сколько ей лет? Семнадцать? Восемнадцать? Она пришла из замка. Она может превращаться в рысь – официальный символ королевской семьи Каменьев. Сперва я не был уверен, но… ее зовут Рен.
Лукаш нахмурился.
– И что?
Рыбак покачал головой.
– Королеву зовут Рен. А погибшую принцессу звали Ирена.
Лукаш был потрясен.
– Нет, – дрожащим голосом сказал он. – Не может быть. Это невозможно. Я не…
Крещение. Только королева…
– Она похожа на мать, Лукаш, – продолжил Якуб. – Я понял это, когда увидел ее в городе в ту ночь. Разве это мог быть кто-то другой? А потом ты… похитил ее. Как ты думаешь, почему я пошел за тобой в лес? Я хотел тебя остановить. Сам того не подозревая, ты совершил государственную измену.
Лукаш поднял обе руки в воздух.
– Погоди минуту. Я пытался ей помочь. Кож ударил ее…
– И ты его не остановил.
– И что? – возмутился Волчий Лорд. – Местные жители убили бы ее. Ты сам их видел. Думаю, мы оказали ей услугу.
Он сам не верил в то, что говорил, и, судя по лицу Якуба, неестествовед это понимал.
– Королева разнесла бы весь город в щепки, прежде чем они успели бы ей навредить.
– Хорошо. Значит, мы спасли город. Или то, что от него осталось. Какая тебе, к черту, разница?
Якуб на мгновение закрыл свой единственный глаз, обдумывая дальнейшие слова. Затем он очень осторожно произнес:
– Я расставил свои силки, Лукаш. Я отправился звать волков из леса и поплатился за это.
Что-то холодное и острое кольнуло горло Лукаша. Он хорошо запомнил это предупреждение, потому что слышал его много раз.
Эти слова. Он подумал о записной книжке, которую он хранил возле сердца. Давно пора научиться…
Вдруг его захватила тревожная мысль. Теперь весь его план мог пойти под откос.
– Что ж… ты ведь не собираешься все ей рассказать? – Лукаш слышал, как срывается его голос. – То есть ты даже в этом не уверен.
Над их головами белая орлица Якуба уселась на ветку. Одноглазый мужчина посмотрел вверх, а затем перевел взгляд на Волчьего Лорда.
– Я не привык обчищать чужие силки, – сказал он низким голосом.
У Лукаша словно гора свалилась с плеч. Он снова размял свое исцеленное плечо, которое продолжало ужасно чесаться.
– Хорошо, – сказал он. – Спасибо.
Якуб пожал плечами.
– Я делаю это не ради тебя. Просто мне не хочется, чтобы на меня снова напала огромная рысь.
Позади них раздался хруст. Якуб с Лукашем одновременно повернулись на звук, приготовив свои винтовки. В темноте стояла высокая тонкая фигура. Зеленые глаза мерцали в отблесках лагерного костра. Мотыльки продолжали напевать свою мелодию, и в какой-то момент в голову Лукашу пришла дикая, странная мысль: может, они поют для нее?
На лице Якуба появилась улыбка, но Лукаш не сразу опустил винтовку.
Неужели она все слышала?..
Зеленые глаза метнулись с одного лица на другое, а затем остановились на раскрытой книжке. На свету мелькнули острые скулы и узкий подбородок. Кажется, ее рот двигался медленнее остальных частей тела. Она неспешно говорила, неторопливо формулировала человеческие слова.
– Что вы делаете? – спросила Рен.
Уже во второй раз Лукаш с изумлением подметил, что она говорит застенчиво.
Волчий Лорд задумался о том, было ли ее смущение природной чертой животного или, возможно, за этим скрывалось что-то большее. Догадывалась ли Рен, что с самой первой встречи она полностью завладела его мыслями? Знала ли она, что уже обернула Лукаша вокруг своего тонкого, нечеловеческого пальца?
Как долго он сможет ей врать?
Лукаш опустил винтовку.
– Мы читаем, – сказал Якуб. – Не хочешь к нам присоединиться?