Рен подняла голову, на потолочных балках никого не было.
Опустив взгляд, она вздрогнула.
Сиденье одного из стульев поднялось, раскрывая тайник. Рен повернулась, но никто не набросился на нее из теней. С потолка больше не падала пыль. Она оглядела коридор, но он был пуст. Тогда Рен осторожно подкралась к стулу.
Внутри лежало сложенное платье. За семнадцать лет цвета заметно потускнели. Юбка была украшена зелеными и розовыми цветами, от пояса к подолу. Стараясь не обращать внимания на то, какими грязными выглядят ее пальцы на фоне белого хлопка, Рен вытащила платье. Манжеты были обшиты белым кружевом, а нижняя рубашка была бледно-желтой.
«Будет ли неправильно, если его надеть?»
Черепа драконов наблюдали за каждым ее движением. В доме не осталось ни души, так что никому не было дела. Никто бы даже не заметил. Она уже начала расшнуровывать корсаж, но вдруг остановилась. Ее пальцы были человеческими, но длинные ногти казались звериными. Даже не покрытые мехом это были руки чудовища. Ей не полагалось носить такие наряды. Рен осторожно убрала платье обратно в потайной ящичек.
Даже если она родилась человеком – больше она им не была.
Это был не ее мир, не ее одежда. Ее бросили в страшном лесу, посреди страшных чудовищ, но она выжила. Лукаш бывал в городах, о которых она лишь мечтала, и встречался с людьми, которых она никогда не увидит. Он жил в мире, напоминавшем этот: где дороги были целыми, а тьма еще не забралась в каждую щель.
Рен поднялась на ноги, и в окне отразился ее бледный, призрачный двойник.
В ее деснах бурлила сила, и Рен приоткрыла рот. Отражение в окне показало расплывчатые зубы: длинные и острые. Рен знала, что они были желтыми, с черными крапинками на деснах. Она моргнула, и в искаженном стекле блеснули большие круглые зрачки.
Рен снова моргнула и сжала губы. Когда она открыла глаза – она снова была человеком.
По крайней мере, она выглядела как человек.
Раздался тихий звон стекла. Обернувшись, Рен увидела, как пушистый хвост исчезает за поворотом в конце коридора, и побежала за ним.
Она резко затормозила на перекрестке и успела заметить, что хвост мелькнул за следующим поворотом. Рен продолжала преследовать таинственное видение: в некоторых коридорах царила непроглядная темнота, а в других – свечи приветственно вспыхивали при ее приближении. В одном проходе вся стена состояла из окон. В следующем – по обе стороны стояли книжные полки.
В конце концов она забежала в самую большую комнату из всех.
Тяжело дыша, Рен огляделась вокруг. В помещении было пусто, если не считать резных стульев вдоль стен. Только изогнутые полосы света и пол из темного дерева. Стены были украшены резьбой с прожилками янтаря, драконьими черепами и подсвечниками из драконьих костей. Здесь не было окон, но потолок был стеклянным. Луна выглядела одинокой в бесконечном черном небе.
В центре висела люстра размером с одну из башен ее замка. Она была сделана из драконьих костей: в дело пошли не только черепа, но и ребра с бедренными костями, удерживаемые невидимыми цепями и, скорее всего, магией.
Противоположную стену занимал камин.
Рен пересекла большой зал, освещенный мрачным сиянием драконьих черепов и вечных звезд. Дров в камине не оказалось, но на нем стояла крошечная одинокая фигурка. Рен взяла ее в руки.
Это был маленький деревянный дракон.
Затем она перевела взгляд с фигурки на камин, покрытый сажей. Задумчиво вернула дракона на полку.
Леший говорил, что в Зале Смокуви есть стеклянный меч.
Прежде чем успела бы передумать, она запустила руки в золу. Из трубы начали выползать пауки, и камин заполонили насекомые. Пальцы Рен коснулись металла. Ее сердце тревожно забилось, и она достала из пепла эфес. Он оказался легче, чем она ожидала.
«Нет…»
На глаза навернулись слезы.
– Рен…
Она повернулась и увидела Лукаша, который выглядел еще хуже, чем раньше.
– Он сломан, – сбивчиво произнесла Рен.
Серебряная рукоятка была отлита в виде драконьих челюстей, и клинок должен был выходить прямо изо рта чудовища. Но челюсти дракона были закрыты. Это нельзя было назвать мечом. Просто серебряная рукоятка.
Лукаш ничего не ответил. Он пересек зал, и Рен протянула ему пустой эфес.
– Не могу поверить, – сказала она, не сумев скрыть дрожь в голосе. – Это обман. Жестокий, злой обман. Мы не должны были слушать лешего…
Он взял эфес из ее протянутой руки. Рен не смогла договорить.
Как только его рука коснулась эфеса – все изменилось. С рукоятки сошли тусклые пятна, и она засияла чистым серебром. Сомкнутая челюсть дракона задрожала. Затем он словно зевнул, и из его зубастой пасти появился луч света.
В мгновение ока свет отвердел.
Своими обожженными пальцами Лукаш сжимал стеклянный меч. Клинок был совершенно целым и излучал то же жуткое свечение, что и драконьи кости: чистое и наполненное магией. Лукаш повернул меч. Мрачное сияние отразилось на его удивленном и восторженном лице. Затем клинок потускнел, как остывшее железо.
– Этим можно убить дракона? – прошептала Рен.
Лукаш посмотрел на нее, не опуская меча. В это мгновение он выглядел ужасно: острые черты лица и хищные глаза. Он по-волчьи ухмыльнулся: оскал вышел кривым.
Затем он засмеялся. Его смех эхом разнесся по деревянным коридорам и восьмиугольным залам. Рен видела лишь его темные брови, упрямый черный локон, все время выбивавшийся из основной массы волос, и этот идеальный, слегка искривленный передний зуб.
– Волчьи Лорды просуществовали тысячу лет. – Он опустил клинок и протянул ей рукоятку. – И ты нас всех посрамила.
Рен колебалась. Она взяла меч из рук Лукаша, удивляясь тому, насколько он тяжелый. Волчий Лорд отвернулся и открыл один из потайных ящиков.
– Что ты имеешь в виду? – спросила она, чувствуя себя самозванкой. Это был его меч. Его прикосновение оживило клинок…
– Вот, – сказал он, возвращаясь с поясом-ножнами.
– Лукаш, что?..
Лукаш перекинул пояс ей через плечо, притянул к себе и застегнул поверх черного мундира. Он посмотрел на нее сверху вниз, и Рен захотелось придвинуться к нему еще ближе.
Но вместо этого она спросила:
– Что ты делаешь? Разве он тебе не нужен?..
– Рен, – сказал Лукаш. – Это твой меч. На случай, если… Ты королева, Рен. Благодаря тебе мы оказались здесь. Ты должна это сделать. Тебе нужно это сделать.
Он все еще улыбался, но за его настойчивостью скрывалось что-то еще. Рен не понимала, о чем он говорит. Она не была Волчьим Лордом. Как она могла убить дракона…
Но когда она накрыла ладонью его руку, Лукаш отступил назад.
– С этим мечом, – он попытался пошутить, – ты выглядишь как королева.
Он попытался отойти, но Рен схватила его за руку.
– Я всегда выглядела как королева, – сказала она, притягивая его ближе. Она нащупала застежку на поясе и поправила ее, чтобы меч удобнее ложился на бедро. – Просто я не та королева, которую ты ожидал увидеть.
И вдруг он оказался так близко, что, если бы Рен сделала хоть одно мельчайшее движение – их губы бы соприкоснулись. Она чувствовала, как быстро забилось ее сердце. Она чувствовала, как он сдается под ее напором. Это должно было произойти.
– Ты превзошла все мои ожидания, – пробормотал он.
Она почти двинулась вперед, но Лукаш резко отвернулся, устремив взгляд на дверь.
– Стой, – сказал он. – Здесь кто-то есть.
Ярек
Никто не был удивлен, что последних трех братьев пригласили на Королевскую выставку неестественного. Лукаш догадывался, что за это нужно благодарить Ярека.
Потому что Ярек отменно притворялся.
Раньше, когда им не хватало еды, Ярек притворялся, что не голоден. Когда их приглашали на роскошную вечеринку или на званый ужин, он притворялся, что польщен.
А еще он делал вид, что ему нравится охотиться на драконов.
Притворство Ярека делало его покладистым и приятным. Его природная скромность и доброта превращали его в хамелеона, способного понравиться кому угодно. Он был не таким пугающим, выше Францишека, но ниже Лукаша, с немного печальным, но привлекательным лицом, которое молодые дамы Градува находили романтичным. Ярек был очень популярен, и его самого это всегда очень удивляло.
В ночь выставки три брата спустились по четырем сотням ступеней, которые вели в чрево Вечной соляной шахты. Затем они прошли по сверкающим соляными кристаллами коридорам и вошли в грандиозные соляные залы. На потолках покачивались соляные люстры. Соляные барельефы украшали блестящие серые стены.
А над головой – чудовища.
В конце концов, это была выставка.
Скелеты драконов медленно вращались на нелепых по- движных конструкциях, а между их костями и раскинутыми крыльями был натянут переливающийся шелк. Банники, набитые опилками, были поставлены в агрессивные позы с поднятыми руками, словно они бросали в зрителей невидимые камни. Обычные создания вроде псотников и ночниц тоже нашли свое место среди более редких существ. Распорядителем приема был куратор выставки – профессор Дамиан Бьелеч.
Профессор неслучайно выбрал именно соляную шахту. Лукаш полагал, что восхищение демонами в такой близости к аду добавляло событию особую изюминку.
– Чудовищность – относительное понятие, – говорил профессор. – Для некоторых существ зло – всего лишь образ жизни. Возьмем, к примеру, стржигу…
Неестествовед указал на серебряно-серое чудовище, медленно вращающееся над головой. Он был убит в момент своего рождения: новый стржига вырывается из тела своего человеческого сосуда. На гостей уставились серые выпученные глаза. Лукаш наклонил голову набок, чтобы разглядеть монстра получше.
Это зрелище напомнило ему о подвалах Сероводы, о другом стржиге и другом неестествоведе…
– Эти существа демонстрируют поразительную жизнестойкость, – продолжал профессор Бьелеч. – Выживание их вида обычно зависит от поглощения других…