– Как и я.
Волчий Лорд без устали атаковал противника, и Кожмар отступал. Они подходили все ближе и ближе к обрыву. Разодранное лицо Кожмара поблескивало золотым на фоне серого неба. Он упал на одно колено и, покачиваясь, снова поднялся на ноги.
Лукаш дернул ворот своей рубашки, открывая коричневую, рубцеватую кожу на плече.
– Мне уже гораздо лучше, – сказал он, ухмыляясь.
Кожмар улыбнулся в ответ, словно совсем не чувствовал боли.
– Как и мне.
Он бросился на Лукаша.
Мечи столкнулись со сверхчеловеческой силой. Лукаш схватил клинок обеими руками, но стекло дрогнуло от такого напора. На мгновение ему показалось, что стеклянный клинок разлетится на сотни осколков. От рукоятки до самого кончика прошла легкая дрожь, и меч засиял еще ярче, выдерживая удар. Лукаш с Кожмаром разомкнули клинки и начали кружить по краю обрыва, как волки.
Кожмар был слишком силен. Он был слишком быстр. На его стороне было зло, кипящее в его крови. В следующий раз, когда сабля взметнулась в воздух, Лукаш едва успел поднять стеклянный меч, чтобы блокировать удар. Волчий Лорд отшатнулся. Кожмар усмехнулся, показывая длинные зубы.
Лукаш споткнулся. Воспользовавшись преимуществом, Кожмар со всей силы взмахнул саблей и ударил Лукаша по запястью. В руке Волчьего Лорда тут же вспыхнула острая боль, а стеклянный меч выпал из разжавшейся ладони и завертелся на стекле.
Лукаш бросился за ним, но его больная нога подвернулась, и он упал, вытянув руку за мечом. Серебряная рукоятка выскользнула из его пальцев, и стеклянный клинок полетел с обрыва. Волчий Лорд упал на колени, беспомощно наблюдая, как сверкающий меч исчезает в сером тумане у подножия горы.
Позади него раздался мягкий музыкальный голос. Он исходил из тех самых губ, которые когда-то выдували дымные колечки и произносили слова восхищения.
– Мне любопытно, Лукаш.
Лукаш слышал каждый шаг Кожмара.
Лежа у края обрыва, Лукаш отчаянно хотел, чтобы меч можно было вернуть обратно. Он наблюдал, как колеблются и сверкают серые облака. Клубящийся туман набирал силу, словно впитывая в себя тьму. Мрачная тень маячила у подножия горы, увеличиваясь с каждой секундой.
– Каково это, Лукаш? – тихо пропел Кожмар. – Знать, что ты проиграл окончательно и бесповоротно?
«…сверкают?»
Лукаш перевернулся на спину. Кожмар навис над ним. Чудовище зарычало, мускулы его лица сжимались и перестраивались, обнажая длинные острые клыки.
– Твоя королева мертва.
Кожмар был полностью уничтожен, от натертых сапог до кончиков неестественно серебряных волос. Лукаш почувствовал, как острие сабли скользнуло по его груди и остановилось на горле. Он слышал, каким тяжелым и рваным стало его дыхание.
Кожмар улыбнулся ему холодной, животной улыбкой. Разорванные щеки и длинные клыки превращали эту улыбку в леденящую душу гримасу. С бледного острого подбородка капала кровь.
– Твой брат мертв.
Хлоп.
Это был тихий звук.
Хлоп.
Почти неслышный.
Хлоп.
Но Лукаш всю жизнь преследовал одну-единственную цель. Кожмар рассмеялся, и Волчий Лорд не смог удержаться от ухмылки, даже когда его противник прошептал своим сладким, немного гнусавым голосом:
– Ты даже не смог убить дракона.
Хлоп. Хлоп. Хлоп.
– Ты прав, – сказал Лукаш.
Заметив ухмылку на его лице, Кожмар заколебался. Это была открытая, чуть искривленная, почти веселая ухмылка. Та самая, которую сотни других монстров видели перед смертью.
Голова Кожмара дернулась в сторону, почти вопросительно. Вода, смешанная с кровью, капала с его волос, розовыми ручейками бежала по запястьям, стекая по блестящему клинку сабли. Лезвие у горла Лукаша чуть заметно дрогнуло.
– Ты прав, – повторил Волчий Лорд. – Я не убивал дракона.
56
Золотой Дракон взревел, сотрясая гору.
Лукаш смотрел, как с озаренного золотым сиянием лица Кожмара сползает выражение триумфа, медленно перерастающее в шок, а затем в ужас. Он отшатнулся назад.
Лукаш почувствовал, как удары тяжелых крыльев сотрясают воздух, и в этот момент вершину горы накрыла большая тень. Дракон появился из-за обрыва, и Лукаш успел разглядеть его мертвые черные глаза и двухметровые черные зубы. Он увидел нижнюю часть золотой челюсти дракона, покрытую зубчатыми, похожими на доспехи чешуйками. Затем над ними пронеслось бледно-золотое брюхо с четырьмя когтистыми лапами, уступившее место длинному, шипастому хвосту.
На мгновение Золотой Дракон закрыл собой небо.
Лукаш приподнялся на локтях, глядя Кожмару за спину: к ним шла королева Дагмара. Когда она подняла руки, стеклянные рукава ее платья заблестели, как крылья дракона. Кожмар уставился в небо. Затем, словно во сне, Лукаш увидел, как он поворачивается к королеве Дагмаре.
– Это за твою душу, – сказала она раскатистым голосом, который пронесся над простором. – И за мою дочь.
Она резко опустила руки.
И, как хищная птица, дракон начал пикировать вниз.
Кожмар молниеносно уклонился в сторону. Зубы дракона сомкнулись на воздухе, когти поцарапали стекло. Кожмар поднялся на ноги, и на его безглазом лице растянулась улыбка. В руках он все еще сжимал саблю.
Кожмар рассмеялся.
Лукаш начал подниматься на ноги, но замер в самый последний момент.
Хвост дракона скользнул по вершине горы. Он прошелся по золотым деревьям, уничтожая все на своем пути. В воздухе сияли осколки золота и стекла. Кожмар резко обернулся, но было уже слишком поздно.
Тяжелый золотой хвост ударил его прямо в грудь, и на изуродованном бледном лице мелькнуло удивление.
– Помоги! ПОМОГИ МНЕ!
Мощный удар заставил его скользнуть по стеклянной поверхности и перевалиться через край обрыва.
Кожмар успел ухватиться за выступ. Когтистые пальцы царапали стекло, залитое водой и кровью, и его изуродованное лицо снова появилось в поле зрения. Стекло хрустнуло, и от того места, где когти впивались в гладкую поверхность, побежала трещина.
– Помоги, Лукаш, помоги мне… – молил его прежний голос. Его человеческий голос. Голос его странного вынужденного друга.
Трещина становилась все шире. Лукаш почти подошел к нему. Почти затащил его обратно на вершину горы. Почти попытался спасти эту вторую душу в надежде искупить свою вину за то, что бросил первую на верную смерть.
Но Лукаш не двигался. Он не мог. Сколько бы душ ни было у Кожмара – какой бы ужас ни привел его сюда – какая бы часть его друга все еще ни была внутри, запертая в ловушке, в отчаянных попытках выбраться…
Кожмар убил Францишека.
По стеклянному выступу с треском расползались все новые и новые трещины. Пальцы Кожмара скользили по гладкой стене.
Кожмар убил Рен.
– Пожалуйста, Лукаш, прошу…
С оглушающим грохотом осколок оторвался от горной вершины и полетел вниз. Кожмар кричал, исчезая в тумане и дожде, и его голос становился все тише, пока не затих окончательно. Над горой повисла тишина.
Лукаш медленно пошел к обрыву. Насколько простирался взгляд, тянулось бесконечное поблескивающее стекло. Кожмар исчез в серых облаках и забвении.
Кожмара больше не было.
Лукаш отвернулся. Внезапно он осознал, как быстро колотится его сердце. Теперь его сердцебиение не совпадало с ударами крыльев дракона: оно стало тяжелым, болезненным и удушающим.
«Рен».
Королева Дагмара сгорбилась над телом своей дочери среди обломков золотого сада. Деревья были уничтожены ударом огромного хвоста. Золотые стволы были разбросаны по стеклу, а остатки стржиг все еще дергались в предсмертных судорогах. Одна отрезанная нога прыгала по кругу.
Рен все еще была рысью. Она не вернулась в человеческое обличье. Лукаш упал на колени рядом с ее матерью. Он не мог думать. Он не мог чувствовать.
– Это не работает, – снова и снова повторяла королева, обнимая тело своей дочери. – Это не работает.
Лукаш увидел покрасневшие от крови золотые яблоки, рассыпавшиеся по стеклу. От одного из них был откушен кусочек.
Королева рыдала. Лукаш коснулся головы Рен и осторожно взял ее тело из рук матери. Она была тяжелой. Ее мех пропитался дождем. Ее кошачьи глаза были закрыты, а плечо покрывала густая темная кровь, капающая на стекло вместе с водой.
– Нет, – хрипло сказал он, пригладив ее мокрые уши. – Только не так.
Это было неправильно. Она была королевой. Она победила русалок и изгнала мавок. Она подружилась с лешим и очаровала Бабу-ягу. Даже дракон был на ее стороне! Она казалась ему неприкосновенной. Он никогда не переживал, ни секунды, что она… что именно она… Он прижимал Рен к себе, и она начала меняться. Рыжий мех уступил место черным локонам. Она стала легче, показалась почти хрупкой. Осколки стекла заскользили по ее телу, вновь превращаясь в платье. Кровь из пулевой раны окрасила его в багряный вместо серебряного. Рен всегда была бледной, но теперь она выглядела почти прозрачной. В ней почти не осталось цвета. На тонкой шее, под кожей, синели вены, а под глазами залегли темные круги. Ее мокрые волосы упали на руки Волчьего Лорда безжизненными прядями.
Это была его вина. Их вина. Горожане бросали в нее камни, солдаты похитили ее, и в конце концов…
Он взял ее лицо в свои руки и почувствовал, насколько холодна ее кожа.
Кожмар убил ее.
Лукаш не мог понять, дышит ли она. Пытаясь прислушаться к сердцебиению, он опустил голову, но был совершенно обессилен и никак не мог собраться с мыслями. Его разум захватили мысли о стржигах, обо всем, что они потеряли, обо всем, что потерял он, и, сам того не понимая, Лукаш наклонился еще ближе, в поисках ее ледяных губ.
Он поцеловал ее в последний раз.
На его плечо легла рука. Она то и дело менялась, пальцы превращались в когти и наоборот, и Лукашу потребовалось несколько секунд, чтобы понять, что происходит. Веки Рен затрепетали.
– Боже мой, – пробормотал Лукаш, и его дрожащие руки пробежали по ее щекам и мокрым волосам. В его голосе появилась надежда. – Боже мой, Рен…