Потратив еще час, я убедился, что, не зная тропинки, из этого островка не выбраться. Иногда камыш заканчивался, и мы оказывались перед водной гладью, преодолеть которую я бы смог. Но где гарантия, что противоположный берег поросший камышами, реальный берег, а не очередной островок.
Возвращающиеся с охоты женщины Луома нашли нас, когда мы, вконец обессиленные, отдыхали на микроскопическом островке между водой с камышами. Женщины возвращались с небольшой антилопой. На плече вождя багровел здоровенный синяк. На мой вопрос, суть которого она уловила по интонации, женщина ответила одним словом: «Канг».
Сказанное меня удивило, получалось, что по соседству с озером обитают неандертальцы, и, даже уйдя с озера, мы рисковали нарваться на них.
После обеда, используя слова из языка Луома, которые старательно выуживал из памяти, я попытался объяснить вождю, что нам надо уходить. При помощи активной жестикуляции и пары десятков слов мне удалось донести до нее мысль, что нам надо возвращаться к своему племени.
Слова из языка Луома ее очень удивили, но моего словарного запаса не хватало, чтобы понять, что она от меня хочет. В ее речи мелькали слова «Канг, опасность, убить, помочь», но общей картины я не понимал. Как ни странно, Санчо понял ее лучше. Неандертальцы умели одним или двумя односложными словами передать гамму чувств.
— Га (опасность, просят помощи), — неандерталец обратился ко мне, внимательно изучив мимику и жестикуляцию.
— Ха (что, кто)? — Санчо всмотрелся в лицо вождя, вслушался в речь и уверенно ответил:
— Ха (такие как мы, люди Ха).
«Неандертальцы»? Значит, синяк на плече получен не на охоте, а в результате столкновения с дикарями?
— Ха (поможем)? — адресовал я вопрос Санчо, который ответил практически сразу:
— Ха (ты вождь, тебе и решать).
Теперь, когда Санчо расшифровал смысл просьбы вождя Луома, мне и самому в ее голосе чудилась вполне осознанная просьба помочь разобраться с опасными соседями.
— Сколько их? — спросил я Бел, так звали вождя озерных Луома.
Мой вопрос она не поняла. Оглянувшись, я набрал немного сухого камыша и, разломав один на палочки примерно одинаковой длины, положил четыре вертикально и одну наискосок рядом. Женщины, сгрудившись, наблюдали за моими действиями. Показывая на каждую из женщин, я откладывал палочку в сторону. Откладывая пятую палочку, я указал на старика и положил рядом также немного наискосок.
— Луома, — я показал на женщин и старика, после чего снова указал на палочки и сразу задал вопрос, протягивая несколько палочек Бел: — Канг?
Она сразу поняла, о чем речь и разложила пять палочек косо и три вертикально. Затем через минуту добавила еще две, которые положила горизонтально. Если я ее правильно понял, племя неандертальцев насчитывало пять воинов, трёх женщин и двух детей. Стандартное племя, обреченное на вымирание, если не объединится с другим. Чтобы племя нормально развивалось, в нем должно находиться не менее пяти десятков членов. И даже с таким количеством людей, без притока свежей крови, со временем популяция может вымереть. От близкородственного скрещивания рождаются дети, которые, в свою очередь, часто дают нежизнеспособное потомство.
Пять взрослых неандертальцев это сила. Чтобы в прямом бою их победить, нужно иметь втрое превосходящие силы. Я своим глазами видел, как озерные людоеды, захватившие меня в плен, на каждого своего убитого забирали три жизни кроманьонцев. Это при том, что черные кроманьонцы были сильными и развитыми мужчинами. А нас сейчас всего шестеро — четверо женщин, подросток-неандерталец и я. Меня всегда удивляло, что неандертальцы предпочитали ближний бой, копья они метали только в крайнем случае. А вот кроманьонцы, метали копья с удовольствием, даже копьеметалку изобрели, которая увеличивала силу и дальность броска.
— Хорошо, мы поможем, — эти мои слова все прекрасно поняли, хотя выразился я на русском.
На лицах женщин появились улыбки. Видимо, крепко им досаждали неандертальцы — в тот день нас потчевали едой так, что мо живот стал похожим на барабан. Весь следующий день я посвятил изготовлению дротиков. Мне принесли множество палок, которые я стесывал рубилом и обжигал их концы. Убить таким дротиком нельзя, но им можно наносить раны, а каждая рана — это минус в карму неандертальца. Кроме этого, у женщин были неплохие копья с каменными наконечниками. Еще два копья смастерил старик, клея наконечники к древкам с помощью рыбьего клея и связывая их еще полосками кожи из шкуры выдры. Я сделал восемь дротиков, но серьезным оружием они не могли считаться. Оставалась проблема коммуникации, трудно было объяснить своему воинству, что я от них хочу. Санчо понял сразу, что наша тактика будет заключаться в обстреле издалека и выдергивании одиночных воинов из группы.
Женщины горели местью. Я узнал, что двое остававшихся в племени мужчин пали жертвой в схватке с неандертальцами, а позавчера вождь сама еле уцелела, столкнувшись с дикарем лицом к лицу. Несколько часов ушло на то, чтобы используя мат, жестикуляцию и мимические способности Санчо, довести до Луома, что прямого рукопашного боя не будет. Будет тактика пчелы или осы, мы будем жалить и отскакивать.
Схватка была отложена на следующий день, сегодня снова был вечер любви. Копию Нел звали Сан, и девушка сегодня сама приняла миссионерскую позу, не дожидаясь моих жестов. Что ж, к хорошему быстро привыкаешь, и я не мог ее судить за это.
Утром в военный поход выступили все, кроме старика. Почти час мы петляли среди камыша, порой шагая в воде по колено, пока не выбрались на берег. Я оглянулся, сплошная стена камышей в этом месте достигала полукилометра, лишь потом виднелась водная гладь, с островками, также окруженными камышами. Идеальное место для небольшого количества людей, которые ведут скрытный образ жизни. На юге виднелись горы, их мы заметили, когда подходили к озеру.
Бел уверенным шагом направилась к горам, подтверждая мою догадку, что большинство неандертальцев жило вблизи горных массивов. Именно там они находили природные укрытия в виде пещер и скопления валунов, обеспечивавших неплохую защиту.
К горному массиву, который оказался не очень высокой грядой, почти вплотную подходившей к морю, мы подошли через два часа. Несколько раз встретились части скелетов животных, один раз следы очень старого костровища. Ближе к горам трава почти не росла, там начиналось каменное нагорье.
Пещеру я заметил на расстоянии около трехсот метров. Она смотрела на юго-запад и представляла собой темный провал на высоте пятнадцати метров. Ещё раз показав жестами, что врукопашную мы не лезем, я начал осторожно подходить к пещере.
Фигура неандертальца показалась, когда до пещеры оставалось примерно сто метров. Он увидел нас и исчез в глубине, чтобы снова появиться в сопровождении ещё четырех фигур. Даже с этого расстояния было видно, что дикари очень широкоплечие. Следуя моему плану, я споткнулся и присел. Мои сопровождающие начали трусцой отходить назад.
Моя уловка дала результат — вниз, переваливаясь, побежал всего один дикарь. Подняв толстую суковатую дубинку, он трусил в моем направлении. Когда дикарь приблизился на двадцать метров, я с показным усилием встал и метнул дротик. Неандерталец не успел отклониться, и дротик попал ему прямо в грудь. Заостренные и обожжённые наконечники не способны пробивать человеческое тело.
Дротик оставил рану, из которой показалась кровь, и упал наземь. Дикарь, не сбавляя темпа, почти добежал до меня и замахнулся дубинкой. Второй и третий дротик я метал в упор, с двух метров дистанции.
Третий дротик пробил живот и, повис, застряв в мышцах. Неандерталец остановился и выдернул дротик. В этот момент я ударил его копьем в область сердца. Каменный наконечник пробил грудную клетку и, видимо, попал в сердце, потому что дикарь как подкошенный упал на землю.
Громкий негодующий крик донесся с площадки перед пещерой, и теперь уже двое дикарей побежали вниз. Я подхватил свои дротики и копье и ленивой трусцой побежал к своим, которые залегли за небольшим пригорком в пятистах метрах от меня. Ногу я волочил как можно правдоподобнее, чтобы преследователи не передумали прекращать погоню. Расстояние меду нами быстро сокращалось, и я немного прибавил скорости. Когда я добежал до пригорка, неандертальцы были всего в сорока метрах от меня.
Второй раз так развить успех мне не удалось: из пяти дротиков лишь два попали в цель, нанеся пустяковые раны. С громкими «Ааргх», дикари синхронно ринулись на меня. Я перескочил через пригорок. Ослепленные гневом неандертальцы вскочили на пригорок, и один из них сразу напоролся на два копья Луома, нацеленных ему прямо в живот.
Второго встретил Санчо. Дикарь при виде неандертальца среди шоколадных женщин оторопел. Этого мгновения хватило, чтобы мое копье и топор Санчо успокоили его желание убивать. Неандерталец медленно осел, вырывая из моих рук застрявшее под ребрами копье. Из проломленного черепа тонкими струйками брызгала кровь. Первого дикаря Луома искололи копьями так, что он скорее походил на швейцарский сыр, чем на человека.
Мы убили троих, не получив ни единой раны. Если сведения Бел верны, оставалось всего двое воинов и трое женщин. Детей можно было не брать в расчет, вряд ли они способны оказать сопротивление.
Женщины настаивали идти к пещере и схватиться врукопашную, но я не хотел рисковать зря и поэтому решил снова повторить уловку с обманным отступлением. Усадив свою команду в засаду, я отправился к пещере и остановился в ста метрах от входа.
— Змей Горыныч, выходи! — закричал я.
Примерно минуту не было никаких действий, затем на площадке показалась человеческая фигура. Несколько мгновений мы стояли, смотря друг другу в глаза. Это был крупный широкоплечий дикарь средних лет с густой гривой волос и бородой почти до пояса. Кроме набедренной повязки на нем ничего не было. В одной руке он держал каменный топор, во второй кусок мяса на кости. Мне показалось подозрительным его спокойствие. Буквально через несколько секунд я понял, что мой тактический прием применили против меня. Слева и справа из-за камней, которые находились на подходе к пещере, показались человеческие фигуры.