Слева бежал коротконогий дикарь с каменным топором. Справа, забегая мне за спину и отрезая путь к отступлению, бежали три женщины, похожие на ведьм из фильма ужасов. У женщин в руках были палки, скорее всего, просто выхваченные из хвороста. Дикарь был опаснее всех троих вместе взятых: моя засадная команда была слишком далеко и скрыта пригорком, а действовать предстояло быстро.
Не целясь, один за другим я метнул четыре дротика и дважды промазал. Легкие раны не остановили дикаря, и он с ревом опустил топор на мою голову. Я рванулся в сторону и ушел кувырком, зацепившись за камень. Развернувшись, дикарь бросился вперед, полагая, что лежащий на спине человек является легкой добычей. Именно так в профессиональных единоборствах допускают ошибку горячие бойцы. Они бросаются на поверженного соперника, стремясь добить его, и натыкаются на мощные встречные удары ног. Неандерталец наткнулся на копье, которое пройдя все тело, вышло из его спины.
Даже, пронзенный копьем, он умудрился нанести удар, который пришёлся рядом с моей головой. Осколки каменной крошки, выбитой ударом о каменную насыпь, запорошили правый глаз и даже ранили кожу коло него.
Дикарь осел, нанизываясь на копье, и частично накрыл меня своим вонючим телом. В этот момент подоспели женщины дикарей. Тело дикаря и спасло меня от первых ударов, которые пришлись по умирающему. Он все еще тянул руки, пытаясь схватить меня или выцарапать мне глаза, когда я рывком вырвался из-под него.
Град ударов палок обрушился на меня. Будь это дубинки — мне бы не выжить. Но это были обычные сухие палки, которые женщины похватали в спешке. Первая палка сломалась, и я, перехватив руку косматого чудовища женского пола, точным ударом в скошенную челюсть, отправил ее в нокаут. Удары продолжали сыпаться и на мгновение дезориентировали меня. Сфокусировав взгляд на пещере, я не увидел там вождя дикарей и интуитивно пригнулся.
Страшной силы удар просвистел над моей головой, и топор, не встретившись с моей головой, прошел дальше, пока не разбил голову какой-то неандерталки. Сила удара была такова, что женщину отбросило в сторону на пару метров. Вождь сделал два шага, увлекаемый инерцией удара, и подставил свою печень, куда я коротко ткнул копьем, обрадовавшись фонтанчику крови из раны.
В этот момент какая-то женщина удачно попала мне палкой по затылку. Земля поплыла у меня перед глазами, я на ватных ногах рванул в сторону и покатился по земле. В следующую секунду я увидел рядом, чью-то ногу и рванул ее рукой. Не ожидавшая подсечки женщина грохнулась на землю, ударившись головой о каменную осыпь.
И в этот момент я увидел, как на меня стремительно опускается топор. Я еле успел провернуться по земле, как на меня обрушилось тело вождя. Он впился зубами мне в левое плечо, глубоко прокусив мышцы. Прежде чем он успел сделать движение челюстью, вырывая клок мышц, я интуитивно сдавил левой рукой его причиндалы с такой силой, что рот вождя открылся в диком крике, и он попытался соскочить с меня. Я успел убрать от удара палкой свою голову под тело дикаря, а следующий удар топором, который наносила ранее нокаутированная женщина, пришелся уже по голове вождя.
Женщины-неандерталки мало уступают в силе своим мужчинам. Увидев, что она попала по вождю, женщина ухватила меня за волосы и выдернула из-под тела дикаря. Лежа на спине с лицом, залитым кровью вождя, я нанес встречный удар ногой себе за голову, попав женщине в грудь. Неандерталка отшатнулась, и мне хватило времени, чтобы откатившись, подняться на колени. В это время удар палкой по спине от второй женщины чуть не вышиб из меня дух. Но именно этот удар, как ни странно, и привел меня в себя. Вождь умер или умирал, второй дикарь и одна женщина были убиты, против меня оставалось всего две женщины — довольно неумелые бойцы.
В голове гудело, земля качалась под ногами, каждое движение отзывалось болью в теле, но я пошел в атаку. От удара топором я почти увернулся, камень лишь задел прокушенное вождем плечо, вызвав вспышку боли. Хоть я и не люблю бить женщин, но пришлось вырубить ее коротким в челюсть. В этот момент очухалась неандерталка, которая вырубилась от столкновения с камнем.
— Да, вашу мать, сколько в вас жизней?! — ударом ноги по лицу, я снова отправил ее в сон и только потом позволил себе осесть на землю.
Из легких, как из компрессора, вырывался воздух, амплитуды движения грудной клетки не хватало, чтобы насытить кровь кислородом. Вроде удары были нанесены обычными палками, но тело безжалостно протестовало против такого обращения. Услышав шум бегущих ног, я с усилием поднял голову. Моему войску оставалось до меня около пятидесяти метров. Впереди бежали Сан и Санчо, трое остальных женщин отставали на пару шагов.
Неандерталец поднял меня на ноги. Пошатываясь от усталости и от ударов по голове, я смотрел, как женщины племени Луома хладнокровно убили двух неандерталок, которые валялись без сознания. Видел, как двое из них побежали в пещеру. Я ожидал детских криков, но женщины появились пару минут спустя с двумя мальчиками примерно пятилетнего возраста. То, что детей не убили сразу, давало надежду, что они обретут новую семью, и племя Луома пополнится двумя воинами-неандертальцами. Если и наши сексуальные подвиги дадут результат, а по-другому и быть не могло, возможно, племя получит шанс на жизнь.
— Канг-У, Канг-У! — скандировали Луома, подходя ко мне и стараясь прикоснуться к лицу, залитому чужой кровью.
«Хочу в теплую ванну», — успел я подумать, прежде чем отключился от усталости и многочисленных сотрясений головного мозга.
Глава 23. Старая бухта
Следующие два дня я отлеживался, а вокруг меня носились женщины, обращаясь как с царственной особой. С грехом пополам я узнал от Санчо и Бел, почему они так запоздали с помощью. Путем жестикуляции и усваивания неандертальско-кроманьонских слов, у меня вырисовалась картина произошедшего боя.
Начало боя они банально проглядели, и только когда крики неандертальских женщин достигли его утонченного слуха, Санчо выглянул и рванул мне на помощь. Следом устремились женщины Луома. Бой закончился в тот момент, когда они подоспели. Получалось, что весь бой продлился несколько минут, хотя мне казалось, что я бьюсь около получаса.
Но я помню свою неимоверную усталость и невозможность надышаться. Правда, и это можно было понять, наша схватка была очень интенсивная, трудно выдерживать запредельную скорость больше, чем полминуты. А у меня бой продлился минимум пять минут. Да и возраст, наверное, уже начинал давать знать о себе. «Возобновлю весь комплекс тренировок», — мысленно пообещал себе.
Моя голова лежала на охапке свежего камыша, я рядом сновали Луома, готовя еду. Из одной хижины доносились характерные шлепки и звуки, не оставляющие сомнения в том, что там происходит.
За эти два дня, что я отлеживался, Луома иначе как Канг-У, меня не называли. Мне стоило усилий понять правильный смысл слова, который звучал как "убийца людоедов". Имя мне вполне понравилось, и я охотно на него откликался. Только Санчо по-прежнему звал меня Макш.
Была идея сегодня продолжить путь, но прокушенное плечо ещё сильно болело, ограничивая движение руки. Старик достал из воды какое-то плавающее растение, похожее на кувшинчик, и тщательно разжевал его. Потом смочив кашицу своей мочой, он наложил ее мне на место укуса. Боль стихла практически сразу. Но, когда он стал готовить вторую порцию своей мази, мочу я ему предоставил свою. Свое, как известно, не пахнет или пахнет куда приятнее. После этих процедур, на вторые сутки отек спал, и рука двигалась лучше.
Выход из озера для дальнейшего движения я назначил на завтра. Сан хотела секса, и мне, с учетом состояния своего тела, пришлось учить ее позе наездницы.
На своей голове я насчитал семь шишек и два рассечения, спина также была в синяках. Палки, хоть и не были дубинками, но в руках сильных женщин травмировали вполне хорошо.
Был уже глубокий вечер, когда Санчо закончил обслуживать женщин и прилег рядом со мной, даже не прикрывшись набедренной повязкой. Лицо неандертальца выражало крайнюю степень удовольствия. Прими я решение остаться здесь, парень просто прыгал бы от радости. А что ему надо? Еда есть, островок скрыт от чужих глаз, и полно красивых женщин на выбор. В его прежней жизни ему доставались бы страшилища не первой свежести.
— Макш, Ха (все просто отлично, здесь хорошо), — это, пожалуй, был первый случай на моей памяти, когда Санчо завел разговор, не касающийся еды или опасности.
— Прикройся, кобель, — сказал я.
Неандерталец понял мой жест и слова, быстро натянув кусок шкуры.
Я подождал, пока парень прикроется и продолжил:
— Утром мы уходим, лучше выспись.
Я хотел продублировать это на его языке, но передумал. Санчо уже прекрасно меня понимал в большинстве случаев: он сопоставлял интонацию и длину слов, мимику и место действия, в результате почти со стопроцентной точностью угадывая смысл.
— Ха (ты вождь, как скажешь, так и будет), — сказал он.
Больше разговаривать желания ни у кого не было, и я заснул под открытым небом. Воздух уже хорошо прогрелся, даже ночью не было холодно.
Утром была стандартная вареная рыба, которая ночью попалась в ловушки из прутьев. Не было торжественных речей, слез и длительных обниманий. Коротко кивнув старику, мы пошли за женщинами, которые, прекрасно ориентируясь, вели нас в этом зеленом море камыша.
Минут сорок блуждания — и мы снова на том месте, где женщины захватили нас в плен. Прощание было коротким, все по очереди потерлись носами, и женщины снова растворились в зеленой стене камыша.
Только Сан, входя в камыши, обернулась и бросила на меня короткий взгляд. Ее сходство с Нел было столь поразительным, что я несколько раз порывался спросить у нее о своей жене. Но мне не хватило бы слов, чтобы все объяснить. Да и зачем все это было вспоминать?.. Даже если Нел ее сестра, для Сан она умерла примерно шесть лет назад. Вряд ли кроманьонцы каменного века так долго помнили родственные связи.