– Зубра? – радуется Буйволенок.
– Может быть, – отвечает дедушка Пузан. – Хотя я уже придумал нечто более занимательное.
– Дедушка, а девочки тоже будут ходить на охоту? – спрашивает Блошка.
– Еще бы, маленькая. Охота, конечно, мужское дело, но женщины должны знать, как добить зверя, освежевать его, прокоптить шкуру…
– Учитель, это правда, что с тобой на охоту ходить опасно? – не унимается Буйволенок.
– Кто тебе сказал? Все говорят…
– Да нет же, нет: я всегда о вас позабочусь.
– А Весенние Игры? – осведомляется Молния. – У Северных Буйволов такая команда…
– Дедушка, кто будет участвовать?
– Когда начнутся Игры?
Ну, ну, поспокойнее. Не все сразу. Во-первых, Весенние Игры начнутся весной…
– Вот так открытие, – бурчу я.
Но у дедушки Пузана острый слух. Он глядит на меня искоса и мерзко хихикает:
– Давай, давай, зубоскаль: увидишь, сколько состязаний придется на твою долю, Неандертальчик!
Я бы хотел участвовать в Прыжках через Бурный Поток! – звонко выкрикивает Кротик.
– Ты и потока-то не увидишь! – смеется Морж. Щеголь и Вонючка, противная девчонка, покатываются со смеху, а Кротик заливается слезами.
За него заступается Молния.
– Вот выйдем отсюда, я вам покажу! – грозится он.
– У-у-ух! Сейчас в штаны наложу со страху, – паясничает Морж.
Безобразно ведет себя этот Морж. Кто его знает, почему он такой злющий. Может, потому, что не такой красивый, как мы все. У нас в десять лет уже растут борода и усы, а у него лицо безволосое, гладкое как яичко. За это мы его, конечно, изводим, но он и сам напрашивается: вечно задирается, лезет на рожон и распускает руки.
Только Умник и Березка его защищают.
Умничек утверждает, будто в его лице есть признаки нового и будущее за такими, как он; Березка же считает, что все дети красивые, даже те, у кого не растет борода…
Тем временем дедушка Пузан поднял дубинку для записей, и в пещере воцарилась тишина. Урок продолжается.
– В этом году, кроме практических занятий по охоте и рыболовству, мы будем присутствовать при настоящей облаве, которую устроят взрослые охотники…
– Дедушка Пузан, а правда, что дяденька Бобер – самый лучший охотник? – перебивает его Медвежонок.
– Ну, не будем обобщать. Лучше бы мне промолчать из скромности, но в молодости я одолел… гм… тигра…
Мы, конечно, это прекрасно знаем, потому что долгими зимними вечерами, когда все рассаживаются вокруг огня, он раз сто описывал тот случай во всех подробностях. И все же, чтобы не огорчать старика, делаем вид, будто слышим об этом впервые:
– Ого!
– В самом деле?
– В самом деле, – кивает дедушка Пузан. – И представьте себе: безо всякой подмоги…
– Какой удалец!
– Куда там дяденьке Бобру! – восхищается Лучинка, чтобы сделать старику приятное.
Дедушка Пузан счастлив. Он поглаживает брюхо, выпирающее из-под шкур, и продолжает рассказ. Я замечаю, как, не переставая нас поучать, он достает кусок вяленого мяса, берцовую кость бизона, и обгладывает ее дочиста.
Он слишком стар, чтобы ходить на охоту с другими, поэтому и взял на себя попечение о подрастающих членах общины, которых обучает в своей школе.
За это ему то и дело перепадает лишний кусочек мяса, хотя трудно так сразу сказать, что дедушка Пузан понимает под кусочком.
Он в основном тем и занят, что набивает себе брюхо.
Ест он все подряд. Челюсти и зубы (случай не то что редкостный, а просто уникальный: в таком-то возрасте все зубы у него целы!) – самые безотказные части его организма: сам он горбатый, хромой, его одолевает артрит, но в том, что касается еды, он любого из молодых за пояс заткнет.
День за днем жует себе и жует.
Для наглядности приведу нашу меру веса: один медведь.
Бабушка Хворостина, например, весит пятую часть медведя; тетушка Жердь – третью; мама Тигра – две трети; папа Большая Рука – медведь с небольшим.
Дедушка Пузан весит полтора медведя в голодные времена, а в дни изобилия – почти два медведя!
– Увы, дети, – сетует он, – все вы знаете, что наше стойбище не слишком богатое и на школу отпускается мало средств. Сегодня, например, я должен научить вас, как приготовить зайца, но согласитесь, для того чтобы приготовить зайца, надо его иметь.
Мы киваем – рассуждение безупречное.
– Вот что: бегите в деревню и попросите у родителей учебное пособие. Первому, кто принесет зайца, поставлю высший балл на дубинку для записей.
С дикими воплями мы выбегаем из пещеры и всей толпою летим к стойбищу.
Но наши родные, хорошо зная прожорливость учителя, ничего не хотят слушать, и вскоре мы возвращаемся в школу с пустыми руками.
– Нет зайца – нет урока, – ворчит дедушка Пузан. И в наказание ведет нас в лес, на физкультуру.
«Вот здорово!» – скажете вы.
На самом деле ничего тут хорошего нет.
Десятки и десятки раз дедушка Пузан гоняет нас из леса в деревню, да не налегке, а с сухими сучьями и вязанками хвороста, которые мы складываем перед школой.
По вот наконец проходит под скалами Рука Загребущая, местный богатей, отец Щеголька.
– Не нужно ли тебе хвороста? – кричит с высоты дедушка Пузан.
Что ты за него хочешь?
– Зайца…
– Идет.
Зайца приносят, и вскоре начинается долгожданный урок стряпни. Дедушка Пузан учит нас, как раздувать огонь, подкладывать хворост, ворошить угли, накалять плиту из песчаника; наконец, как испечь зайца и съесть его целиком, до косточки.
Последнее он демонстрирует очень наглядно. Раз – и заяц исчез, даже костей не осталось.
– Видали? – облизывается учитель. – Настоящий ледниковый человек должен не только хорошо охотиться, но и искусно стряпать. Я в своей жизни никогда ничем не брезговал, и…
– И это видно! – вставляет Блошка. Все смеются.
Дедушка Пузан сначала хмурится, но потом хохочет вместе с нами.
– Ты просто завидуешь, – втолковывает он Блошке. – Надо бы научить тебя есть как следует, иначе ты за зиму превратишься в скелетик. – Потом, приосанившись, добавляет: – Ребята, урок окончен. Можете идти по домам. Но не забудьте: завтра наш первый поход. Захватите все необходимое. Наша школа – суровая школа жизни, в ней закаляются сильные духом ледниковые мужчины…
– А женщины? – пищит Блошка.
– И женщины закаляются, еще как, – заверяет дедушка Пузан, гладя ее по голове.
Потом вынимает из угла двоих подвешенных, которые качаются на ветру, замахивается на них дубинкой для записей, вонзает зубы в ребро бизона, припасенное на ужин, и следит, как мы гуськом спускаемся по тропинке в стойбище.
ОДНИ В ЛЕСУ
Студеное осеннее утро. Мы, дети, уже построились, а мамы, папы, дедушки, бабушки, дяди и тети толпятся вокруг и прощаются с нами. У многих на глазах слезы.
Мама Тигра крепко обнимает меня, глядит как-то странно, будто хочет навсегда запечатлеть в памяти мои черты. Тетушка Жердь целует меня, обливаясь слезами, словно мы прощаемся навеки.
Ну, не знаю, во всем этом чудится что-то странное.
Я хочу поделиться с Умником своими сомнениями, но тот пожимает плечами: не волнуйся, мол, все в порядке.
Наконец дедушка Пузан дает сигнал трогаться в путь. Все взяли?
– Да, дедушка! – отвечаем мы хором.
– Запасные шкуры?
– Да!
– Острые камешки, чтобы затачивать колышки для палаток?
– Да!!
– Вяленое мясо?
– Да!!!
– Гм… но СКОЛЬКО вы взяли мяса? – допытывается учитель.
Щеголек с гордостью показывает свои припасы. У дедушки Пузана глаза лезут на лоб.
– Молодец, мальчик, молодец! Хорошо начинаешь школу. М-м-м… надеюсь, когда мы остановимся перекусить, ты вспомнишь о своем старом учителе. Знаешь, меня замучил артрит… я всю ночь не спал… совсем ослабел…
– Куда мы идем, дедушка? – спрашивает Березка.
– Цель первого похода должна оставаться в тайне, – заявляет дедушка Пузан.
– Как это так?
– Таков обычай нашего стойбища…
Умник рядом со мной загадочно улыбается.
– Ну а теперь в путь, поживее. Того гляди, пойдет снег.
Небо в самом деле нахмурилось, задул ледяной ветер, в воздухе закружились первые снежинки.
– Выбрали денек для похода, – ворчит Морж, известный лентяй.
– Ранняя в этом году зима, – отмечает Березка. – Надо поскорей собрать последние ягоды.
– Разговорчики! – обрывает нас дедушка Пузан. – Сейчас не время болтать.
Я закрываю рот и, чтобы отвлечься, пропускаю несколько рядов и оказываюсь позади моей Неандерталочки. А когда моя душечка оборачивается, предлагаю понести шесты для палатки.
Тут же появляется Щеголек и предлагает понести шкуру с провизией.
О сила любви! Неандерталочка идет налегке, а мы оба сгибаемся под непомерной тяжестью.
Когда мы углубились в лес, метель разыгралась не на шутку. Дальше собственного носа ничего не видать.
Сколько времени мы идем?
Все утро и добрую часть дня.
Останавливаемся, только чтобы наспех перекусить, – и все равно дедушка Пузан, якобы сравнивая разные способы вялить мясо, уничтожает половину наших припасов.
И снова в путь.
У меня возникает странное впечатление, что учитель нас водит по кругу, но небо покрыто тучами, и с уверенностью это сказать нельзя. Я замечаю также, что время от времени Умник отстает, прячется за дерево и что-то делает там.
День уже подходит к концу, и землю укутала снежная пелена, когда старый учитель приказывает остановиться и положить вещи.
Тревожные сумерки опускаются на лес. Где-то вблизи слышится вой волков.
– Чудесно. Подходящее место для лагеря, – заявляет дедушка Пузан.
– Но дедушка, – возражает Умник, сверившись со своей дубинкой для записей, – ледниковые люди всегда разбивают лагерь на холме, поодаль от леса, чтобы местность хорошо просматривалась, иначе…
– Помолчи, всезнайка! Я сказал, что мы разобьем лагерь здесь, значит, так оно и будет.