«Science». 2009, № 5938). Объектами исследования стали шесть ДНК неандертальцев, живших от 39 до 70 тысяч лет назад на всей территории Европы – от Испании и Хорватии до пещеры Мезмайская в России. Результаты этого исследования свидетельствуют, что численность всех неандертальцев около 40 тысяч лет назад вряд ли превышала 7000 человек, а вероятно, была еще меньше. Их было значительно меньше, чем анатомически современных людей, и они были небольшими группками рассеяны по Европе. Для сравнения: в период потепления, как полагают ученые, численность неандертальцев составляла порядка 160 тысяч человек (R. Meyer. «Vom Faustkeil zum Internet: Die Entwicklungsgeschichte des Menschen». 2007).
(Отметим на полях: любая катастрофа могла теперь уничтожить или смертельно ослабить популяцию неандертальцев: резкое изменение климата, например, из-за извержения супервулкана в Италии около 39 300 лет назад, голод, болезни, конкурентная борьба с людьми современного анатомического типа, расселившимися тогда в Европе. Как полемично заявил один из исследователей, достаточно было эпидемии гриппа, чтобы все они вымерли.)
Но вернемся к нашему разговору. Не удивительно, что в небольших кланах со временем все становились родственниками. Судя по полученным результатам, число генетических отличий между исследованными неандертальцами было примерно на 30 % меньше, чем между современными людьми. Это свидетельствует об их близком родстве.
Разумеется, это открытие не означает, что неандертальцы, как «кузены» шимпанзе, бонобо, готовы были заниматься сексом с кем угодно каждую свободную минуту. На самом деле им, жившим в суровом, холодном краю, недосуг было постоянно «ложиться на медвежью шкуру, позабыв обо всем». Племена неандертальцев потому и прожили на этом «гиперборейском краю света» десятки тысяч лет, что постоянно хлопотали о насущных делах – о том, чтобы выжить.
К слову, для денисовских людей тоже было характерно очень малое генетическое разнообразие. По-видимому, популяция денисовцев изначально была невелика и ее численность росла недолго, хотя сами они расселились за это время на очень большой территории. По словам Сванте Пэабо, «если при дальнейшем исследовании неандертальского генома выяснится, что популяция неандертальцев с течением времени менялась точно так же, как и популяция денисоовских людей, это во многом подтвердит гипотезу о том, что одна-единственная группа людей, покинув Африку, породила и денисовских людей, и неандертальцев».
Сказанные слова о «численности популяции» и «области расселения» вполне можно отнести и к анатомически современному человеку на протяжении почти всей его истории. Человечество стало стремительно разрастаться лишь в последние десять тысяч лет. И именно сапиенсам, казалось бы, тоже обреченным, как и их давно покойные «кузены» на вековечный – до полного вымирания – инцухт, все-таки удалось, говоря стертым языком штампов, вырваться из этого заколдованного круга.
С появлением у сапиенсов крупных племен сама возможность выбора второй половины заметно расширилась. Важнейшее значение имел и кочевой образ жизни. Племена постоянно переселялись, встречаясь в этих странствиях с другими племенами. Во время таких встреч, как целомудренно сказал бы генетик, между различными группами сапиенсов происходил обмен генами. Антрополог бы добавил к сказанному, что этот, – поспешая за древними сапиенсами, приберем с собой удобный эвфемизм, – «обмен генами» зачастую имел форму ритуала. А этнограф, вмешавшись в разговор, непременно напомнил бы пикантные истории из жизни путешественников, которым доводилось в старину бывать то ли в тропиках, то ли в полярных льдах среди племен, все еще живших в каменном веке, и которым, когда они, страдая от привычных неудобств, располагались на ночлег, старейшина или вождь непременно предлагал юную туземку – разумеется, для обмена генами.
Мы мимоходом упомянули четвертую форму гоминид, жившую 50 тысяч лет назад, но не назвали ее. Что же это за таинственный «кузен», так и не почтивший нас пока присутствием ни одной своей косточки? Астрономы XIX века прославились своим умением открывать планеты «на кончике пера» – анализируя движение других планет Солнечной системы. Генетики XXI века овладевают умением обнаруживать исчезнувшие формы людей (и, разумеется, других животных) точно так же «на кончике пера» – анализируя известные им геномы.
Итак, анализ генома денисовского человека выявил поразительную вещь. Значительная часть его генов – от 2,7 до 5,8 % – была унаследована им от неизвестного представителя рода Homo, жившего в одно и то же время с главными персонажами этого исследования. «Эта архаичная популяция гоминид существовала еще тогда, когда линии развития неандертальца, денисовского человека и анатомически современного человека не разделились», – подчеркнул Кай Прюфер.
Так в «генетической летописи», раскрытой перед учеными, проступили строки, написанные на древнем, казалось бы, давно забытом языке. Что-то мертвое, давно утраченное ожило, вернулось. Откровенно проступило в генах денисовцев. Ученым, исследовавшим генеалогическое древо человека, пришлось спускаться с его вершины почти к самому корню. Эта неизвестный пока вид человека отделился от предков современного человека от 1,1 до 4 миллионов лет назад!
«Судя по этим временным рамкам, – вынесли свой приговор генетики, – этой неизвестной формой человека, оставившей впоследствии свой значительный след в геноме денисовского человека, мог быть Homo erectus». Ведь он, человек прямоходящий, впервые покинул Африку около 1,8 миллиона лет назад. Со временем какая-то группа этих неутомимых путешественников, эректусов, достигла Сибири, и впоследствии их потомки смешались с денисовскими людьми, разбавив их кровь своей «свежей» древней кровью.
До сих пор эректус считался прародителем всех последующих форм человека. И вот старый, забытый «дедушка» был принят в одну из семей своих молодых потомков – и продолжил их род, свой род.
Дальнейшие исследования должны подтвердить или опровергнуть это предположение. Вполне может быть, что отыщется еще одна форма человека – Homo x, ведь тех же денисовцев нашли всего несколько лет назад! По признанию Сванте Пэабо (2012), он был бы не удивлен, если бы в ближайшее время удалось открыть новые формы человека, жившие более 50–100 тысяч лет назад где-нибудь в Азии. Еще хотя бы одна (или не одна) ничем не приметная косточка…
Монтгомери Слаткин подчеркивает: «Результаты работы показывают, что история анатомически современного человека и его ближайших родственников в рассматриваемую нами эпоху была очень сложна. Нам известны неоднократные случаи скрещивания их друг с другом, и, по всей вероятности, еще больше случаев такого скрещивания остаются нам пока не известны».
Поэтому вряд ли стоит удивляться тому, что в геноме современного человека снова и снова обнаруживаются чужие гены, приобретенные нашими предками в те незапамятные времена, когда окрестные леса и горы населяли не дриады и ореады, а денисовцы и неандертальцы.
Итак, неандертальцы в самом деле были очень похожи на нас. До сих пор мы говорили о том, как генетики выявляют сходство. Ищут фамильные черты, роднящие нас и, например, неандертальцев. Но им интересны также и различия. Участники проекта «Геном неандертальца» впервые составили перечень генов, которые отличают всех ныне живущих людей от наших ближайших, давно вымерших родственников. Этот список получился сравнительно коротким. Группа Слаткина выявила 87 генов, имеющихся у современного человека, которые заметно отличаются от подобных им генов у неандертальца и денисовца. В частности, у нас появились другие варианты генов, обуславливающих развитие нервной системы и управление отдельными функциями мозга. Любопытны также изменения в генетическом фрагменте FOXP2, отвечающем за развитие речи и различные речевые нарушения.
Что это значит? В этих различиях во многом и кроется то, что сделало нас такими людьми, какими мы стали. Не горсткой соплеменников – а многомиллиардным человечеством, творцом – за всю свою историю – десятков крупных цивилизаций.
«Нет никакого отдельного гена, на который мы могли бы указать и произнести: именно ему мы обязаны тем, что наделены речью или какими-то другими способностями, присущими анатомически современному человеку и резко разграничивающими его, с одной стороны, и денисовца и неандертальца – с другой» (М. Слаткин). И все-таки именно этот перечень генов – при дальнейшем их анализе – может объяснить, почему мы обладаем нашими уникальными способностями, которые делают нас не похожими на другие формы гоминид. Как подчеркнул Сванте Пэабо, «я полагаю, что среди этих генов скрываются и те, которым современное человечество обязано своей стремительной экспансией, и те, которым люди обязаны появлением у них культуры, а также все новых технологий». Именно эти гены во многом обусловили развитие человечества в последние сто тысяч лет. Именно они, возможно, определили, почему из этих трех больших групп людей – неандертальцев, денисовцев и сапиенсов, хорошо приспособленных к суровым условиям природы, выжил лишь человек современного анатомического типа. Ответ, вероятно, знают гены. По словам Сванте Пэабо, «наши исследования помогут выяснить, каким образом анатомически современные люди и их культура так широко распространились, в то время как архаичные формы человека постепенно вымерли».
Напоследок же сделаем отступление от темы нашего разговора и не преминем отметить, что гены сохранили для нас и портрет денисовского человека. Анализируя его геном, ученые отыскали там генетические фрагменты, которые у современного человека указывают на темный цвет кожи, карие глаза, каштановые волосы. Так что первые сибиряки были людьми темнокожими, как папуасы Новой Гвинеи.
Более пристально вглядеться в этих людей, живших на Алтае около 50 тысяч лет назад, пока не удается. Но все равно нельзя не поразиться тому, сколько разнообразных фактов, начиная с самого главного, с открытия новой формы человека, ученым удалось узнать, исследовав крохотную косточку пальца. По объему хранившейся в ней информации она оказалась сродни современным электронным носителям. И даже не она сама, а мельчайшая двойная спираль ДНК – эта универсальная «матрица», с которой отштамповано бессчетное число людей и их собратьев, самых разных животных!