Но если его прапрапрадед или прапрапрабабушка были неандертальцами, то, по всей вероятности, они породнились с анатомически современными людьми не где-то на Ближнем Востоке, а здесь, в Румынии. Тринкаус был прав. Его гипотеза никак не противоречила прежним выводам палеогенетиков о том, что «однажды на Ближнем Востоке», а еще раньше – «на Среднем Востоке». Все это было, было…
Однако гибридизация сапиенсов и неандертальцев возобновилась после того, как люди современного анатомического типа расселились в Европе. Кровь неандертальцев разбавляла и освежала кровь темнокожих, темноволосых пришельцев из Африки. Со временем население Европы превратилось в «белокурых бестий», в чьем облике нет-нет да и всплывала природная неандертальская грубоватость черт.
Таким образом, история взаимоотношений Homo sapiens с неандертальцами, как и с другими своими соседями, оказалась гораздо сложнее, чем первоначально представляли ученые.
Наши далекие предки были по своей натуре людьми любвеобильными. Они охотно вступали в контакты с неандертальцами в пещерах Ближнего Востока и денисовскими людьми далеко в Сибири. Справедливости ради отметим, что и денисовцы вступали в близкие отношения с неандертальцами и приживали от них потомство.
Но не будем заглядываться на других, а вернемся в свои медвежьи углы – к родным пенатам неандертальцев. Наши предки-мигранты, проникая в Европу, походя спали с неандертальскими женщинами, плодили «метисов», подобных себе и им. Оставленные ими дети неизменно напоминали обоих родителей. Позднее их «генеалогические древа» усыхали. Линия жизни их рода прерывалась. Вот и у человека из Пештера-ку-Оасе не осталось прямых потомков среди современных европейцев. На нашу с вами генетику такие, как он, полукровки, без роду и счету появлявшиеся на свет, не оказали никакого влияния. Но в то далекое время их было гораздо больше, чем – исходя лишь из математических законов – указали палеогенетики.
По мнению Сванте Пэабо, в Пештера-ку-Оасе обосновалась первая группа мигрантов, переселившихся в Европу. Они налаживали контакты с коренным населением, вступали в брачные союзы, избегали конфликтов. Однако вслед за тем в Европу хлынула вторая, более многочисленная волна мигрантов. Они вели себя агрессивнее, притесняли живущих здесь людей, пользуясь тем, что были лучше вооружены, и, возможно, они истребили неандертальцев или изгнали их в области, не пригодные для проживания человека.
Впрочем, все это не больше чем гипотеза. Реконструировать детальную картину происходивших тогда событий необычайно сложно, и сам Пэабо понимает это лучше многих других. Однако успехи последних лет побуждают нас смотреть на перспективы палеоантропологии намного более оптимистично, чем всего пару десятилетий назад.
Как предполагает еще один автор этого генетического исследования Дэвид Райх, первые поколения анатомически современных людей, переселившихся в Европу, часто контактировали с неандертальцами и скрещивались с ними, но все их потомки со временем вымерли. Долгое время сам факт таких брачных союзов яростно оспаривался многими учеными. Но с развитием генетических методов исследования он бесспорно доказан.
Слово «брачные союзы», пожалуй, здесь все-таки эвфемизм. Вряд ли все эти гибриды были «плодами счастливой любви». Американская исследовательница Мишель Сугияма изучила сообщения этнографов о 45 диких племенах, которые им довелось наблюдать. Очевидцы отметили, что едва ли не каждая вторая встреча дикарей с незнакомыми им племенами заканчивалась сражением. Все это сопровождалось похищением женщин и последующим принуждением их к сожительству. Может статься, что и дети-гибриды появлялись на свет после разбойничьих набегов на чужие кланы.
Быть может, подробности происходивших тогда событий прояснятся, когда ученые обследуют и другие останки сапиенсов и порожденных ими «метисов», живших чуть более 40 тысяч лет назад, в самом начале переселения наших предков в Европу.
Эрик Тринкаус составил список предполагаемых «метисов». Он насчитывает более десятка находок, сделанных в Европе. По большей части это фрагменты черепа или же зубы. Помимо Оасе 1, это Cioclovina-1, Muierii-1 и Oase-2 из румынских пещер, Mladec-1, -3, -5 и -6 из Чехии, а также несколько находок, сделанных во Франции (Brassempouy, Les Rois, La Quina Aval).
С.В. Дробышевский подчеркивает: «Почти все древнейшие останки сапиенсов Европы найдены не в погребениях. Поэтому-то их так мало». Например, древние черепа в румынских пещерах Пештера-Муиерии и Чекловина были, как и челюсть из Пештера-ку-Оасе, словно выброшены людьми. Российский антрополог в свою очередь предлагает гипотезу, призванную объяснить, какими были «погребения» у ранних гомо сапиенс: «Может, первые сапиенсы вообще не хоронили умерших, а может, хоронили на деревьях, с которых останки изредка попадали в карстовые трещины» («Байки из грота». 2018).
Что же касается внешнего вида этих немногочисленных дошедших до нас костей, то, по словам Тринкауса, «все скелетные останки первых гомо сапиенс в большинстве районов земли, идет ли речь о Северной Африке, Центральной Европе, Западной Европе или Восточной Азии с Австралией, несут те или иные архаичные черты. Понять особенности морфологии ранних людей современного анатомического типа… можно, лишь допустив ту или иную степень смешения с автохтонными популяциями более “архаичных” гоминид» (цитируется по книге Л.Б. Вишняцкого «Неандертальцы…». 2010).
Времени на смешение, впрочем, было, по меркам эпохи палеолита, немного. Как полагают ученые из Оксфордского университета, неандертальцы вымерли от 41 030 до 39 260 лет назад (T. Higham et al. «Nature». 2014, № 7514).
Так что они вместе с сапиенсами могли населять одни и те же области Европы на протяжении лишь 2600–5400 лет. Все это время они, возможно, обменивались друг с другом технологическими секретами и культурными достижениями, а также вступали в брачные союзы. Благодаря этим, пусть самым недолгим, встречам в геном гомо сапиенс проникали неандертальские гены.
В каком-то смысле все мы – немножко неандертальцы. У каждого из нас имеется от одного до трех процентов генов, унаследованных нами от архаических родичей, которые все-таки затесались к нам в родню. Любопытно назначение этих генов.
В 2014 году группа исследователей из Гарвардской медицинской школы (руководитель – Шрирам Санкарараман) изучила геномы более тысячи современных людей – 846 европейцев и азиатов и 176 коренных жителей Южной Африки. У первых имелось в среднем 2,5 % неандертальских генов; у африканцев заведомо не было неандертальской крови. Значит, если у европейцев, азиатов, а также неандертальцев на определенных участках ДНК имелись одни и те же гены, которых не было у коренных африканцев, то они могли достаться нам от Homo neanderthalensis.
Как видите, схема исследования была простой, даже механической. Перебор вариантов, сравнение наличности. Тем неожиданнее были результаты этого разыскания.
Гены из далекого прошлого – эта пыль не веков, а тысячелетий, они не рассеялись равномерно по всему геному, как пылинки по комнате, а сгрудились на отдельных участках – этих «мусорных баках» эволюции, имеющихся у нас в геноме. Были участки, где устаревший генетический материал составлял почти две трети всего, что там находилось, то есть выглядел настоящей горой мусора. Вокруг порой простирался «ультрасовременный пейзаж» – никаких архаических генов. И таких пустот, лишенных «родимых пятен далекого прошлого», было в нашем геноме очень много. Что ж, любопытно было узнать, что же роднит нас с древними людьми и что мы от них не унаследовали.
Оказалось, что неандертальские меты мы носим открыто, выставляя их напоказ и не зная об этом, ведь от неандертальцев мы переняли по большей части гены, отвечающие за образование особых белков – кератинов, основного материала, из которого состоят наши ногти и волосы, роговые производные эпидермиса кожи.
Возможно, неандертальские гены помогли нашим далеким предкам выжить в ледниковой Европе. Густой волосяной покров, толстая кожа защищали их от холода. Неандертальцы же, снабдившие их этими генами, были хорошо приспособлены к здешним суровым условиям.
Другие неандертальские гены укрепляли иммунную систему, ведь предки современных людей в ту пору, когда начинали «исход из Африки», вряд ли были готовы к простудным заболеваниям, ждавшим их в холодном климате Европы. Словно взятые напрокат, чужие гены позволили нашим предкам сохранить здоровье (S. Sankararaman et al. «Nature». 2014. Т. 507).
Дети, родившиеся от связи пришлецов, сапиенсов, с неандертальцами, часто оказывались «в тактическом выигрыше»: они лучше чувствовали себя под сумеречным северным небом, реже страдали от незнакомых недугов, часто убивавших их соплеменников. «Ночь с неандертальцем была малой платой за то, чтобы на тысячи лет сократить адаптацию к непривычным условиям», – отмечает американский генетик Джон Капра.
Биологи Дэвид Энард (Аризонский университет) и Дмитрий Петров (Стэнфордский университет) недавно изучили, как наследие неандертальцев помогает нам и сегодня бороться с вирусными заболеваниями. Всего в нашем организме известно около 4000 генов, которые влияют на его взаимодействие с возбудителями различных недугов.
Исследуя эти гены, Энард и Петров выявили 152 генетических фрагмента, доставшихся нам от неандертальцев. Как удалось выяснить, они помогают бороться с болезнями, которые вызваны РНК-содержащими вирусами (подобные вирусы навлекают на нас, например, грипп и гепатит С). В этих фрагментах имеются инструкции по синтезу протеинов, воздействующих на вирусы.
Для возбудителей заболеваний было легко перейти от неандертальцев к сапиенсам, потому что оба вида состояли в близком родстве. Несомненно, что миновало бы много времени, прежде чем в наших генах случайным образом произошла бы мутация, которая сделала бы человека невосприимчивым к этому заболеванию или помогла бы переносить его гораздо легче. Поэтому выигрывали те счастливчики, у кого имелась толика неандертальской крови – гены неандертальцев, защищавшие их.