Как это ни странно, несмотря на советы Алика как можно скорее покинуть этот красивый город, я решила остаться там еще на несколько дней.
Причиной этому было мое странное состояние — я смутно представляла себе свое возвращение.
Если раньше, проживая в своем доме и выращивая розы, я понимала, что нахожусь в статусе вдовы, и спустя какое-то время даже смирилась с этой мыслью, то теперь, вернувшись, я просто не знала, как мне жить дальше, и все потому, что в смерти Алика я винила прежде всего себя.
Если бы я приняла его условия, и мы поехали бы с ним в аэропорт, он остался бы жив. Но я со своим упрямством и желанием снова увидеть Алекса, по сути, подписала Алику смертный приговор.
Полагаю, что его и убили-то из-за меня, лишив таким образом поддержки и напугав меня до смерти. Что мне, казалось бы, оставалось делать, как не вернуться в Москву?
Думаю, что и Алекс не ожидал такого расклада и, узнав об убийстве своего лучшего друга, испугался всерьез уже за меня. Он понял, что эти люди не шутят, а потому дальнейшие события начали развиваться стремительно!
Его заставили расстаться со мной, и он, так толком мне ничего и не объяснив, словно направил меня по единственно безопасному пути — обратно, домой.
Но чем я могла им всем помешать? Чем?
Да это в Москве я как раз могла отправиться в полицию и рассказать обо всем, что со мной случилось! А что я могла сделать в Неаполе? Одна, без призрака-мужа и верного друга?
Уж в полицию я точно не могла обратиться, потому что по уши увязла в другом преступлении — в убийстве подданной США, Джейн Севидж.
Получается, что я как бы зависла между Италией и Россией, между своим вдовством и болезненными галлюцинациями (а как иначе можно назвать мое наркотическое опьянение, в котором пребывала несколько минут, держась за руку Алекса?). А что, если Алекса вообще не было, и я на некоторое время слетела, что называется, с катушек, принимая местного художника Дино за своего погибшего мужа?
Я физически начала ощущать свое нездоровье.
Меня подташнивало, да и голова кружилась, как карусель. Возможно, это мое состояние и объяснило мои дальнейшие действия.
Я решила вернуться в дом Дино, чтобы осмотреть там каждый сантиметр, чтобы понять, реально ли я там была или же меня напоили чем-то, что и вызвало эти галлюцинации.
Причем напоить меня могли как раз тогда, в день убийства Алика, когда мы с ним завтракали в кафе. Официант, работающий на моих врагов, мог подлить нам в кофе какого-то вещества, и тогда можно было бы объяснить и поведение самого Алика, кстати говоря, который наверняка «увидел» стоящего в двух шагах Алекса, точнее, его призрак, и пошел на его голос…
Но так не хотелось верить, что мои мозги настолько одурманили, что я провела ночь не с Алексом, а с художником Дино!
Дав себе слово быть осторожной и пить кофе только в самых неожиданных для моих врагов случайных местах, я, со слезами на глазах покинув дом Алика, вышла на прогретые солнцем улицы Неаполя и пошла, что называется, куда глаза глядят.
Зашла в первый попавшийся магазин и купила пару банок «Вискаса» для кошек. Без труда нашла то место, где Алекс (или Дино) кормил кошек, подошла к каменным валунам на набережной и позвала чисто по-русски: кис-кис…
Кошки показались не сразу.
Тогда я открыла одну банку и выложила часть консервов на камень. Думаю, что запах вкусной еды привлек кошек, и мягко прыгая с валуна на валун, появились сразу три, среди них та самая, что кормил Алекс, трехцветная красивая кошка, которая сразу же бросилась на еду.
Проходящие мимо люди с интересом разглядывали меня, думаю, недоумевая, кто я такая и почему кормлю кошек.
Одно дело, когда это делает местный мужчина богемного вида, возможно, немного не от мира сего, совсем другое — одетая в мужскую одежду женщина с безумным взглядом.
В какой-то момент я вдруг испугалась, подумав, что меня могут заметить полицейские. Поэтому я, открыв вторую банку, вывалила консервы уже целой кошачьей стае и пошла прочь от камней.
Эх, думала я, глотая слезы, если бы не эта ну совсем неправдоподобная история с отравлением Джейн, я бы прямиком отправилась бы в русское консульство в Неаполе (кажется, российские представительства находились еще в Риме и Милане). Пришла бы и рассказала обо всем, что со мной случилось. Но почему-то даже этот вариант (не будь трупа Джейн) представлялся мне высылкой из страны.
Меня погладили бы по голове, как душевнобольную, посадили бы в самолет и отправили домой.
«Алика отвезут в Москву и там похоронят. Об этом не беспокойся…» — вспомнились мне слова Алекса.
Кого он имел в виду? Работников консульства? А кого же еще? А что меня ожидает в Москве, когда я, уже в качестве наследницы по завещанию, предстану перед нотариусом? А что, если убийством Алика заинтересуются правоохранительные органы? Им палец в рот не клади.
Узнав, кто наследник, они быстро выйдут на меня и вычислят, что в момент убийства я была как раз в Неаполе, там же, где находился и Алик. И что только у меня, получается, и был мотив его убить! И зачем только он завещал мне свою квартиру? Хотя, откуда мне было знать о содержании завещания?
Я просто предположила, что это могла быть квартира да какие-нибудь небольшие сбережения.
А вокруг царил настоящий праздник — толпы бездельников прогуливались на набережной Караччоло, радовались хорошей погоде, теплу и солнцу, любовались памятниками архитектуры, лакомились в кафе и ресторанах морепродуктами, пастой и сладостями и просто радовались жизни.
И у них-то, думала я, размазывая слезы под очками, все в полном порядке, раз они здесь. Ни у кого за плечами нет ни трупов, ни погибших или исчезнувших бесследно супругов, ни их призраков… И никому из них и в голову-то не придет забираться в чужие дома, чтобы подкидывать мирным жителям окровавленную одежду и воровать чужую, сорвав с сушилки.
Все это удел таких безумных, какой стала я.
В какой-то момент я поняла, что проголодалась, вот почему меня тошнит и кружится голова. Я забрела в какой-то маленький ресторанчик и заказала жареную рыбу.
Поливая трясущимися руками ее лимонным соком, я находилась уже просто на грани истерики.
«Зоя, да возьми себя уже наконец в руки!» — приказала я сама себе.
Ну сколько можно было уже истерить! Надо было успокаиваться и думать, как жить дальше. А что, если попытаться научиться жить так, как все, стать нормальным человеком и выбросить из головы все, что произошло со мной до этого момента?
Рыба была вкусная, поджаренная корочка была просто чудесной! Да и вино приятно зашумело в голове. Но как бы ни старалась я не думать о событиях недавнего прошлого, после обеда я все равно отправилась на улицу, где проживал художник Дино.
Вот если бы калитка, ведущая во дворик, оказалась заперта, я бы успокоилась и все свои проблемы отнесла к наркотикам и галлюцинациям. Но едва я коснулась ручки, как калитка поддалась, и я снова оказалась в этом красивом и уютном патио с пеларгониями и диким виноградом. Вот оно, то самое место, откуда «воспарил» Алекс.
На самом деле, я полагаю, Дино, отработав свой сценарий и, возможно, получив деньги, исчез, оставив меня одну.
В дом я тоже вошла спокойно — дверь оказалась не заперта. Вот она, мастерская.
Однако, войдя, я испытала настоящее потрясение!
Там был настоящий погром! Все вещи были раскиданы, бумаги, кисти, вазы — все валялось на плиточном полу в цветных лужах воды и красок!
Я бросилась в спальню, решив проверить, там ли коробочка с единственной красной таблеткой, ведь если она там, значит, я здесь действительно провела ночь, и все это наше свидание с Алексом мне не привиделось! Но лучше бы я туда и не заходила — на подушке было большое красное пятно.
Я подошла поближе, коснулась ладонью его — оно было еще влажным. Кровь? Брызги красной жидкости были и на простыне…
Я отскочила, увидев и следы волочения на полу! Убили и выволокли из спальни… На пороге спальни кровавые следы обрывались. Значит, кого-то взяли за руки — за ноги и вынесли из дома…
Не надо было обладать особыми способностями или интуицией, чтобы понять, кому разбили (или прострелили?) голову. Они убили его. Моего мужа, моего Алекса.
И сразу стало все ясно, все моментально встало на свои места! Я все поняла! Да он им просто больше не нужен!
Он, продав им свое изобретение и попросившись на свободу, поселившись в прекрасном морском городе и занявшись живописью, так бы, может, жил до самой старости, если бы не мое появление.
Возможно, в первые часы моего пребывания в Неаполе те люди, что следили за Алексом, запаниковали и просто не знали, как себя со мной вести, а потому все получилось глупо и нелепо. Потом, вероятно, они провели беседу с Алексом и попросили его отправить меня домой. А тут еще и Алик…
Слишком много сложностей! Попытались меня убить — не получилось. Убили Алика.
Да, все как бы складывалось в общую картину.
Непонятно было только одно, и эта мысль, затмевая весь ужас при виде картины смерти (которую я пока еще не могла осознать!), заводила меня в очередной тупик: зачем было следить все эти годы за Алексом, если он, предположим, прекратил заниматься своими опытами? Или все-таки где-то поблизости от этого дома находилась лаборатория, где он продолжал работать над изобретением очередного гениального лекарства, а все эти атрибуты художника были всего лишь прикрытием его основной деятельности, служили ему декорациями?
Раз убили, значит, он действительно рисовал свои картины… Но слежка…
Я сделала несколько шагов, чтобы рассмотреть каждый предмет на прикроватной тумбочке — вот она, маленькая жестяная коробочка с нарисованной на ней розочкой.
Увидев ее, я почувствовала, как моя кожа покрывается мурашками. Она существует! Она реальна! Открыв ее, я увидела красную таблетку. Захлопнув коробочку, я сунула ее в карман широченных джинсов, которые были на мне и которые, я была в этом уверена, так же как и рубашка, принадлежали Алексу.