И вот несколько дней тому назад, а точнее сказать, несколько вечеров тому назад, один из таких ювелиров шел к себе домой, поручив своему факкино нести сундучок с драгоценностями и дневной выручкой.
В тот вечер, как и всегда, для пущей безопасности он шел следом за факкино, не отставая от него ни на шаг, вместе с тремя своими приказчиками.
Подойдя к развилке двух улиц, факкино двинулся по той из них, по которой он обычно не ходил и которая удлиняла путь шагов на тридцать. Хозяин сделал факкино замечание, что он ошибся дорогой.
— Да нет, — ответил тот, — это самый хороший путь.
Хозяин, которому было безразлично, по какой улице идти, двинулся следом за ним, и они без всяких происшествий добрались до дома.
На другой день повторилась та же история. Факкино упорствовал в желании идти по той же улице и в итоге пошел по ней. Хозяин особо не возражал, поскольку было всего лишь восемь часов вечера, но в Неаполе — и мы покажем это со всей очевидностью — время не значит ровным счетом ничего. Кроме того, несколько лавок были еще открыты и отблески их света падали на улицу.
Внезапно из какого-то проулка выскакивают два человека: один из них платком затыкает рот факкино, другой вырывает у него из рук сундучок. Следом за ними появляются четверо других, которые удерживают хозяина и приказчиков, и, наконец, еще четверо встают у порога лавок, дабы не позволить прийти на помощь тем, кого грабили, хотя такая предосторожность была излишней: в Неаполе никогда никому не приходят на помощь.
Один из лавочников испугался настолько, что час спустя его обнаружили забившимся в камин.
Пока хозяин, почти разоренный, рвал на себе волосы, факкино преспокойно заявил ему:
— Синьору ясно, что мне тут больше делать нечего, так что я ухожу.
И он действительно ушел.
Ювелир возвратился к себе домой, рассказал о случившемся родным, и те посоветовали ему подать заявление в полицию; но он лишь покачал головой в знак сомнения, полагая такой путь недостаточно надежным. В Неаполе в полицию обращаются лишь в том случае, когда уже и не знают, к кому обратиться, подобно тому как потерявшие всякую надежду больные, от которых отказались врачи, обращаются к знахарям.
Так что ювелир покачал головой и отправился к своему приятелю, человеку чрезвычайно толковому, по роду занятий мяснику. Тот посоветовал ему немедленно отправиться к факкино домой и задержать его.
Они вдвоем тотчас же явились туда и застали факкино наедине с женой: сидя за столом, он ел макароны с томатами.
Мясник сгреб негодяя в охапку, невзирая на его уверения в невиновности и крики его жены. Вы думаете, наверное, что он отвел его в полицию? Именно так поступили бы вы, но вы находитесь во Франции, а во Франции есть полиция; Неаполь же — и Вергилий сказал это за две тысячи лет до меня — страна теней.
Мясник отвел факкино в монастырь Сант’Агостино алла Цекка, где задержанному предстояла встреча с неким знакомым ему каморристом, который должен был допросить его. Каморристу заранее вручили двести пиастров, что чуть больше восьмисот франков.
Факкино оставили наедине с каморристом.
Вначале факкино отпирался, но в конце концов признался во всем, а именно, что он узнал двух грабителей: того, кто зажал ему рот, и того, кто вырвал у него из рук сундучок. Тот, кто зажал ему рот, был водоносом в квартале Ювелиров, другой — его братом.
Два дня подряд после ограбления водонос не исполнял своих обязанностей: он был навеселе.
Полицию известили о случившемся, и она, получив таким образом необходимые сведения, арестовала факкино и обоих братьев. Увидев факкино в квестуре, тот, кто зажимал ему рот, произнес, обращаясь к нему:
— Поскольку ты нас заложил, тебе остается лишь одно: на своих двоих идти на кладбище, чтобы избавить носильщиков от заботы тащить туда твой труп.
Второй арестованный отпирался, заявляя, что он ничего не знает, поскольку не присутствовал при ограблении.
— Однако, — заметил его брат, начиная раздражаться, — мне кажется, что я был там не один.
После этого полупризнания и этого полудоноса всех троих обвиняемых посадили в Ла Викарию.
Ну не забавно ли, что те, кого ограбили, должны сами задерживать грабителей и препровождать их в полицию?
III
Дорогие читатели!
Нашу сегодняшнюю хронику мы разделим на две части так, как разделяют банные заведения: на мужскую половину и на женскую половину.
И хотя начинать с мужчин несколько невежливо, ибо принято считать, что мужскому полу присуще благородство, начнем мы все же с него.
Два английских матроса, которые позавчера вечером уснули пьяными и одетыми, вчера утром проснулись протрезвевшими и напрочь голыми. Причем, когда мы говорим «напрочь», понимать это нужно в полном смысле слова.
Произошло это, естественно, в общественном месте.
Если бы такое происходило лишь с англичанами, можно было бы сказать, что подобные происшествия являются актами мести, ведь англичане, помимо Мальты, прибрали к рукам немало чего и у бывшего Королевства обеих Сицилий; однако неаполитанские воры уважают своих земляков нисколько не больше.
Позавчера, под портиками церкви Сан Франческо ди Паола, был пойман на месте преступления некто Сальваторе Петрозино, который со всей возможной осторожностью стаскивал башмаки с ног спящего лаццароне. Зачем лаццароне башмаки? — спросите вы меня.
Не имея возможности дать вам более правдоподобный ответ, скажу так: чтобы у него их украли.
В итоге Сальваторе Петрозино прибрал к рукам башмаки, а полицейские стражники прибрали к рукам Сальваторе Петрозино.
Вспомним того древнегреческого скульптора, который изваял свою Венеру, собрав воедино красоту каждой из тех пятидесяти юных гречанок, что позировали ему. Микеле де Грегорио, вероятно, намеревался создать творение такого же рода, ибо позавчера он вышиб дверь одного из банных заведений, чтобы единым взором охватить сразу пятьдесят красавиц.
К несчастью для него, какой-то ревнивый муж или брат, не понимая, как далеко любовь к искусству может завести нынешних Праксителей и Пигмалионов, метнул с той сноровкой, какая отличает неаполитанских пращников, камень в голову назойливого охотника подсматривать и уложил его на мостовую.
Ранение оказалось серьезным.
Вследствие денежного спора точно таким же метательным снарядом сапожник по имени Либорио трижды ударил по голове своего друга Паскуале Сильвио.
Паскуале Сильвио бездыханным подобрали с земли.
Позавчера адвокат Меоло, придя искупаться в банном заведении Зимнего сада, проявил неосмотрительность и не переложил шесть дукатов из жилетного кармана в купальные трусы.
Вернувшись в свою кабинку, он обнаружил, что его жилет лишился шести дукатов. В связи с этим совет портным, которые занимаются пошивом купальных трусов: приделывайте к ним два кармана — один для кошелька, другой — для часов. Куда лучше плавать со своими часами и деньгами, чем после плавания не обнаружить ни того, ни другого.
В тот же день Никола Валенте, который, после того как его обвинили в убийстве, на протяжении нескольких недель находился в бегах, был арестован национальными гвардейцами 8-го легиона, одного из самых рьяных в деле поддержания общественного порядка. В такое время, как наше, каждому полезно быть в какой-то степени карабинером.
Опять-таки позавчера один из тех монахов, что по собственному разумению толкуют Евангелие и, вместо того чтобы отдавать кесарево кесарю, а Божие Богу, замышляют от имени Бога заговоры в пользу кесаря, раздавал в зале, примыкающем к церкви Сан Карло аль Арена, австрийские монеты простому люду, объясняя ему, что двуглавый орел является символом спасения Италии. Его схватили прямо во время этой раздачи и, обнаружив в запасе у него поддельные паспорта, препроводили его в тюрьму.
И снова позавчера, возле Иммаколателлы, на братьев Антонио и Гаэтано Фашелло напала банда из четырех или пяти грабителей, которые избили их палками, после чего у одного из них отняли восемнадцать карлино, а у другого — три дуката.
Позавчера две женщины, Тереза Капуано и Марианна Сарно, начали с ссоры, а затем пустили в ход камни.
Обе серьезно ранены.
Сражение происходило в небольшой улочке квартала Пендино.
Если и можно надеяться, что где-нибудь на свете царит мир, то скорее всего такое происходит в монастырях. Где-то, возможно, так оно и есть, но не в Неаполе.
Позавчера в церковном приюте Санта Мария Маддалена аи Кристаллини произошла драка между монахинями и некой Марией Риччарди.
Ее унесли с серьезным ножевым ранением.
Позавчера, в три часа пополудни, в Монте Кальварио, одном из городских кварталов, где женщины отличаются особой вспыльчивостью, случилась не просто драка, а настоящая битва.
По причине ревности две сестры, Каролина и Кармела Маурино, бросили вызов сестрам Франческе и Кармеле Ромео.
На бой каждая из четырех драчуний явилась в сопровождении целой свиты подруг.
После оскорбительных выпадов, принятых в подобных случаях, противные стороны сошлись врукопашную и комедия превратилась в трагедию.
Сражение велось холодным оружием, как вдруг в рядах сражавшихся раздался пистолетный выстрел.
Звук этот положил конец бою.
В итоге сестры Каролина и Кармела Маурино тяжело ранены: одна — бритвой, другая — пулей.
«ХОРОШАЯ НОВОСТЬ»
Дорогие читатели!
В Турине есть нечто такое, чего вы не знаете, а я знаю, поскольку мне приходится это знать. Там есть газета, которая называется «L’Espero».
В переводе «L’Espero» означает «Вечер».[25]