— До скорого, ухожу к разбойникам!
В доме на углу второго переулка Санта Мария ин Портико проживает врач, на которого городские власти возложили обязанность бесплатно пользовать больных в квартале Фуори Гротта, примыкающем к району Кьяйя. В число этих больных входил бывший каторжник, отбывший на каторге срок за тройное убийство.
В благодарность за помощь, которую оказывал ему врач, больной посылал ему всякого рода подарки, так что этот бесплатный пациент стал для него одним из самых выгодных пациентов. Это навело врача на мысль сделать так, чтобы болезнь бывшего каторжника длилась как можно дольше. Однако первым утомился больной. Он послал за другим врачом, чтобы проконсультироваться у него, и тот, в силу того христианского милосердия, какое распространено среди представителей свободных ремесел, заявил, что больной доведен до смерти, но не болезнью, а врачом и что умирающему нужен лишь священник.
— Стало быть, никакой надежды больше нет? — спросил больной.
— Ни малейшей, — ответил врач, — и звать меня во второй раз незачем.
Больной решил, что перед смертью он должен отомстить. Он спрятал в постели острый нож и в тот момент, когда первый врач, пришедший к нему с очередным визитом, приблизился к его кровати настолько, что оказался в пределах досягаемости, нанес ему два удара ножом: один — в плечо, другой — в бок.
Обливаясь кровью, врач бросился бежать со всех ног, добрался до кордегардии квартала Фуори Гротта, обратился за помощью к национальным гвардейцам, рассказал им о том, что произошло, после чего сел в коляску, велел отвезти его домой и лег в постель, где находится по сей день, хотя и не в смертельной опасности, но будучи серьезно раненным.
Национальные гвардейцы отправились к больному и прямо на тюфяке доставили его в кордегардию, но там у него началась такая чудовищная кровавая рвота, что командир подразделения, опасаясь, что арестованный может умереть прямо в кордегардии, приказал отнести его обратно домой.
И, в заключение, чего мы не хотим, так это чтобы на дверях церквей, под заголовком «церковные уведомления», вывешивали следующие объявления:
«23 числа текущего месяца в приходской церкви Сан Либорио алла Карита прихожане будут с великой пышностью и благоговением отмечать праздник святого заступника. Церемонии будет предшествовать молитвенное трехдневное бдение, в ходе которого, в полночь, неаполитанский священник дон Раффаэле Акампора выступит с речью. В день праздника состоится торжественная месса, и за час до полуночи похвальное слово произнесет неаполитанский священник дон Луиджи Коппола.
Всех верующих просят принять участие в празднике, дабы заручиться покровительством святого, защищающего в особенности от мочекаменной болезни и других похожих недугов, и получить отпущение всех грехов, посетив вышеназванную церковь между первой и второй вечерней».
Не станет ли Сан Либорио знахарем, способным лечить любые болезни, подобно Санта Беретте, фигурировавшей в судебном процессе над Ченатьемпо?
Если «L’Espero» хочет всего того, чего не хотим мы, пусть так и скажет, и мы будем знать, что нам о нем думать!
Ну а теперь, если не возражаете, давайте выйдем вместе с вами за пределы городской черты.
Неаполь — это город, щедро одаренный небесами; так вот, культура разбоя в здешней провинции находится на том же уровне, что и в столице. Если бы барон Дюпен провел статистический обзор бывшего Королевства обеих Сицилий, он мог бы окрасить все его округа в один цвет.
Цвет крови.
В провинции, помимо того, что там происходят заурядные поджоги, грабежи и убийства, свидетельствующие о некой вторичности культуры разбоя, существует знаменитое акционерное общество Society del Riscatto: правление его, вероятно, располагается в Неаполе, но его разветвленная сеть простирается от мыса Реджо до границ Папской области и от Пиццо, преданнейшего города, где был расстрелян Мюрат, до Кротоне, древнейшего города, где родился атлет Милон.
Society del Riscatto, то есть Общество вымогательства, интересно тем, что оно было основано без всякого акционерного капитала. Ходят упорные слухи, что определенные средства вложил туда бывший король бывшего Королевства обеих Сицилий, но никто не говорит, что он получает с этого дивиденды.
Деятельность Общества сводится к тому, чтобы похитить какого-нибудь человека — мужчину, женщину или ребенка — и отправить письмо следующего содержания:
«Чтобы вам вернули вашего брата, вашу жену или вашего сына, вы должны положить такую-то сумму в таком-то месте, а не то взамен вашего сына, вашей жены или вашего брата мы пришлем вам какой-нибудь отрезанный кусочек: руку, нос, ухо».
Как видите, все крайне просто. Так что Общество работает исправно и дела у него идут превосходно.
Мы уже рассказывали вам историю г-на Куоколо, неаполитанского торговца кожами, похищенного средь бела дня и выкупленного за пятьдесят две тысячи франков, и историю сына г-на Майнольфи из Червинары, ребенка, выкупленного за двенадцать тысяч франков; так вот, все это примеры промысла, о котором мы поговорим с вами сегодня и который в большом ходу на Кавказе.
Во времена Екатерины II свет, по утверждению Вольтера, шел к нам с Севера; сегодня он идет с Востока.
Однако порой, то ли испытывая временные денежные затруднения, то ли по ошибке, Общество стреляет по своим; вот что, к примеру, произошло совсем недавно.
Есть на свете некий господин, который носит красные чулки, вместо того чтобы носить черные или белые, и является прелатом, вместо того чтобы быть адвокатом, судьей, журналистом, торговцем, земледельцем, промышленником, военачальником, поэтом, историком или кем-то еще, приносящим пользу.
Этого господина зовут Франческо Педичини, и он является архиепископом Бари.
Как и монсиньор Монтьери, епископ Соры, о котором мы поговорим позднее, он был большим другом Фердинанда II и его сына.
Прежде он занимал пост епископа Оппидо; Фердинанд II, желая вознаградить г-на Педичини за рвение, назначил его архиепископом Бари. Он был одним из тех преданных людей, что оставались подле Фердинанда II в дни его последней болезни, несмотря на физическое отвращение, которое больной король вызывал у окружающих. Слава ему за это! Преданность всегда прекрасна.
Когда шестьдесят епископов, действуя сообща, покинули свои епархии, чтобы не подчиняться революции, г-н Педичини, архиепископ Бари, поступил так же и удалился в Визотано, на свою малую родину.
Такое куда лучше, чем приносить клятву, как это сделал г-н Ченатьемпо, получать деньги от короля Виктора Эммануила и одновременно строить против него заговоры. Господин Педичини, напротив, спокойно сидел на месте, за что мы осыпаем его похвалами.
Так вот, у монсиньора Педичини, архиепископа Бари, есть дядя, дон Томмазо Педичини, которому уже за шестьдесят.
У разбойников достало дерзости, без всякого уважения к его родству с архиепископом Бари, похитить дона Томмазо Педичини прямо в его саду, где он прогуливался, и увести его в горы.
За его освобождение потребовали достаточно большую сумму.
Если бы это был отец или брат монсиньора Педичини, то, вероятно, достойный прелат не тянул бы с выкупом, но ведь речь шла всего лишь о дяде, а с дядей, как известно, особо не церемонятся. Так что племянник решил, что с выкупом можно повременить.
Но, пока он тянул время, однажды утром ему принесли отрезанное ухо, к которому была прицеплена бирка со следующим текстом:
«Ухо синьора Томмазо Педичини. Второе последует за первым, если выкуп не будет выплачен в течение недели».
Отдадим должное монсиньору Франческо Педичини: выкуп был отправлен незамедлительно.
Спустя три дня дон Томмазо Педичини возвратился.
Подобно Малху, он отделался лишь одним ухом; к несчастью, рядом не было Иисуса, чтобы поставить отрезанное ухо на место.
На дороге в Беневенто разбойники остановили дилижанс.
В дилижансе находился г-н Росси, глава налоговой службы Беневенто.
Господин Росси имел при себе тысячу дукатов наличными и полис на триста дукатов.
Полисами в Неаполе называют банковские вексели на предъявителя, которые индоссируются так же, как коммерческие вексели, учитывая то большое доверие, каким банк пользуется у населения.
После трех суток пребывания в горах г-н Росси был освобожден. Те деньги, какие он имел при себе, разбойники сочли достаточным выкупом.
Как только г-н Росси оказался на свободе, в голове у него была лишь одна мысль. Поскольку разбойники забыли принудить его индоссировать полис, г-ну Росси следовало как можно скорее вернуться в Неаполь и воспрепятствовать выплате трехсот дукатов.
Черта с два! Разбойники опередили его.
Один из них отыскал брата г-на Росси и, предъявив ему полис, заявил:
— Сударь! Я получил от вашего брата, казначея в Беневенто, этот полис, однако он забыл поставить на нем передаточную подпись. Так вот, если вы индоссируете его вместо вашего брата, вы сможете избавить меня от долгой и опасной поездки, ведь, по слухам, на дороге там полно разбойников. Я буду крайне признателен вам за эту услугу.
Брат г-на Росси индоссировал полис, и разбойник тотчас же получил по нему деньги. Остался ли он признателен брату г-на Росси? Это мы увидим, когда тот в свой черед попадет в руки этих господ.
Завершим эту короткую хронику событий вне города рассказом о злоключениях г-на Аббате, которые должны повлечь за собой любопытный судебный процесс.
Господин Аббате — городской архитектор, которому городские власти поручили осмотреть и оценить кое-какие работы, произведенные в туннеле на дороге в Салерно; и вот, когда при свете небольшого фонаря, поставленного на выступающий из стены камень, г-н Аббате вносил в блокнот какие-то цифры, он вдруг увидел отблески света на приставленном к его груди ружейном стволе.