Форт-холд не пострадал, однако лорд Грож посылал Халигона в Южный Болл, который накрыло наводнение. Тенна подумала, что, возможно, таким образом лорд Грож хотел показать, что предпочел бы, чтобы Халигон взял в супруги леди Джаниссиан. Это было бы, насколько понимала Тенна, более чем приемлемым союзом. Халигон сказал только, что молодая женщина стала бы хорошим холдером и что она ему нравится.
Оба они понимали, хотя никто в холде об этом и не говорил, что лорд Грож стареет, утрачивая, пусть и понемногу, свою ставшую почти легендарной жизненную силу. Впрочем, в этом не было ничего удивительного: все-таки ему исполнилось уже восемьдесят девять лет.
Действия вандалов в конце этого Оборота настолько потрясли старого лорда, что он намерен был любым способом предотвратить повторение этого в своем холде. Кроме того, он задался целью узнать, кто стоит за всем этим «возрождением бредовых идей насчет Мерзости». Он сумел добиться поддержки Торло и еще нескольких смотрителей станции — но далеко не всех скороходов; многие не верили в то, что пройдет еще немало Оборотов, прежде чем «мерзкие» устройства связи как-либо повлияют на их род занятий. Однако большинство скороходов были согласны со смотрителем станции в главном: их ужаснула жестокость, проявленная Очистителями, и их кощунственные нападения на цеха целителей. Тенна была лишь простым скороходом, однако она выполняла свой долг со всем старанием, повторяя слова госпожи Лессы: скороходы долго служили Перну и будут продолжать служить ему.
Пока Халигон нежно и страстно сжимал ее в объятиях, она могла забыть о долге, ответственности — обо всем, кроме чувственной связи, кроме этих прикосновений, которыми она наслаждалась. Тенна никогда и ничего не делала наполовину — впрочем, как и Халигон.
Чувство времени было присуще Тенне так же, как и всем скороходам; потому через несколько минут она решительно высвободилась из объятий Халигона и принялась оправлять одежду. Он тяжело вздохнул, что заставило ее улыбнуться.
Он пятерней расчесал волосы, отбросил их назад, поправил воротник куртки и поспешил следом за Тенной. Девушка умела задавать темп.
Торло, вернее сказать, тень, которая могла быть человеком, уже сидел на скамье возле угла здания станции, выдававшегося из строя других домов. Тенна и Халигон часто сидели на этом месте, где их никто не видел. Сейчас оба они без слов сели по обе стороны от Торло.
— Наконец скороходы выследили того, кто посылает сообщения из Керуна, — без лишних предисловий заговорил Торло. — Широкий Залив и два изолированных холда в глубине материка. Одной из причин, почему выполнение просьбы лорда Грожа заняло у нас так много времени, было то, что послания часто передавались скороходам в пути.
— Правда? — Тенна была ошеломлена.
— Скороходам платили, так что это не выходило за рамки дозволенного. Однако в Керуне это случалось слишком часто. Чесмик заподозрил неладное и принялся потихоньку расспрашивать скороходов и смотрителей других станций о том, насколько часто такое происходит. Ведь почему мы создали сеть станций? Чтобы люди могли пойти на ближайшую станцию, расположенную неподалеку, как полагается, и отправить свое послание оттуда. И потом, перехватить скорохода на пути довольно сложно — сложнее, чем добраться до своей станции… И странно то, что эти случаи приняли массовый характер, в особенности в двенадцатый и тринадцатый месяцы прошлого Оборота.
Он помолчал, потом продолжил:
— Затем я получил подтверждение, что и в других местах происходило то же самое. В то же самое время. А теперь, — он снова сделал паузу, — то же самое происходит по дороге на Керун. Три раза за последние две недели скороходов останавливали, чтобы получить послания прямо на дороге: дважды это делал мужчина, и один раз — женщина. Может, Чесмик и стар, но лиц он не забывает. Мужчину он видел очень часто, правда, в другой одежде: он говорил, что получает послания для такого-то ученика или такого-то холдера, и голос у него был странный. К тому же он кое-что посылал. Недавно. Мы все еще пытаемся выяснить, куда были доставлены эти письма. Мы, — он ткнул себя пальцем в грудь, явно имея в виду не только себя, но и всех смотрителей станций, — полагаем, что именно так эти Очистители и сообщаются друг с другом. Нужно, чтобы Шпилька об этом узнал.
Если бы вокруг не было так темно, Халигону не удалось бы скрыть свое удивление: Торло не только знал Шпильку по имени, но и ненавязчиво намекал на его особые обязанности в цехе арфистов. С того самого праздника Окончания Оборота Халигон испытывал искреннее уважение к Торло, к его рассудительности и преданности делу. Хотя он и был сыном лорда-холдера и допускался на многие совещания, которые проводил его отец, молодого лорда удивляло, насколько больше Торло знает и разбирается в том, что происходит не только в Форт-холде, но и на обоих континентах.
— Скажи мастеру-печатнику, чтобы он был особенно осторожен и бдителен. Именно его цех напечатал ту бумагу, которая так всех взволновала. Я бы послал к нему файра, лорд Халигон, и чем скорее, тем лучше.
— Я так и сделаю.
— Например, прямо сейчас, — суховато прибавил Торло. — Проводи Тенну. Завтра ей предстоит трудный путь. Халигон и Тенна поднялись. Разговор был окончен. Завернув за угол здания станции, Халигон по дороге к дверям обнял девушку за плечи, сожалея о том, что им так скоро приходится расставаться. Он не знал, сколько глаз следили за ним, когда он поднимался к входу, но был уверен, что никто не заметил, как он свернул к боковой лестнице с левой стороны от двора, ведущей в Дом арфистов. В эту безлунную ночь огненную ящерку, вылетевшую из верхнего окна цеха, видел разве что сторожевой дракон, который пожелал золотой Красотке удачного полета.
Красотка, конечно, разбудила мастера-печатника, осторожно потянув его за ухо, однако тот не стал спросонья размахивать руками. Неожиданное прибытие файра только подтвердило ощущение надвигающейся беды, которое возникло у него после разговора с Рошинн три дня назад. В довершение всего вчера в цех приходил станционный смотритель Арминет — вроде бы для того, чтобы распечатать прейскурант услуг скороходов. На самом же деле, похоже, его гораздо больше интересовал большой печатный зал. Он все внимательно осмотрел, расспрашивая, сделано ли стекло мастером Морилтоном или же оно сварено по старым рецептам. От столкновения Кометы с Перном стекла, сделанные цехом старого мастера Нориста, разлетелись вдребезги, в то время как стекла Морилтона не пострадали.
— Конечно, Морилтоном, — с усмешкой ответил Тагетарл.
— И отличные защелки на окнах. — Арминет со значением прикрыл один глаз. — И ворота, и двери цеха сделаны из отличного прочного дерева.
Тагетарл вопросительно поднял брови, но Арминет уже принялся объяснять, что именно ему нужно напечатать. В этот вечер Тагетарл собственноручно проверил ворота, двери и окна, запер внешние ворота на тяжелый засов, которым пользовался прежний хозяин склада, чтобы уберечься от воров. С обоих концов засов закреплялся особым образом, так что, не зная этого секрета, выдвинуть засов было практически невозможно. Дерево, выбранное Для дверей и засова, было очень прочным, так что можно было не бояться, что кто-нибудь сумеет выбить или сломать дверь.
Как будто мало ему было беспокойства Рошинн и странных замечаний Арминета: поздним вечером рядом с его кроватью возникла Красотка, золотой файр мастера Менолли, принесшая ему сообщение из цеха арфистов. Тагетарл удивился тому, что Олы, королевы Рошинн, не оказалось в комнате сразу после появления Красотки. Странно: обычно Ола всегда без промедления выясняла, что за гости заявились к мастеру и Рошинн.
Красотка уселась на руку Тагетарла. К ее передней лапке было прикреплено послание, но в комнате было слишком темно, чтобы прочесть его. Мастер тихо поднялся с постели, стараясь не разбудить Рошинн, прихватил штаны и рубашку и покинул спальню. Потом он слегка встряхнул Красотку и указал ей на лестницу, после чего принялся одеваться, подгоняемый возмущенным чириканьем файра. Пол был покрыт тонким ковром, не спасавшим от холода, потому мастер Тагетарл старался двигаться побыстрее, пока его босые ноги вовсе не замерзли.
Спускаясь по лестнице, Тагетарл выглянул в окно, быстро осмотрел пустой и темный двор перед цехом. Может, Ола там, устроилась где-нибудь на крыше? К крышам здания цеха примыкала крыша цеха ткачей: именно таким путем Шпилька обычно проникал к Тагетарлу. Ола знала Шпильку. Тагетарл задержался на лестничной площадке, прислушиваясь, не доносится ли из цеха какого-нибудь шума. Ничего подозрительного не было слышно, и никого не было в рабочих залах, так что Тагетарл направился в противоположную сторону, к просторной кухне.
Тагетарл уже упрекал себя за лишние волнения. В конце концов, с чего он решил, что послание касается именно цеха печатников? Мало ли причин, по которым Менолли может послать к нему Красотку посреди ночи! Но ни одну из причин, приходивших в голову Тагетарлу, нельзя было назвать ни приятной, ни радостной. Конечно, в цехе арфистов еще не так уж поздно; может быть. Менолли просто хотела спросить о нотах, которые он должен был напечатать для ее цеха? Красотка кружилась возле него, нетерпеливо чирикая; тем не менее Тагетарл не поленился дойти до входной двери. На ней был установлен прекрасный крепкий металлический замок с секретом, не зная которого дверь открыть было невозможно. Стекло в двери — работы Морилтона, разбить его очень трудно.
Тагетарл направился прямо в большую темную кухню, в которой было довольно тепло от жаровен. Оранжевые отблески от углей ложились на стены, однако света здесь явно не хватало для того, чтобы читать. Поскольку на дворе стояла зима, ставни были плотно закрыты. Тагетарл
зажег светильник и при его свете увидел Красотку, сидевшую на спинке стула. Свернув крылья, она протянула ему переднюю лапку, чтобы он мог снять с нее капсулу с посланием, и склонила головку набок, словно упрекая мастера в медлительности. Глубоко вздохнув, Тагетарл развернул тонкую бумажную ленточку.