— Чего-то воротила? — обиделась она.
— Я тебе говорила, что он твоя судьба. А ты нет, да нет. Да ладно, всё сейчас у неё хорошо. Пока с Бернардом будет, он её от всех защитит. Срок её ещё не пришел, а мой уже. Пора, мне, ждут там меня. Я тебе говорила, что мы уходим, когда есть, кому дар отдать. Я тебя и так долго ждала, дала возможность всех детей поднять.
Она глянула на меня, а я запротестовала, размахивая руками.
— Дай ей бумагу, — скомандовала она.
Я взяла бумагу и написала: “куда мне столько, у меня свой дар, не хилый, его, сама бы отдала”.
— Я, когда тебя огрела посохом, сразу почувствовала, что ты та, кто мне нужен. Не стала тебя тревожить, дала время, привыкнуть к этому миру, а сейчас даже и не смей мне отказать. Устала, я, — тихо сказала она. Я глядела на неё и видела уставшую женщину, которая несла такой груз на своих плечах много веков. А я выдержу ли?
— Выдержишь, — и улыбка озарила её лицо.
“Кто такие велвы!”, написала я.
— Велвы! Их считают провидицами, шаманами, знахарками. У тебя свой дар, да мой дар, вот и будешь Велвой, — рассмеялась она. Я сердито уперла свои руки в бока и посмотрела на неё.
— Не бойся. Их уважают и берегут. Их очень редко встретишь. И они так долго не живут, как мы. И свой дар они не могут передавать. Мы ведуньи, а нас всего три, а скоро будет две, — улыбнулась она.
— Хватит говорить, давайте поужинаем, — сказала Марья. И быстро стала накрывать на стол, я ей стала помогать. Мы поели, убрали всё со стола, и я прилегла на скамью, где мне Марья постелила. Вскоре в доме установилась тишина, а мне не спалось. Этот дар, ещё путь на север. А там что ждёт меня?
И уже в полудреме я услышала голос: ”ты справишься”. Я вздрогнула, этот голос я ни с чьим голосом не спутаю. Он подарил мне спокойствие и вскоре меня сморил сон.
А утром, когда позавтракали, мы пошли в лес. На поляне Дорофея выжгла круг, мы вошли в него, легли и взялись за руки. Она что-то произнесла, и вдруг я очутилась в темноте. Стала оглядываться и услышала сначала шум, который вскоре превратился в голоса:
— Кто она…
— Достойна ли она…
— Сильная…
— Светлая…
И тут перед глазами стали мелькать картинки: вот стою в поле, когда пришла в этот мир, вот в доме у Хелены, вот мы приехали в Шеполь, вот я покупаю дом вместе с дедом, вот я взяла в дом детей, шторм в море и желание всех спасти,
счастливые лица Норы и Харольда, лица моих детей и Гордея, улыбающиеся лица детей, которым мы помогли…. Перед глазами пролетела вся моя жизнь.
— Достойна! — прозвучали голоса.
И свет ударил в лицо. Я очнулась, вся в слезах и с головной болью. Нам помогли подняться. Оглядевшись вокруг, я не увидела выжженного круга, вся поляна зеленела травой, и была усыпана разноцветными цветами. Ярко светило солнце, и ветер ласково прикасался к ним.
— Спасибо тебе, — глядя на меня, произнесла Дорофея.
Она прожила еще две недели и ушла с улыбкой на лице. Эти дни я помогала Марьи, а она рассказывала мне о своей жизни, про все эти годы. Когда они уехали из Шеполя, остановились в деревеньке неподалеку от него. Прожив там немного, они опять двинулись в путь.
Так постепенно они передвигались от одной деревни до другой. Пережили и нападение разбойников, только их не тронули. Узнал их кто-то из разбойников. Только на зиму они останавливались в городах, у знакомых Дорофеи. А весной опять в путь. И ничего не говоря, Дорофея вела её вперед. Когда дошли до портового города, сели на корабль и приплыли в Нифльхейм. Здесь они очень долго жили в городе Гриланд, а потом Дорофея своим приказном тоном, велела собираться, и они отправились в эту деревню под названием Эйсла. Здесь они и обосновались.
Вскоре к Марье посватался Бернард. Она долго думала, но он упорно звал её замуж, и через год она сдалась, и они поженились. Все эти годы их выручали травы, зелья и видение Дорофеи. Но иногда они жили впроголодь, особенно в первое время, пока устраивались на месте. Об этих тяжелых днях она рассказывала со слезами, и всегда сразу подходил Бернард и обнимал её. Он её чувствовал, её радость, боль, слезы. Я смотрела на них и радовалась, что она будет в безопасности с ним.
А потом я услышала зов. Он звал, бередил душу, хотелось бежать и кому-то помочь.
— Марья, мне пора уходить, — сказала я ей.
— Вот, так и Дорофея, встанет утром и скажет: “ труба зовет”, и мы в путь. Я тебе помогу собраться. Ты когда пойдёшь?
— Завтра. Хочу понять, в какую сторону идти. Слышу, а не знаю куда.
— Дорофея всегда выходила на улицу, и поворачивалась вокруг оси, и прислушивалась, — подсказала она.
Я вышла, и стала поворачиваться. Сначала зов был слышен отовсюду, а затем я чётко уловила направление. Север. Так что утром я, попрощавшись со всеми, двинулась в путь.
Неизведанной дорогой по прямой Я иду искать простой ответ Для чего на свете я живу?! Есть ли правда, или правды нет?! Мне наплевать: кто раб, а кто король, Для меня ты — просто первый встречный, Каждый здесь играет свою роль, Моя ж дорога будет вечной. Припев: И снова серой, асфальтовой дорогой, Передо мной легла судьба моя, Что впереди известно только богу, А то, что сзади, знаю ещё я. Моя жизнь точно как дорога — Сто развилок, путь всегда один. Сколько раз, в тупик ты заводила, Но я всегда оттуда выходил. Я иду, асфальт вминая в землю, За звездой, следом я иду, Что ищу, точно, я не знаю, Одно я знаю, что найду.
Исполнитель иСо
Пройдя уже прилично, я остановилась отдохнуть. Вдруг услышала шум повозки. Вскоре увидела, что это обоз. Ко мне подъехал на лошади охранник.
— Доброго дня, красавица, — поприветствовал он. Я сидела той стороной, где не видно шрама. Я кивнула.
— Немая, что ли? — он улыбнулся.
Кивок, и тут его конь проехал немного, и он увидел меня, красавицу, с другой стороны.
— Тебе, куда надо? — уже участливо спросил он. Я махнула рукой вперед. Тут подъехала первая повозка.
— Дик, что тут?
— Тут, девушка, немая, ей, по-моему, с нами по пути.
— Так, пусть платит и едет.
Я посмотрела на него, самодовольное лицо, никакого сочувствия и порыва помощи. Я развела руками, говоря, что денег нет.
— Нет, тогда иди пешком, — зло бросил он, и тронул лошадь. Парень посмотрел на меня с сочувствием, но ничем не мог помочь. Я улыбнулась ему. Хотя ноги устали, и с удовольствием бы поехала, но пока отдыхала, увидела травы. И решила, раз мне не судьба, прокатится с ветерком, насобираю травы.
Набрав травы и уложив их в сумку, пошла дальше. И чем дальше шла, тем тревожнее было. Пройдя ещё немного, я увидела этот обоз. Он был разграблен, люди мертвы. Я стояла и не могла сдвинуться с места. Зачем? Ну, забрали бы это барахло, убивать, зачем! Стала смотреть каждого, надеясь найти живых. Вот один, второй…, в общей сложности было трое раненых. Из них и Дик.
Я скинула рюкзак (так называла свой заплечный мешок), сумку. Осмотрела место…, мне нужна вода. Разбойники похозяйничали в повозках, всё разбросано, вывернуто. Искали только ценное. Оставили одну лошадь. Я ходила от одной повозке к другой и искала воду. Хорошо, что её не тронули, пришлось набрать и тряпок. Все были тяжело ранены. Я как могла, остановила кровь, а у Дика пришлось зашивать рану. Нашла на подводе хмельной напиток, туда и сунула иголку с ниткой. И озвучила желание, “ пусть раны не гноятся и быстро заживут”. Уставшая, привалилась к телеге и думала, как их всех положить и увести. Пока возилась, солнце, стало садиться.
Здесь оставаться нельзя, ещё неизвестно, что будет ночью. Может взять лошадь и проехать на ней, поискать людей? Но неизвестно, что впереди, и как далеко.
Так, свет Елена, думай, как их затащить на телегу. Так, мне нужно две доски…ломаем из этой телеги… нужно топор…,вот, нашла! зараза, давай, отходи…убираем всё с телеги… на низ, что-то надо положить…, вот, нашла, тряпьё…, эта подойдет, тащить на ней буду.
Я поставила к задней стенке две доски, предварительно, топором сделала в земле углубление, чтоб не скользили. Затем взяла полотно, подошла к ближнему раненому.
— Прости, придётся потревожить, — сама с собой, ведя беззвучный диалог, передвигала его по немного, положила на полотно и поволокла к телеге. Там его стала по доскам поднимать на телегу. Еле-еле затащила. Немного отдохнула и пошла за вторым. Его тоже положила в телегу. Люди, ну хоть кто-нибудь!
Ещё один. Я хлебнула хмельного напитка, а что имею право! Устала таскать на себе! Остался последний мужик, тот, кто не взял меня без оплаты. И как его тащить? Он весит все двести кило. Ну, не двести, это я преувеличиваю…. Надо ещё выпить, и будет всё по колено!
Так ругая его, зато, что отъелся, и саму себя, за то, что вечно мне больше всех надо, я его заволокла в телегу и упала рядом. Руки от напряжения и тяжести тряслись, ноги не держали. Вот бы поспать, но надо ехать. Солнце скоро зайдёт. Я ползком добралась до облучка, взяла вожжи и тронулась.
Уже, когда село солнце, но ещё было не так темно, я увидела ворота в город. Мне навстречу вышел стражник. Он преградил путь.
— Оплати, потом проедешь, — прозвучало громко.
Я еле слезла с телеги и подошла к нему. Взяла его за руку и повела к телеге. Сначала он упирался, но я его тянула. Когда он взглянул в телегу, закричал:
— Демьян, сюды! быстро.
К нему подбежал, второй, глянут и куда-то побежал. Вскоре у ворот было несколько человек.
— Что произошло? — спросил один из них. Я показала на меч и махнула рукой.
— Кажись, она немая…
— Трое на коней и проверьте, где было нападение, девушку отведите на ночлег.
Я подошла забрать свои сумки, но один стражник взял их у меня и повёл на постоялый двор. Когда я зашла в зал, сначала было шумно, но когда стражник сказал, что на обоз напали, и остались в живых, я и троих привезла раненых, стало тихо.
— Пойдём девонька, приведёшь себя в порядок, а то вся в крови, — меня взяла за руку женщина и отвела в комнату. Быстро принесли воды и ужин. Я разделась и залезла в бадью. От горячей воды меня совсем разморило. Быстро помылась, надела сорочку, и легла спать, есть не хотелось.