При знакомстве с каталогами американского турне сразу бросается в глаза резкое снижение числа экспонатов. Создается впечатление, что большая часть ценного груза исчезла. В Лондон, как уже было сказано, в общей сложности прибыли 151 иконный экспонат и 6 фрагментов настенной росписи (фрески), из них выставлялись 146 иконных экспонатов и все фрески[841], а на первом показе в Бостоне организаторы выставили только 110 экспонатов, на втором показе в Нью-Йорке – 122, а в последующих американских каталогах числится 123 экспоната[842]. Среди исчезнувших после лондонского показа преобладали иконы большого размера[843]. Фрески не были показаны ни в одном из музеев США. Возможно, выводы некоторых исследователей о том, что часть икон была продана в Лондоне и США, основаны именно на этом резком уменьшении состава американских показов по сравнению с Лондоном. Однако уже в первом из американских, бостонском, каталоге выставки в предисловии содержится важная для исследователей информация. Автор предисловия, куратор картинной галереи бостонского музея Филип Хенди (Philip Hendy), сообщал посетителям выставки, что «из общего числа более чем 150 изображений[844] (выделено мной. – Е. О.) только 110 были выбраны для показа». В оправдание он объяснил, что исключенные из состава бостонского показа экспонаты «преимущественно принадлежат более поздним периодам, когда искусство (иконопись. – Е. О.) пришло в упадок»[845]. Хенди, таким образом, подтверждает, что в Америку прибыло более 150 произведений; но нельзя ли узнать конкретно: сколько именно и было ли что-то продано в США? Каталоги не давали ответа на эти вопросы, нужны были музейные архивы.
Вооружившись списком американских музеев, которые принимали выставку русских икон, я послала запросы в их архивы. Ответы пришли мгновенно. В некоторых музейных архивах никаких материалов не сохранилось, но в Нью-Йорке, Кливленде и Сан-Франциско документы были. По моему запросу архивисты скопировали и прислали мне материалы. К моему великому удивлению, за исключением Кливленда, все услуги по копированию и пересылке музеи предоставили бесплатно. Знакомство с этими архивными документами показало, что в распоряжение организатора выставки, Американского Русского института[846], поступили 151 иконный экспонат (или 153 иконы, если считать две пары царских врат как четыре, а не две иконы)[847] и шесть фресок. Таким образом, лондонские транспортные и американские архивные документы подтверждают, что весь лондонский состав выставки прибыл в США. Тому есть и еще одно подтверждение, о чем будет сказано позже.
Решение о том, в каких музеях показывать иконы, принимал Американский Русский институт, но каждый музей сам выбирал, какие иконы показать публике. Именно этим, а не продажами объясняется изменения состава экспозиций в разных городах США, которые отражены в каталогах. Так, икона «Свв. Федор Стратилат и Федор Тирон» (прил. 11 № 139), которая, казалось бы, исчезла из экспозиции после Лондона, пропустив Бостон, появилась в Нью-Йорке, а потом и в других американских музеях в турне выставки. На пятой по счету американской выставке в Сан-Франциско были показаны иконы «Исполняющие правильно моление» и «Св. Георгий, со сценами жития» (прил. 11 № 129, 56), которые перед этим не выставлялись ни в Бостоне, ни в Нью-Йорке, но были показаны в Лондоне. Вместо иконы из Ярославского музея «Вседержитель на престоле» (прил. 11 № 68) в Сан-Франциско показали икону «Рождество Христово» из Вологодского музея (прил. 11 № 63), которая не выставлялась ни в Бостоне, ни в Нью-Йорке, но была в лондонской экспозиции. Исчезновение и других икон из каталогов американских выставок находит объяснение в архивных материалах, переписке между музеями и Американским Русским институтом.
Почему американские музеи оказались столь избирательны в выборе экспонатов? Одной из причин была проблема сохранности икон и особенно фресок, но о ней позже. Главным образом сокращение экспозиции объяснялось финансовыми трудностями американских музеев. Не ясно, кто оплатил расходы по доставке икон в Америку; скорее всего, это сделал «Антиквариат», но упаковку, распаковку, развеску, издание каталогов, транспортные расходы и страховку при транспортировке икон внутри страны оплачивали американские музеи. На это нужны были немалые средства. Иконы были тяжелым грузом. Общий вес экспонатов лондонской выставки превышал 6 тонн (13 600 фунтов)! Влетала в копеечку и страховка стоимости ценного груза. Отвечая на запросы американских музеев, которые обязаны были страховать груз при отправке его в следующий музей, Амторг, советский куратор выставки в США, и Американский Русский институт оценили иконы в 200 тыс. долларов, при этом строго указав, что эта сумма не свидетельствует о намерении продавать и не является продажной ценой[848]. По требованию Амторга страховка по транспортировке этого ценного груза между музеями должна была покрывать по крайней мере треть общей стоимости экспонатов. В начале 1930‐х годов Америка пребывала в экономической депрессии и музеям приходилось считать каждый цент, поэтому они «браковали» большие тяжелые иконы, произведения более позднего времени, считавшиеся упадком иконописи, и те иконы, расчистка которых не была завершена[849]. Таким образом, идея Грабаря показать на выставке работу реставраторов по расчистке поздних записей, которая осуществилась в Лондоне, лишь частично была реализована в США[850].
Архивы американских музеев свидетельствуют о том, что из Нью-Йорка, куда иконы и фрески прибыли из Лондона, на первую выставку в Бостон послали весь лондонский груз (157 экспонатов), несмотря на то что там показали только 110 экспонатов. Затем в полном составе груз вернулся в Нью-Йорк. После выставки в музее Метрополитен, как свидетельствуют документы Американского Русского института, было принято решение изъять из турне более двадцати икон и все фрески. Некоторое время они оставались в хранилище в Нью-Йорке, а затем были отправлены назад в СССР. Исключив из турне более двадцати икон и шесть фресок, музеи понизили общую страховую оценку стоимости экспонатов до 150 тыс. долларов, а вес груза – более чем на полтонны[851].
В июле 1931 года досрочно вернувшиеся в СССР 26 икон и шесть фресок уже находились на ленинградской таможне. В начале сентября 1931 года их приняли на хранение в Русский музей[852]. Среди них были иконы бывшей Троице-Сергиевой лавры, Исторического, Вологодского, Ярославского, Владимирского, Архангельского музеев, Антирелигиозного музея искусств в бывшем Донском монастыре (АМИ), а также иконы, посланные на выставку из ЦГРМ, и две иконы «Антиквариата» (прил. 11 № 34–38, 50, 59, 60, 62, 64, 68, 70, 82, 83, 85–87, 92, 93, 118, 119, 123, 128, 130, 140, 148). Шестнадцать из этих икон и все фрески так и остались в Русском музее (прил. 11). В 1934 году по крайней мере семь из досрочно вернувшихся икон были переданы из Русского музея в Третьяковскую галерею, где сейчас и находятся (прил. 11). Известно также, что иконы «Св. Дмитрий Солунский» и «Распятие» (прил. 11 № 50, 59) вернулись домой, первая – в Загорский музей, вторая – в Вологодский. Остается неизвестным местонахождение только одной из досрочно вернувшихся с выставки икон (прил. 11 № 123).
После того как 26 икон и шесть фресок были отправлены назад в СССР, в США остался странствовать фонд, состоявший из 125 экспонатов (или 127 икон, если считать две пары царских врат как четыре иконы), что подтверждается транспортными документами по пересылке икон между музеями[853]. Эти данные – еще одно неоспоримое свидетельство того, что в США прибыл весь лондонский груз, то есть 151 иконный экспонат и шесть фресок. Следовательно, в европейском турне ни одна из икон не была продана. В последующих каталогах американского турне, начиная с выставки в Вустере, эти 127 икон представлены как 123 экспоната: две пары царских врат (четыре иконы) составляли два экспоната и триптих работы Сапожниковых из ГИМ (три иконы) указывался как один экспонат.
Транспортные документы по пересылке экспонатов выставки между американскими музеями свидетельствуют, что до самого закрытия выставки ничего продано не было. Попытка продать, да не отдельные иконы, а всю оставшуюся выставку целиком, была предпринята в мае 1932 года, уже после закрытия американского и всего заграничного турне, когда ценный «груз» оказался в распоряжении Амторга[854]. Продажей в Нью-Йорке занимался Александр Яковлевич Розеншейн[855]. Позднее, осенью 1933 года, он станет заместителем председателя Амторга, но весной 1932 года Розеншейн, в то время председатель Советско-польского торгового акционерного общества «Совпольторг», приехал в США всего на несколько недель. За это короткое время по заданию Наркомата внешней торговли он должен был найти покупателей на «уникумы», в их числе Синайский кодекс[856], шедевры западноевропейского изобразительного искусства, включая картины импрессионистов. Заодно ему поручили продать и иконную выставку.
По собственному признанию Розеншейна, антикварный рынок и сделки по продаже художественных ценностей были для него совершенно новой сферой