[857]. Биография этого человека свидетельствует о том, что он был профессиональным чекистом и контрразведчиком. С 1918 по 1923 год Розеншейн работал в органах ВЧК/ОГПУ, армейских особых отделах и военных трибуналах, в частности был начальником следственной части Всеукраинской ЧК и членом Коллегии военного трибунала Вооруженных сил Украинской республики, участвовал в следственных разработках по делу Савинкова во время работы в контрразведке ОГПУ в Москве. После ухода в 1924 году на хозяйственную работу, по его словам по причине расшатавшейся за годы работы в карательных органах нервной системы, Розеншейн продолжал выполнять поручения своего бывшего ведомства[858].
В начале мая 1932 года Розеншейн из Нью-Йорка докладывал члену коллегии Наркомвнешторга С. А. Мессингу, в прошлом высокопоставленному, но теперь разжалованному чекисту[859] (сохранена орфография автора):
В мае 1932 года после завершения последнего показа в Цинциннати, когда экспонаты оказались в распоряжении Амторга, была предпринята попытка продать выставку. В Нью-Йорке этим занимался Александр Яковлевич Розеншейн. Миссия Розеншейна стала закономерным результатом коммерческих заигрываний Грабаря и Анисимова с «Антиквариатом» в условиях острого валютного кризиса в СССР. На фото: отчетная карточка на партбилет А. Я. Розеншейна. Российский Государственный архив социально-политической истории
Согласно указания т. Ильина (глава «Антиквариата». – Е. О.), направленного мне с просьбой продать всю иконную выставку (выделено мной. – Е. О.) на базе от полутора до двух миллионов золотых рублей, я имел беседу с представителем американско-русского общества друзей – мисс Илизабет Кларк (секретарь Американского Русского института. – Е. О.) Она даже изменилась в лице, когда я ей сказал, что мы думаем продать иконную выставку. Она сказала мне, что готова персонально всячески мне содействовать в этом вопросе, но с точки зрения американско-русского общества этого делать не следует, т. к. это произведет самое неблагоприятное политическое впечатление и, кроме того, может затруднить их работу, т. к. ввозя в США выставку икон, они обещали (видимо, таможне. – Е. О.), что эта выставка будет вывезена обратно в СССР или в Европу по минованию надобности. Мисс Кларк высказала серьезные сомнения по поводу возможности продажи этой выставки, приведя ряд аргументов, совпадающих с теми аргументами, которые мною получены и Вам отправлены от различного рода знатоков в области искусства. Основное и главное – частные лица купить иконы не смогут, все музеи, за исключением Сан-Франциского, никогда этим вопросом специально не интересовались, а если бы заинтересовались, то в настоящее время не имеют достаточных средств, чтобы купить всю выставку целиком. С церквями она контакта не имеет и мне советовала в этом вопросе быть чрезвычайно осторожным, т. е. это может поднять волну общественного мнения не в желательную для нас сторону. Во всяком случае я еще не считаю для себя этот вопрос окончательным и думаю им заняться, если успею, так как твердо решил 14 мая отсюда выехать во чтобы то ни стало. Действовать в этом вопросе продажи икон придется, вероятно, по тем же путям, что и с продажей библии (Синайский кодекс. – Е. О.)[860].
В чем именно состояли «эти пути», будет рассказано в следующей главе.
Миссия Розеншейна стала закономерным результатом коммерческих заигрываний Грабаря и Анисимова с «Антиквариатом» в условия острого валютного кризиса в СССР. Жаль, что им не суждено было прочитать письмо Розеншейна из Нью-Йорка. Неудивительно, что «мисс Кларк» изменилась в лице, узнав, что советское правительство собирается продать выставку в США. Амторг и Американский Русский институт, как в свое время «Аркос» и Британский комитет, заверяли в газетных публикациях, интервью и переписке с музеями, что иконы не для продажи. Кроме того, как и Британский комитет в Лондоне, Американский Русский институт, как следует из письма Розеншейна, получил таможенные льготы. Иконы были ввезены в США как некоммерческий груз. Обстановка вокруг выставки в США и так была накалена антисоветскими протестами, теперь же дело могло обернуться настоящим скандалом и дискредитацией Американского Русского института и музеев, которые приняли выставку.
Есть основания полагать, что попытка продать выставку в США не являлась заранее спланированной акцией[861]. Маркировки «Antique Store», которой был помечен товар «Антиквариата» в Лондоне, нет в американских каталогах. Вместо нее значилось малоговорящее американской публике «Antikvariat». Кроме того, если бы распродажа выставки планировалась, то в США приехали бы представители «Антиквариата». Выставка же путешествовала по США без советских представителей. Во время турне иконами занимались лишь работники американских музеев. Специалистов-кураторов, подобных Грабарю в Германии, Домбровской и Юкину в Лондоне, на выставках в США не было.
Письмо А. Я. Розеншейна С. А. Мессингу о попытках продажи иконной выставки (май 1932 года). Российский государственный архив экономики
Попытка продать выставку в США, видимо, была авантюрой нового председателя «Антиквариата» Николая Ильина. Именно он, согласно письму Розеншейна, дал указание о продаже[862]. Как следует из письма Розеншейна, в дело был посвящен и член коллегии НКВТ Мессинг. Миссия Розеншейна изначально не касалась икон, а состояла в том, чтобы найти покупателей на шедевры западноевропейского искусства и Синайский кодекс. Ильин просто добавил к этому заданию поиск покупателей на иконную выставку, видимо потому, что она в то время находилась в Нью-Йорке, ожидая отправки домой[863]. Архивные документы свидетельствуют, что и раньше Ильин «торговал» шедевры, на продажу которых у него не было разрешения руководства страны[864]. Он был уверен, и не без веских оснований, в том, что если ему удастся выторговать хорошую цену, то разрешение на продажу он обязательно получит. Так, весной 1930 года Ильин пытался продать через известного антиквара Джозефа Дювина (Joseph Duveen, 1869–1939) «Портрет папы Иннокентия Х», считавшийся в то время работой Диего Веласкеса (Diego Velázquez, 1599–1660)[865], на продажу которого у Ильина не было разрешения правительства. Сделка с Дювином сорвалась, и Ильину пришлось оправдываться за свой авантюризм. Вот что писал он в свою защиту, когда его призвали к ответу (сохранена орфография автора):
Меня могут спросить, ну а что было бы, если бы случилось несчастье и Дювин, поймав меня на слове, решил бы все-таки купить этого неразрешенного Наркомпросом к продаже папу? Я отвечаю: если бы папа Инокентий был продан за миллион (рублей. – Е. О.) (даже за 700–800 тысяч), мы получили бы совершенно новый факт, опираясь на который мы могли бы резко повысить все наши цены по крупным продажам… Поэтому, я думаю, что в случае продажи папы, я как нибудь убедил бы Наркомпрос упаковать этогу папу и положить в карман чек Дювина на 100 тысяч фунтов[866].
Не вернулись с выставки в родные музеи (слева направо):
«Св. Иоанн Богослов» (часть деисуса). Выдана на выставку из ЦГРМ, сейчас – в ГТГ;
«Успение Богоматери». Работа Симона Ушакова. Выдана из Владимирского музея, сейчас – в ГТГ;
«Жены-мироносицы». Выдана из Вологодского музея, сейчас – в ГРМ;
«Архангел Михаил». Выдана из Ярославского музея, сейчас – в ГРМ;
«Архангел Михаил». Работа Андрея Рублева и Даниила Черного (в процессе раскрытия). Выдана из ЦГРМ, сейчас – в ГТГ;
«Архангел Гавриил». Выдана из Ярославского музея, сейчас – в ГРМ;
«Св. Дмитрий Солунский». Выдана из ЦГРМ, сейчас – в ГРМ;
«Спас на престоле». Выдана из ЦГРМ, сейчас – в ГТГ;
Правая часть царских врат с изображением Св. Василия Кесарийского. Выдана из Тверского музея, сейчас – в ГТГ (более подробно об иконах см.: прил. 11 № 110, 81, 53, 67, 103, 66, 101, 108, 94).
© Worcester Art Museum. Worcester. Massachusetts
Ильин не ошибся. Эта картина была продана в том же 1930 году Меллону, хотя и не через Дювина. Однако в случае с иконной выставкой, как показывают письма Ильина, он, слишком хорошо зная состояние антикварного рынка, не очень рассчитывал на успех[867].
Архивные документы безоговорочно доказывают, что попытка продать выставку после закрытия показа в США предпринималась, но миссия Розеншейна провалилась. Продать выставку не удалось[868]. В частности, все тринадцать икон из Третьяковской галереи, которые без изъятий демонстрировались во всех городах заграничного турне, вернулись в родные стены. Все свои иконы получил назад и Русский музей (прил. 11)[869].
От выставки пострадали собрания провинциальных музеев, но не потому, что иконы были проданы за рубежом, а потому что после возвращения в СССР их отдали советским музеям поглавнее. Так, Третьяковская галерея после выставки через Русский музей и ЦГРМ, кроме своих собственных, получила еще более двадцати икон (прил. 11), которые были выданы на выставку из Вологодского, Новгородского, Владимирского, Тверского музеев и Троице-Сергиевой лавры, а также Исторического музея и ЦГРМ. В их числе были такие шедевры, как «Распятие» работы Дионисия из Троицкого собора Павло-Обнорского монастыря, которое до выставки находилось в Вологодском музее, икона Симона Ушакова «Успение Богоматери» из иконостаса церкви Успения во Флорищевой пустыни, икона «Св. князь Георгий Всеволодич» (верхняя доска раки) из Успенского собора во Владимире, принадлежавшая Владимирскому музею, и др. (прил. 11 № 54, 81, 83)