До приезда в Москву супруги Дэвис, видимо, понятия не имели о древнерусском искусстве. Вряд ли видели они, в то время еще не связанные семейными узами[1407], первую советскую зарубежную выставку русских икон, которая путешествовала по музеям США в начале 1930‐х годов. Нигде не упоминают они об этом событии. Их знакомство с русским религиозным искусством состоялось в Москве, но не в церковных или монастырских стенах, а главным образом в комиссионных и антикварных магазинах, завсегдатаями которых они стали[1408]. Как и многие другие иностранцы, попавшие в СССР, супруги сначала покупали религиозные предметы как сувениры. В одном из писем Литвинову, написанном перед отъездом весной 1937 года на краткосрочную побывку в США, Дэвис сообщал:
Я также беру с собой домой коллекцию старых церковных реликвий и одеяний священников, которые сами по себе ценности не имеют, но интересны как сувениры[1409].
Обилие церковного антиквариата, однако, способствовало собирательству, и, видимо, уже весной 1937 года Дэвис задумался о создании представительной музейной коллекции икон. Именно тогда Дэвис, по его словам, через Литвинова обратился к советскому руководству с просьбой оказать содействие. 31 марта 1937 года он записал в дневнике:
Перед тем как мы уехали из Москвы (с кратковременным визитом в США весной 1937 года. – Е. О.), мы узнали, что кампания против всего религиозного была в самом разгаре. Правительство уничтожало все, за исключением наиболее художественно ценных икон, церковных одеяний, утвари и т. п. Как жаль. Я попросил, чтобы нам разрешили купить некоторые из этих священных реликвий. Литвинов дал понять, что разрешение будет получено[1410].
Интерес американцев к произведениям соцреализма, которые Дэвис привез в США весной 1937 года, видимо, укрепил его в намерении вновь удивить соотечественников, на этот раз коллекцией древнерусского искусства.
Практическая работа по созданию музейной коллекции «русских примитивов» – так Дэвис зачастую называл русские иконы – началась летом 1937 года по возвращении из Америки в Москву. С самого начала коллекция предназначалась в дар Университету штата Висконсин в добавление к уже подаренным картинам советских художников[1411]. Строго говоря, Дэвис сам не создавал музейную коллекцию, а финансировал благотворительный проект. Не будучи искусствоведом или историком, он ничего не понимал в русских иконах. Иконное собрание Дэвиса, а точнее собрание икон, отобранных для Дэвиса, было не результатом длительного и тщательного коллекционирования, а единовременной оптовой покупкой того, что подобрали ему «советские эксперты». Поэтому коллекция родилась быстро, в течение нескольких месяцев. Приступив к осуществлению проекта летом 1937 года, уже в ноябре Дэвис писал в Вашингтон советнику советского посольства в США К. А. Уманскому, что хотел бы включить иконы в состав выставки, которая готовилась совместно с Американским Русским институтом[1412]. В феврале 1938 года Дэвис предложил президенту Университета штата Висконсин в Мэдисоне принять коллекцию в дар.
Партия икон, которую советские «эксперты» подобрали для Дэвиса, выглядела внушительно. В нее вошли, по атрибуции того времени, произведения XV – начала XХ века разных иконописных школ. Видимо, задумка составителей была в том, чтобы показать динамику развития иконописи. Согласно первым кратким описаниям, сделанным со слов «экспертов», многие иконы имели внушительный провенанс: Третьяковская галерея, Киево-Печерская лавра, Чудов монастырь Московского Кремля[1413].
В настоящее время в музее Чейзен Университета штата Висконсин в Мэдисоне, которому Дэвис подарил собрание, находится 23 иконы[1414]. Сравнение архивных и опубликованных каталогов свидетельствует, однако, что икон, предназначенных в дар университету, было по крайней мере 24 (прил. 25). В музей не попала икона «Богоматерь Владимирская» в филигранном окладе с полудрагоценными камнями (прил. 25 № 11). Дэвис оставил ее себе. Согласно машинописным каталогам в архиве Дэвиса, в то время она считалась копией XV века со знаменитой византийской иконы XII века, почитаемой на Руси. Виктор Хаммер, брат известного предпринимателя-коллекционера Арманда Хаммера, который в 1940 году составил краткий каталог икон домашней коллекции супругов Дэвис[1415], считал эту икону наиболее ценной. После развода супругов икона осталась у Джозефа Дэвиса и разделила судьбу его личного собрания, о чем будет рассказано позже.
История создания иконной коллекции Дэвиса полна мифов. Они, очевидно, берут начало в рассказах самого Дэвиса, который не только принимал на веру заверения советских «экспертов», но и сам драматизировал историю своих икон, будучи заинтересован в создании мнения об их исторической и художественной значимости. Попробуем отделить мифы от реальности и разобраться в том, кто и как составлял собрание Дэвиса.
Дэвис считал, что его коллекция появилась в результате указаний, поступивших из Кремля, ни много ни мало при личном вмешательстве Сталина. Об этом сообщает, очевидно следуя рассказам самого Дэвиса, сайт музея Чейзен, где сейчас хранятся иконы. Столь высокое вмешательство, по мнению Дэвиса, стало залогом качества экспертизы и подбора икон. В одном из писем он сообщал, что ему удалось заручиться мнением самых лучших российских специалистов в области иконописи[1416]. В феврале 1938 года Дэвис уверял президента своего университета, что коллекцию для него собирали «самые знаменитые эксперты России, связанные с Третьяковской галереей» и что иконы отбирались «из музейных предметов и выставлялись в Кремле, Третьяковской и других галереях Советского Союза». «Мне исключительно повезло, что я смог купить их у правительства», – заключал он[1417]. Складывается впечатление, что Дэвис считал, что иконы для него снимали со стен музеев или изымали с выставок, на худой конец – подбирали в государственных музейных хранилищах. Именно так, драматизируя события, представляют ситуацию и большинство авторов современных публикаций по этой теме[1418].
Легенда о личном вмешательстве Сталина в создание иконной коллекции Дэвиса, как и другие мифы, не находит подтверждения. Безусловно, будучи заинтересован в налаживании отношений с Вашингтоном, Сталин мог дать общее указание оказать посланнику Белого дома содействие, но вряд ли он требовал отбирать для Дэвиса иконы из музейных коллекций. Если бы такое распоряжение существовало, то собрание Дэвиса было бы совершенно иным. В архивных документах Дэвиса, где обсуждается покупка произведений искусства, упоминаются лишь работники НКИД – нарком Литвинов и секретарь протокола Барков. В ранних документах мелькает также фамилия «Steiger», которого Дэвис считал «человеком для связи с Кремлем через голову Литвинова»[1419]. Возможно, что речь идет о Борисе Сергеевиче Штейгере (1892–1937), который официально являлся уполномоченным коллегии Наркомпроса РСФСР по внешним связям, а неофициально, видимо, штатным сотрудником ОГПУ. Штейгер был завсегдатаем дипломатических раутов. Жена Бубнова, начальника Штейгера по Наркомпросу, якобы называла его «наше домашнее ОГПУ». Однако всего через три месяца после приезда Дэвисов в Москву, в апреле 1937 года, Штейгер был арестован, а в декабре расстрелян[1420].
А требовалось ли личное вмешательство Сталина или разрешение Кремля на покупку тех икон, которые оказались в коллекции Дэвиса? Знакомство с историей его икон позволяет сказать, что это вряд ли было необходимо. В коллекции Дэвиса, например, оказались шесть икон из Третьяковской галереи (прил. 25 № 1–6). Инвентарные книги ГТГ свидетельствуют о том, что все они были переданы из галереи в «Антиквариат» задолго до того, как Дэвис приехал в СССР. Так, иконы «Св. Георгий, епископ Митиленский» (инв. ГТГ 14838) и «Илья Пророк» (инв. ГТГ 13927) по акту № 232 выданы из ГТГ в «Антиквариат» 25 декабря 1934 года[1421]; иконы праздничного чина «Распятие» (инв. ГТГ 6169), «Сошествие Св. Духа» (инв. ГТГ 6162), «Покров Богоматери» (инв. ГТГ 6171) и «Крещение» (инв. ГТГ 6161) по акту № 216 покинули Третьяковскую галерею в конце ноября 1935 года[1422]. Дэвис же приехал на работу в Москву в январе 1937 года. Следовательно, к тому моменту, когда американский посланник решил собирать коллекцию, все эти иконы уже несколько лет находились в продаже в антикварном магазине в Москве.
Инвентарные номера и этикетки торговых организаций – Торгсина, Мосторга и «Антиквариата», которые сохранились на обратной стороне многих икон в коллекции Дэвиса (прил. 25), также свидетельствуют о том, что иконы уже были в продаже, когда американский посол заинтересовался «русскими примитивами». Более того, к моменту приезда Дэвиса в Москву Торгсин уже год как закрыли. Торгсиновские этикетки на обороте икон Дэвиса указывают на то, что этот товар в Торгсине так и не нашел спроса[1423]. Подтверждением тому являются и перечеркнутые цены на обороте некоторых икон Дэвиса. Иконы проходили уценку. Все эти факты указывают на то, что Дэвис мог купить эти иконы без разрешения Кремля и тем более без вмешательства Сталина. Литвинову или другому посреднику «для связи с Кремлем» было достаточно связаться с Наркомторгом. Даже если распоряжение Сталина о содействии Дэвису в составлении коллекции существовало, то оно было исполнено на складах торговых организаций, а не в музейных хранилищах СССР