частичные утраты красочного слоя, и о частичных поновлениях. Кроме того, они считают, что антикварная реставрация состоялась в советское время при подготовке к продаже[1450].
Говоря о субъективности атрибуций, следует упомянуть, что иконы «Св. Иоанн Златоуст» и «Св. Василий Кесарийский», которые относятся к тому же деисусному чину, что и икона «Св. Георгий, епископ Митиленский» из собрания Дэвиса, на современном сайте музея Хиллвуд представлены как работы XVI века (прил. 23), тогда как в музее Чейзен икона «Св. Георгий, епископ Митиленский» считается произведением середины XIX – начала XX века в стиле XVI века. Напомню, что все три иконы вместе прошли одним и тем же маршрутом – ГИМ, Третьяковская галерея, «Антиквариат». В инвентарной книге ГИМ они датированы XV веком (прил. 21 № 33–39).
Резкое расхождение и субъективность датировок икон Дэвиса не позволяют сделать окончательные заключения о значимости икон его коллекции. Если согласиться с современными датировками музея Чейзен, которые были приняты в начале 1980‐х годов в атмосфере скандальных разоблачений Тетерятникова, при ограниченности знаний и несовершенстве методов анализа древнерусской живописи на Западе, то следует признать, что из 23 икон, подаренных музею Дэвисом, 21 икона является произведениями XIX–XX веков либо как новоделы, имитирующие древние века, либо как полностью переписанные старые иконы, либо как собственно образцы иконописи XIX–XX веков (как, например, № 21–24 в прил. 25). Еще одна икона, «Чудесный улов рыбы» (прил. 25 № 19), может относиться к концу XVIII века. И только триптих из собрания Боткина признается образцом итало-критской работы конца XVI века.
Если же серьезно относиться к тем датировкам, с которыми отдельные иконы Дэвиса покинули Исторический музей и Третьяковскую галерею, а также учитывать мнение авторов книги «Проданные сокровища России», то следует признать, что многие иконы из коллекции Дэвиса действительно относились к XV–XVII векам, но, попав в «Антиквариат» в процессе подготовки к продаже, подверглись антикварной реставрации, которая исказила их облик. Для окончательного заключения необходима независимая экспертиза икон в музее Чейзен современными средствами лабораторного и искусствоведческого анализа.
Кроме икон, предназначенных в дар университету, Дэвисы привезли из СССР коллекцию русских религиозных предметов и для себя лично. Она хранилась в их доме и была поделена, когда супруги развелись в 1955 году. Та часть, что осталась у Марджори Пост, сейчас выставлена в музее Хиллвуд и доступна обозрению. То, что осталось у Дэвиса, – иконы, чаши, митры, пасхальные яйца – разлетелось по миру. За два года до смерти по уговору настоятеля Национального кафедрального собора в Вашингтоне Фрэнсиса Сэера (Dean Francis Sayre), кстати, правнука Вудро Вильсона, в команде которого Дэвис работал на заре карьеры, Дэвис передал свою часть коллекции в собор в поддержку экуменического движения. В 1983 году – Сэер к тому времени уже ушел на пенсию – соборное начальство, пытаясь решить финансовые проблемы, пустило подаренные предметы с молотка. Дело грозило скандалом, поэтому аукцион готовили без шума. Наследников Дэвиса в известность не поставили, товар увезли из Вашингтона на продажу в Нью-Йорк. В числе проданных была и икона «Богоматерь Владимирская» в окладе (прил. 25 № 11), которую, как было сказано, Виктор Хаммер считал лучшей во всей домашней коллекции Дэвисов.
Послесловие
Русская революция и создание мирового антикварного рынка древнерусского искусства: парадоксы истории
В России иконы покупали и продавали испокон веков, но главным образом как предмет религиозного культа и быта. Антикварным и художественным товаром русская икона стала относительно недавно. Мощным стимулом к формированию внутрироссийского антикварного иконного рынка стало восприятие иконы как произведения искусства. Открытие это принадлежало российской интеллигенции, а поворотным моментом стал рубеж XIX–XX веков. Революция в восприятии иконы подхлестнула эпидемию собирательства произведений древнерусского искусства в России и создала эстетические предпосылки для превращения иконы в художественный товар.
Русские иконы попадали за границу разными путями. Богомольцы, путешественники, дипломаты, коммерсанты, эмигранты и солдаты брали с собой семейные реликвии и домашние иконы, походные церкви, образки, но этот вывоз не преследовал коммерческих целей. Древнерусское искусство фактически до XX века оставалось неизвестным как для западного обывателя, так и для западных коллекционеров и антикваров. Не было оно представлено и в мировых музеях.
Два эпохальных события привели к созданию мирового рынка древнерусского искусства – революция в России и советская индустриализация.
Революционный взрыв выбросил на рынок колоссальное антикварное и художественное богатство и превратил в продавцов миллионы обездоленных людей, готовых ради выживания расстаться со своим имуществом. С потоками эмигрантов, бежавших от революции, массы икон оказались на Западе. Люди везли с собой в основном домашние иконы. Этот вывоз, как правило, не преследовал коммерческих целей, хотя со временем многим пришлось продать семейные ценности. Иконы первой массовой волны эмиграции из России стали частью формировавшегося мирового рынка древнерусского искусства. Одним из основных путей эмиграции был «скандинавский коридор», и, видимо, не случайно первый пристальный интерес Запада к древнерусской живописи и первые наиболее представительные коллекции русских икон появились в скандинавских странах.
В результате национализации частного имущества, массового разорения монастырей и церквей, усадеб и квартир, произошедших в ходе революции и последующей политики советского государства, предметы религиозного искусства наводнили барахолки, антикварные и комиссионные магазины новой России. Иконы стали массовым антикварным товаром на внутреннем российском рынке. Они ждали покупателей. В условиях обнищания миллионов россиян и воинствующего атеизма государства массовыми покупателями икон в Советской России могли быть только иностранцы. Для них, не исповедующих православия, иконы представляли интерес в первую очередь как сувениры и экзотический антикварный предмет. Первые представительные коллекции русских икон, которые оказались на Западе, были собраны в 1920‐е и 1930‐е годы по рынкам и магазинам внутри Советской России. Коллекционерами были иностранные дипломаты и предприниматели, которые в силу своей работы часто бывали или жили в СССР.
После ужесточения условий выезда эмигрантов и частного вывоза произведений искусства из СССР, а также в силу установленной в стране государственной монополии на внешнюю торговлю главную роль в развитии мирового рынка древнерусского искусства стало играть советское государство[1451]. Революция создала предпосылки для государственного иконного бизнеса. В ходе массовых антирелигиозных кампаний, конфискаций церковного и частного имущества, а также национализации художественных ценностей у государства оказался грандиозный фонд русских икон. Сосредоточенный в Государственном музейном фонде и советских музеях, он насчитывал тысячи икон. От государства теперь зависело, как распорядиться этим богатством прежней, ушедшей России.
Национализация и централизация художественных ценностей создали предпосылки для массового государственного экспорта произведений искусства, а форсированная индустриализация, начавшаяся в конце 1920‐х годов, стала причиной его практической реализации. Грандиозные финансовые потребности индустриализации и вызванный ею острейший валютный кризис привели к тому, что значительная часть государственного иконного фонда – около половины собрания ГМФ и сотни икон, выданных из музеев, – стала экспортным фондом. Государство было готово продать эти иконы.
Сталинское правительство немало сделало для организации массовой продажи русских икон за рубежом, что привело к развитию мирового рынка древнерусского искусства. Прежде всего, был создан грандиозный товарный иконный фонд и специальный аппарат для ведения художественного экспорта – Всесоюзное торговое объединение «Антиквариат» и представительства при главных торгпредствах СССР в Европе, прежде всего в Германии и во Франции. Сталинские торговцы наладили связи с коллекционерами и антикварными фирмами и внесли лепту в разработку методов коммерческой рекламы для массовой реализации икон за границей. В этих целях советское руководство пыталось превратить в своих торговых агентов влиятельных и состоятельных западных предпринимателей и коллекционеров, таких как Улоф Ашберг. Однако самым грандиозным рекламно-коммерческим предприятием сталинского правительства стала первая советская зарубежная выставка икон, которая несколько лет путешествовала по странам Старого и Нового Света. Именно она положила начало открытию русского религиозного искусства западным обществом. Кроме того, в конце 1920‐х – 1930‐е годы были осуществлены первые государственные продажи коллекций икон напрямую западным покупателям – Ашбергу, Ханну и Дэвису. Сотни икон были проданы в те годы и через государственные антикварные магазины в СССР.
Все сказанное не означает, что раньше, до Сталина, советское государство не продавало произведений религиозного искусства. С первых дней существования советское правительство через агентов контрабандой и легально вывозило художественные, в том числе и религиозные ценности[1452], однако главным образом это были изделия из ценных металлов и драгоценных камней. Массовый государственный экспорт русских икон как произведений древнерусской живописи берет начало в сталинское время в условиях острого валютного кризиса, вызванного форсированием промышленного развития.
Сколько иронии и парадоксов содержит история формирования мирового антикварного рынка русских икон! Открытие, совершенное российской интеллигенцией, состоявшее в признании иконы произведением