Мы также поймали десяток рыбин для капитана и пассажиров. Я сел рядом с Терезой и Белиндой, старательно игнорируя Гордеца, который пожирал рыбу, словно его несколько недель не кормили. Его манеру поведения за столом павы бы одобрили, а вот моя мать – не очень.
Маленьким, но, несомненно, дорогим ножом, Белинда молча вырезала менее привлекательные части рыб и предложила куски филе своей бабушке. Та с улыбкой их взяла.
– Я видела, как ты пытаешься общаться с Белиндой. Она не любит болтать, – сказала мне Тереза и нежно погладила внучку по голове. – Похоже, с каждым годом дети становятся все менее разговорчивыми.
– Один мой друг сказал, что в «Небесной реке» необходимость в речи падает, поэтому интеллект постепенно вырождается.
– С помощью Администратора? Я слышала про такую теорию. Возможно, но в таком случае вмешательство должно быть очень незаметным…
– Клянусь Отцом! Новые суеверия от деревенских дурачков! – воскликнул Гордец. – Спасите меня от необразованной черни.
– А у вас какое образование, господин Припадочный? – беззлобно спросила Тереза.
– Я получил степень магистра по бизнесу в Университете Страны Персиков, – надменно ответил он.
Из любопытства я заглянул в программу-переводчик. Неплохо. Вариант достаточно близкий по смыслу, хотя вряд ли местное слово «магистр» имело то же значение, что и у людей.
– Вы учились в Стране Персиков? – спросила Тереза.
– Разумеется.
– Я преподавала в Стране Персиков, господин Припадочный. Не говорите со мной свысока. У меня несколько докторских степеней в более полезных сферах, чем предмет «Умение считать деньги», которому учат богатых наследников.
Ого. Гордец отшатнулся, и я представил себе, как на кончиках его усов вспыхнули язычки пламени. Хотя я его недолюбливал, явное ликование не принесло бы мне пользы, поэтому мое лицо оставалось невозмутимым, словно камень.
– Пожалуй, они принесли вам много пользы – пока не началось старческое слабоумие, – оскалился он.
Зарычав, Белинда ринулась на него, выставив вперед когти. Гордец отскочил назад, удивленный и встревоженный ее реакцией.
– Вы – маленький человек с маленькой, сморщенной душой, господин Припадочный, – сказала Тереза. – Давать образование тому, кто не способен его применить – значит напрасно тратить огромное количество времени и сил. Уверена, вся ваша жизнь утонет в достижениях вашего отца, не оставив даже следа.
Гордец бросил на нее свирепый взгляд, а затем стремительно ушел.
– Неплохо, – сказал я.
Тереза усмехнулась.
– А вы, господин Весельчак? У вас тоже есть фамилия. Какие-нибудь достижения к ней прилагаются?
– Если честно, то нет. Моя семья заработала себе имя давным-давно, и сейчас оно годится лишь для того, чтобы такие, как Гордец, не слишком задирали нос.
– Вы тоже, как и господин Припадочный, верите, что наш мир появился естественным путем?
– Нет, конечно, – ответил я. – Это вращающаяся структура радиусом в сто хеннов, состоящая из сегментов длиной в тысячу хеннов каждый. Это соотношение, очевидно, является искусственным. На первом году обучения мы поставили эксперимент, пытаясь определить период ее вращения. Он ровно такой, чтобы создать силу тяготения в 0,86 g.
Я рисковал, демонстрируя свои познания в науке, но мне хотелось расположить к себе Терезу – не только потому, что она, похоже, обладала мощным интеллектом, но и потому, что я надеялся что-нибудь у нее узнать. Возможно, это будет первый по-настоящему полезный разговор с момента высадки на «Небесную реку».
Она медленно кивнула.
– А… Вы инженер? Полагаю, эта профессия связана с множеством разочарований. У вас столько знаний, вы так много могли бы сделать, но это запрещено.
– А вы что преподавали, Тереза?
– Философию, математику, историю, – печально улыбнулась она. – Особенно досадно преподавать историю. В течение своей жизни я могла наблюдать, как квинланцы забывают особенно сложные аспекты своей истории, предпочитают верить в сказки, мифы, в бога-Администратора.
Джекпот. Возможно, я наконец-то увижу полную картину истории «Небесной реки».
– По-вашему, Администратор…
– Так, ленивые твари! – Голос капитана заглушил все разговоры. – Это корыто само собой управлять не может. И как долго на палубе будет этот бардак? Я плачу вам не за то, чтобы вы грелись на солнышке! За работу, живо!
Я вздохнул. Десятиминутный обеденный перерыв закончился.
На следующий день разговор зашел о жизни после смерти. Орик и Фрида, что неудивительно, склонялись к мистике. Тереза, благослови ее небо, не высмеивала их и не смотрела на них свысока, но задавала вопросы, на которые им было очень сложно ответить. Когда дискуссия слегка затихла и Орик с Фридой стали набираться сил, Тереза повернулась ко мне.
– Ты все молчишь, Эноки. Разве у тебя нет своего мнения на этот счет?
Я усмехнулся.
– О, если бы. Думаю, настоящая проблема – в том, чтобы дать точное определение жизни после смерти.
– Мне казалось, что это вполне очевидно.
– Если мы говорим о ее сверхъестественной версии, то да. Кроме того, ее существование невозможно доказать – по крайней мере, на данный момент. Но что, если мы говорим о… м-м-м… о более научно-ориентированной версии?
Я вкратце объяснил ей, что такое репликация, чем, похоже, в равной мере потряс и сбил с толку Орика и Фриду.
– Но это не то же самое, – сказала Фрида. – Это просто копия тебя.
– Но если оригинала больше нет, то это куда лучше всех остальных вариантов, – усмехнулся я.
– А для всех остальных никакой разницы, вероятно, не будет, – рассмеялась Тереза. – Если моя копия любит гоняться за внуками и помнит все дни рождения, то как ты поймешь, что это не настоящая я?
– Но это же не настоящая ты!
– В теории информации один из постулатов гласит, что уничтожить информацию невозможно, – медленно сказал я.
Я знал, что рискую, но не мог остановиться. То, что мы сейчас обсуждаем, возможно, значительно выходит за пределы того, что квинланцы сумели сохранить.
– А в философии есть концепция «ближайшего последователя», – продолжил я. – Некоторые полагают, что он на самом деле – это ты, даже если между вами есть промежуток.
Тереза озадаченно посмотрела на меня.
– По контексту я могу догадаться, что такое «ближайший последователь», но с удовольствием послушала бы еще про эту теорию информации.
Все остальные застонали. Похоже, не всем нравилось говорить о физике.
Я сидел в своей виртуальной библиотеке и изучал чертежи «Небесной реки», сделанные на основе сканов, сделанных «прыгунами» и «геймерами», как вдруг ИМИ, управлявший моим «мэнни» прислал мне сигнал тревоги.
«Бродяга», которого я оставил на страже, сообщает о подозрительной активности.
Это означало, что кто-то или что-то трогает мой сундук. Я быстро вошел в «мэнни» и тихо встал. Уже была ночь, и на вахте стоял Тед. Искусственные звезды светили достаточно ярко, чтобы мы заметили берег, если бы подошли к нему слишком близко. Но обычно с этим проблем не было, поскольку течение и ветер удерживали корабль на середине реки. Если бы возникла необходимость провести экстренный маневр, Тед бы нас разбудил.
Кроме того, на носу и корме стояло по маленькому фонарю; их свет отмечал наше местоположение для других кораблей, но не был достаточно ярким, чтобы повлиять на глаза, адаптировавшиеся к темноте. Конечно, для «мэнни», оснащенного настоящим ночным зрением, это не имело значения.
Кто-то отогнул часть брезента и склонился над сундуками. Кто-то… скажем, так, с очень широким силуэтом. Я тихо подошел к Гордецу сзади и сказал:
– Он заперт, сволочь.
Вздрогнув, он повернулся ко мне.
– Похоже, он очень хорошо заперт – даже лучше, чем мой, а ведь они на одном уровне.
Хм. Он только что признался, что пытался взломать мой сундук. Скорее всего, сейчас я услышу нечто интересное.
– Ты о чем, Гордец? Ну, если не считать того, что ты вор?
Он ухмыльнулся.
– Знаешь, Эноки, когда мы пришли в Жучиный Сок, я совершенно случайно понаблюдал за тобой. Меня очень поразило то, как ты убедил их не осматривать твой сундук.
– Ты о чем? – нахмурился я. – Они не досматривали ни твой, ни мой.
– Но я приказал им не заглядывать в мой. А ты обманул их, сказал, что у меня два сундука.
– Гордец, я просто снял брезент, ничего больше. Все предположения они выдвинули сами. Я должен был умолять, чтобы они открыли мой сундук? Ты-то сам не вызвался.
– Очень ловко, Эноки. Я тебе вот что скажу: раз уж ты такой невинный, то, может, покажешь мне содержимое своего сундука?
– Ты первый.
– Мой сундук подозрений не вызывает, – высокомерно сказал Гордец.
– Мой тоже, тупица. Но именно я застукал тебя при попытке его взломать, и поэтому вправе защищать свое добро. Так что послушай меня… – Я подошел поближе, чтобы наши клювы почти соприкоснулись. – Если я еще раз замечу тебя на чем-нибудь подобном, то оторву тебе голову и насру тебе в горло. Все ясно?
Гордец сделал шаг назад; он, очевидно, не был готов к такому уровню насилия.
– Я пожалуюсь капитану, скажу, что ты мне угрожал…
– А я скажу, что ты – вор. Интересно, кого из нас бросят за борт?
Бросив на меня еще один взгляд, Гордец развернулся и ушел.
Но я знал, что это еще не конец. Далеко не конец.
17Тролли и сокровища
Билл. Август 2334 г. Вирт, Катлованы Расплатты
Тролль лежал у моих ног, разрубленный пополам, и обе его части были аккуратно обуглены. Я аккуратно очистил свой меч и убрал его в ножны. Огненный меч и зачарованные доспехи я получил в обмен на посох, стреляющий огненными шарами, и большую часть моей доли сокровищ Гаргха. Это была честная сделка – и я сам, и Саруман Мудрый заявили о том, что его ободрали до нитки. И все же никто из нас не пошел на попятную.
В данный момент наш отряд медленно и осторожно двигался по темному коридору где-то в глубине Катлованов Расплатты. Я спросил о названии у мастера подземелий, но он лишь загадочно улыбнулся и сказал, что все станет ясно в конце кампании. Скорее всего, это означало, что в будущем нас ждет какой-то скверный каламбур.