Когда Торчвуд-один был уничтожен во время Битвы при Кенари-Уорф, Йанто оказался одним из немногих оставшихся в живых, и он вернулся в Уэльс в поисках работы в Кардиффе. У Джека никогда не было много времени на Торчвуд-один, ему не нравился их способ работы, и он считал, что их губительный подход к ситуации с далеками и киберлюдьми доказал его правоту. Поэтому Йанто Джонс его не особенно интересовал, несмотря на покрой его костюма и на то, каким он мог быть милым. Однако Йанто был упорен и изо всех сил старался произвести впечатление, хотя относительно Джека казалось, что он стал преследователем. И Йанто готов был сделать что угодно, чтобы занять своё место в Хабе кардиффского Торчвуда. Он был интеллигентным человеком, с отличием сдавшим английскую литературу и историю — но он был готов просто готовить кофе и пылесосить, если именно это было нужно, чтобы вернуться в Торчвуд.
Так что в конце концов Джек дал ему работу — он должен был готовить и подавать чай и заказывать пиццу по телефону. С тех пор Йанто значительно вырос в должности, и больше никто не воспринимал его как мальчика на побегушках. Теперь он был более значимым, особенно для Джека. Но больше никто не мог варить кофе так, как Йанто. И правда состояла в том, что Йанто нравилось готовить кофе. Это было не просто добавление горячей воды к измельчённым бобам.
Философ сэр Джеймс Макинтош сказал, что сила человеческого ума прямо пропорциональна количеству выпитого кофе, а Вольтер пил по пятьдесят чашек кофе в день, поэтому Йанто считал, что в этом что-то есть. И для спасения Кардиффа от существ и явлений, проникавших через Разлом, требовалось думать быстро и вдохновлённо, так что Йанто взял на себя обязанность удостоверяться, что кофе хорош.
Йанто Джонс, спасающий мир при помощи кофе тёмной обжарки.
Именно это он сейчас размещал на столе в конференц-зале. Поднос с четырьмя кружками. Тёмная «Ява»[4].
Он раздавал напитки, пока остальные разговаривали, решая, что делать с «Небесной Точкой», как узнать, что там происходит.
— Что у тебя, Тош? — спросил Джек, когда Йанто сунул ему в руку кружку с кофе.
Тошико сверилась с записями её компьютерного исследования, которое она провела утром.
— «Небесная Точка» построена на месте старого портового склада. Я проверила все доступные данные, но в этом месте никогда не регистрировалась активность Разлома. Так что нет никакого исторического прецедента для того, что происходит там теперь.
— И никаких отчётов об исчезновениях? — спросил Джек.
— В этом месте не случалось ничего необычного. Не вижу ничего такого.
— Значит, это как-то связано с самим зданием, — задумчиво сказал Оуэн, наблюдая, как Йанто раздаёт кофе. Он помнил, что Йанто делает хороший кофе — по крайней мере, лучше, чем то дерьмо, за которое в «Константине» дерут больше двух фунтов, подумал он.
— То есть там — что? — там живёт какое-то существо? — предположил Йанто, усевшись за стол и сделав первый глоток «Явы». Кофе был хорошим. Безусловно.
— Что-то, что поедает людей? Не оставляя ни следа от них? — Оуэн услышал свои слова и занервничал. Если то, что жило в «Небесной Точке», было тем же, что на его глазах разорвало французского студента-философа и убрало за собой лучше, чем те две старухи в резиновых перчатках в телевизоре — тогда он должен был рассказать всё остальной части команды.
Но Гвен считала, что это не так.
— Не было времени. Мы с Рисом зашли в ванную всего на несколько секунд позже Брайана Шоу. Если бы там было какое-то существо, мы бы что-нибудь услышали. Мы не могли бы не услышать.
— И мы тоже не слышали ничего похожего на живое существо, когда охранник исчез, — сказала Тошико.
Джек отодвинул свой стул и начал бродить вокруг стола.
— Тогда что случилось? Их не телепортировал мистер Скотт[5]. И, судя по тому, что говорят наши инструменты, не было никакой активности Разлома, так что они не могли просто перестать существовать.
Гвен покачала головой.
— Но это должен быть Разлом.
Джек остановился; он полностью обошёл стол и вернулся к своему стулу. Он поднёс к губам кулаки.
— Есть только один способ узнать правду, — сказал он. — Кто хочет поиграть в «Счастливые семьи»[6]?
Глава девятая
Это будет очень странно.
Оуэн стоял у окна своей новой квартиры, глядя на залив. Квартира открытой планировки в «Небесной Точке» была уставлена нераспакованными коробками. Не было никакой срочности в том, чтобы открыть их — большая часть их была наполнена старыми книгами, чтобы довести до совершенства иллюзию пары, переезжающей в свой новый дом.
Пара.
Это будет очень странно, подумал он и посмотрел на воду, размышляя, как, чёрт возьми, он собирается пережить всё это.
— Ну всё, я распаковалась.
Оуэн отвернулся от окна, когда Тошико вышла из спальни. Она была одета в джинсы и тонкий свитер, который тесно облегал её фигуру. Волосы она собрала сзади в хвост. Оуэн предположил, что именно так она выглядит, когда у неё выходной, и с удивлением понял, что на самом деле ни разу не видел Тошико в её выходной день. Она выглядела точно так, как должна выглядеть женщина в день переезда в новую квартиру. Она выглядела хорошо. Но от этого было не легче.
— Здесь есть гардеробная, — сказала она ему. — Я повесила все свои вещи справа. Ты можешь занять левую сторону.
— Без проблем, — ответил Оуэн. — Я всё равно одеваюсь слева.
Похоже было, что Тошико не поняла шутки.
— Я разберу свои вещи позже, — сказал он. — Хочешь кофе?
— Отлично, — она сверкнула глазами.
Оуэн отправился на кухню и наполнил чайник, а затем вытащил кружку из коробки с кухонными принадлежностями, которые собрал для них Йанто. Кружки были элегантными, высокими и тонкими, с серебристыми ободками. Очень в стиле Йанто. В квартире Оуэна кружки, из которых он пил (стоп — подожди! — кружки, из которых он пил раньше) представляли собой коллекцию посуды со сколами и пятнами от чая и выглядели так, словно Оуэн собирал их долгие годы у приходящих рабочих.
Он поставил одну кружку на рабочую поверхность и начал разбираться с высокотехнологичной кофе-машиной, которая изначально находилась на кухне. Йанто упаковал для них полный обеденный сервиз — фактически, всё, что нужно — но они не собирались сервировать здесь стол больше чем на одного человека. Оуэн предполагал, что это поможет сэкономить на мытье посуды. Шесть тарелок, шесть комплектов столовых приборов — при определённой удаче он сможет уехать из «Небесной Точки» ещё до того, как посудомоечная машина окажется заполненной наполовину.
Он включил кофеварку, и внезапно квартира наполнилась звуками музыки. Джаз. Квартет Дэйва Брубека[7]. Оуэн обернулся, посмотрел в комнату и увидел, что Тошико стоит у акустической системы. Музыка, казалось, лилась из каждого угла квартиры.
Покачиваясь в такт «Love For Sale», она поймала взгляд наблюдающего за ней Оуэна. Неожиданно смутившись, она улыбнулась и немного убавила звук.
— Прости. Ты не против? — спросила она.
Оуэн пожал плечами и не смог сдержать улыбку.
— Я не знал, что ты любишь джаз.
— Моя мама — большая поклонница джаза. Она постоянно его слушала, когда я росла.
— Со мной то же самое. Я всегда думал, что это единственное, что может заставить моих родственничков прекратить гоняться друг за другом с кухонными ножами. «Take Five» успокоила бы их лучше, чем ящик красного.
— Прости. Если это вызывает воспоминания… — она потянулась, чтобы выключить музыку.
— Нет. Мне это нравится. Как ты сказала, это передаётся.
Тошико покачала головой.
— Это странно, правда? Мы всё время проводим друг с другом, мы всё переживаем вместе — но мы почти ничего не знаем обо всех остальных.
Оуэн напрягся.
— Да, но, может быть, это и к лучшему.
— Не понимаю.
— Ты знаешь, каково это, Тош. Никто не уходит из Торчвуда на пенсию. И не сто́ит оформлять пенсионный план.
Она понимала, о чём он говорит. Однажды она просматривала записи Торчвуда. Никто никогда не уходил из этой организации, чтобы перейти на другую работу, или чтобы завести семью, или чтобы переехать в коттедж на морском берегу. Все личные дела заканчивались одним и тем же словом: УМЕР.
Но Тошико не хотела об этом думать. Она заставила себя улыбнуться.
— Ты сегодня просто само веселье.
Оуэн подавил желание сказать ей, что теперь у него нет поводов для радости. Он задумался, не должен ли он был ещё напомнить ей, что они поселились в «Небесной Точке» для того, чтобы работать, а не для того, чтобы играть в семью.
Сердце Оуэна могло замереть; это не означало, что у него больше не было сердца.
— Прости, — сказал он.
И ему действительно было жаль. Если бы он не был мёртв, возможно, игра в мужа и жену с Тошико в течение нескольких дней показалась бы ему забавной. И ещё ему было жаль, потому что ему нравилась Тошико (странно, что она стала нравиться ему намного больше с тех пор, как у него не осталось шансов — и смысла — уложить её в постель), и он знал, что в глубине души она с нетерпением ждала переезда сюда. Она испытывала к нему чувства, которыми он не мог ей ответить, и знала это, но эта работа в «Небесной Точке» была для неё наилучшей возможностью поиграть в мужа и жену — может быть, с кем угодно.
Это была работа её мечты, подумал он. Это могло бы заставить его желудок плясать, если бы это всё ещё было возможно.
Сейчас ему следует сказать, подумал он, что это миссия — у них есть работа, которую нужно сделать — и всё, что происходит у неё в голове — чистые иллюзии, от которых ей нужно избавиться сейчас же. Проблема заключалась в том, что он был не настолько жесток, чтобы сделать это. Как он мог поступить так с женщиной, которая любила его даже несмотря на то, что он был ходячим мертвецом?