Придавленная его откровениями, я бессильно опускаюсь на придорожный камень. А я ведь чуть было не помогла ей, собственноручно чуть не выпустила в мир армию бесов! Прав был Линь Вэйюань, когда ругал меня и говорил, что не думаю о последствиях.
– И что же нам делать? – бормочу я.
Гуанли присаживается рядом, если, конечно, допустить, что бесплотное создание способно сидеть.
– Госпожа, вы же знаете о Песни Души?
– Не так много, как хотелось бы, – признаюсь честно.
– Да, мы, птицы-зарянки, никогда до конца не раскрывали всех тайн этого магического действа. Так вот, одна из целей Песни – сохранить часть души птицы-зарянки. И со временем эта частица прорастает заново.
– Прорастает? – вскидываю брови. – Но как?
– У всех по-разному: у кого-то цветком, у кого-то деревом. Мы никогда не уходим из мира навсегда, а остаемся в нем, хоть и в другой форме.
– Но ведь Песнь Души была запрещена! Значит, далеко не все могли остаться?
– Перед смертью птицы нарушали запрет и все равно пели. А это значит, там, где по ветру сейчас колышется целый лес…
– Не лес, – пронзает меня догадкой, – роща. Бамбуковая! Та самая роща возле деревни Бамбукового Ветра! Жители считали ее священной. Не позволяли сломать ни одной ветки. А еще там всегда кто-то пел, жалобно и печально.
– Так это ты играл тогда в бамбуковой роще?
– Кто знает.
Тот разговор с Пеплом в первую встречу… Он знал? Конечно же, знал! Более того – наверняка все спланировал в своей высокой небесной резиденции. Расставил всех игроков на своей доске в вэйци. Сыграл в нас. Даже собственного брата втянул в эту игру! Безупречный и светлый Бай Гаошан!
Меня словно обливают холодной водой.
– Так вот почему она пришла именно туда, именно там начала действовать… Ее звала Песнь Души птиц-зарянок! – Пытаюсь схватить Гуанли за руку, но моя ладонь, разумеется, проходит сквозь туман. – Значит, если ухаживать за тем бамбуком, подпитывать его духовными силами, то однажды…
– Однажды побеги смогут вновь обрести человеческий облик.
– Но разве они будут опять птицами-зарянками?
– Нет, они будут духами бамбука. Но так ли важно, какую форму ты имеешь, если внутри будет все та же душа?
– А память? Вспомнит ли бамбуковый дух Гуанли прекрасную королеву птиц-зарянок Ченгуан, которая когда-то была его женой?
– Смешная вы, госпожа. Даже если не вспомнит – обязательно полюбит, ведь он – это я. А в моей душе всегда была и будет только милая Ченгуан. В любом из моих воплощений. В этом я и поклялся ей, но она не послушала…
Вот и собралась моя мозаика, встали на место все кусочки. И даже дышится легче.
Ничего не нужно переписывать, менять и создавать! Надо сберечь то, что есть. Вырастить, выпестовать те души, научить их любить. Вот что поможет Ченгуан Куифен избавиться от тьмы внутри, очиститься. Она должна стать хранительницей священной Бамбуковой Рощи!
Мне хочется поскорее вернуться и рассказать это ей. А еще – искренне поблагодарить Гуанли. Но когда я оборачиваюсь, на месте сияющего призрака уже никого нет. Да и остальные огоньки гаснут один за другим.
Пока от них исходит хотя бы слабый свет, стараюсь идти. Но вот гаснет последний – и тьма снова смыкается надо мной, как морская бездна. Я спотыкаюсь о камень и лечу вперед, больно стесывая ладони и колени – они же не защищены длинной юбкой.
Хочется плакать от страха и бессилия. Я чувствую себя как в тот день, когда очнулась в хижине после отравленного клинка Фэн Лэйшэна. Мир был таким огромным и страшным. И никого рядом, чтобы опереться, когда делаешь первый шаг…
Встаю, обползаю камень, о который споткнулась, прижимаюсь к нему и подтягиваю ноги к груди. Сейчас я снова маленькая и беспомощная Ю. Размазываю слезы по щекам.
Так, нужно собраться! У меня же есть свой огонь! Я сама огонь. Мне ли бояться тьмы?
Щелкаю пальцами – тусклые искры вспыхивают и мгновенно гаснут. Пробую снова и снова, опять и опять. Результат тот же.
Нет-нет-нет…
– Эй, – тереблю Ее, – как это понимать?
Она молчит.
Обиделась или…
Нужно заглянуть в себя, сходить в гости к внутреннему чудовищу.
Хотя вокруг абсолютная тьма, прикрываю глаза – нас ничего не должно тревожить.
Вхожу тихо.
Она лежит на боку и тяжело дышит.
Подбираюсь ближе, трогаю, пачкаю пальцы о горячую тьму… Так вот почему я чувствую себя такой жалкой и беспомощной! Мое внутреннее чудовище ранено. Она потратила много сил в сегодняшней битве, а я даже не заметила, не поняла, что Ее задело. Огонь, всегда окружающий Ее, еле тлеет.
Что же делать? Как исцелить раненое чудовище?
Страх от беспомощности только усиливается. Меня колотит. Дрожу вся.
А потом – прикрываю глаза рукавом, потому что тьму, будто мечом, разрезает вспышкой света. Нестерпимо яркой.
Он зависает передо мной, протягивая руку. Серебристые волосы мерцают и переливаются. Он так же невероятно красив – как тогда, в наш будто бы первый раз.
Я вкладываю свою ладонь в его. Он подтягивает меня к себе, поднимает на руки и взмывает вверх.
– Гаошан! – цепляюсь за каменные плечи, пытаюсь трясти. – Бай Гаошан! Ты все знал, да?! С первого момента? Или раньше? – Мой страж только хмыкает и сильнее прижимает к себе. – Ты все спланировал? Ну конечно! Кто же еще? Только светлейший наш! Безупречнейший! Владыка Дня, от чьего взора невозможно укрыться!
Ох, как я зла и как страстно хочу убивать!
– Как ты вообще можешь здесь летать? – рычу в его идеальное лицо, на котором сейчас ни одной эмоции. – Мы ползли, будто черепахи, а ты паришь, как птица.
– В этом сила света, Огонек.
– Но…
– Ты задаешь слишком много вопросов. – И затыкает меня самым наглым и бесцеремонным образом! Перехватывает мое запястье, когда я замахиваюсь, чтобы влепить ему пощечину. И мы парим, кружимся в воздухе, будто танцуем.
Вскоре я начинаю задыхаться, и тогда Пепел прерывает поцелуй. Глаза сияют мягко и нежно. Он прижимает мою ладонь к груди, где взволнованно бьется сердце.
– Ты скоро все узнаешь, любовь моя, – говорит, заглядывая мне в глаза. – И больше не будешь одна. Не будешь блуждать во тьме. Тебе не будет больно, потому что я буду рядом и отведу от тебя любую напасть, счастье мое. Единственная моя…
От его слов у меня что-то трепещет в груди, и глаза щиплет, но уже не от злости.
– Я люблю тебя уже несколько десятков тысячелетий. Сначала смотрел на тебя, как смотрит дух-прислужник на хозяина, – с трепетом и восхищением. А потом увидел женщину: трогательную, хрупкую, нежную, думающую, что она такая сильная и самостоятельная. И понял: я должен тебя защищать, беречь. – Гаошан нежно целует меня в лоб. – Да, порой, чтобы спасти тебя, приходилось делать жестокие, а то и вовсе ужасные вещи. Но когда ты, будучи Сюли, влюбилась в Лэйшэна, я чуть с ума не сошел. А потом он убил тебя! В ту ночь и мое сердце пронзили ядовитым кинжалом, Огонек. Я не жду твоего прощения, не собираюсь его просить, и не нужно меня оправдывать. Знаешь, смертные говорят, что и на солнце есть пятна. Вот и Владыка Дня неидеален. Но тебе придется принять меня таким, какой я есть, потому что я больше тебя не отпущу.
– Гаошан, тебе не кажется, что ты слишком наглый и я вправе тебя наказать? – говорю, укладывая голову на его плечо. Он прав – в его объятиях лучше. Хочется быть маленькой и беззащитной, чтобы он, большой и сильный, закрывал, спасал, защищал…
– Накажешь, как посчитаешь нужным, – спокойно отзывается он. – Но я не мог поступить по-другому, после того как наш сын явился ко мне и сказал: «Мамочка в опасности! Выручай ее».
– Наш сын?! – Вырываю из его признания только самое главное.
– Ага, славный малый. Правда, на тебя больше похож, чем на меня. Но это и не важно. Важно, что он есть. И ты есть. А дальше – мы вместе, любимая.
Злость отступает окончательно. Я только и могу, что улыбаться сквозь слезы. Мне хорошо и светло, больше нет страха и боли.
Спасибо тебе, мой хороший, что твой свет рассеял мою тьму.
И ты не прав: у нашего сына будут твои глаза.
Эпизод 36Песнь Души звучит для тебя
Пепел приносит меня в Хижину, Парящую в пустоте. Здесь людно, и пространства словно стало больше. Вспоминаю деревню Бамбукового Ветра, которая за пару часов превратилась в небольшой городок… Расширение пространства! Дядюшка Жу всегда владел этим умением. Кому он помогал тогда – Фэн Лэйшэну или Бай Гаошану? Или обоим? Он тоже все знал?
Смотрю, как старик сидит довольный, усмехается, от чего его глаза превращаются в щелочки, гладит редкую бороду.
Конечно, знал! И он тоже. Они все знали! Но считали, что неведение мне во благо. Как там говорил Вэньчан, нахватавшийся словечек от девушки из Другой Истории? Меньше знаешь – крепче спишь. Вот-вот, так, видимо, и считали все эти мои… спасители.
Но я не злюсь больше – Бай Гаошан разогнал мою злость, как солнце разгоняет тучи. А его поцелуи… Нет-нет, лучше не думать, потому что губы горят до сих пор, и хочется продолжения. А кое-кто слишком проницательный кидает на меня многозначительные взгляды и ухмыляется.
У-у-у! Гуй вас раздери!
Ладно-ладно, не злюсь больше, в конце концов, мне вредно.
Оглядываюсь вокруг – кого только нет! Первыми мое внимание привлекают Юэ Ту и его помощница – Святая Дева, та самая принцесса Фа Юнсюэ. Значит, не только выходил, но и в помощницы взял. А она, судя по отточенным движениям и четкому выполнению инструкций, только рада.
Жаль, конечно, что Бесовка тогда помешала нам осуществить план и проучить Хушэня. Эх, а идея мне нравилась! Мы, чудовища, по-особенному относимся к снам, а Фэн Лэйшэн умеет снами повелевать. Так вот, он намеревался наслать на Тигриного Бога повторяющийся сон, в котором раз за разом перед ним появляется Юнсюэ и соблазняет его. А когда они оказываются в постели – Святая Дева превращается в чудовище и откусывает