Я посмотрел на Димку. Он опять раскрыл тетрадь и читал.
— Бред, — кинул тетрадь на стол.
— Ты слышал, какое число назвали по радио?
— Слышал. Почему я должен тебе верить?
— Потому что мы друзья.
Его подбородок задрожал, глаза заметались по столовой, не зная на чем остановиться.
— Я боюсь, — прошептал Димка. — Я не могу в это поверить. Разве такое может быть?
— Может. Ты веришь мне?
Димка промолчал.
— Если не веришь — доверься. — Я заглянул под стол, проверил как крепятся ножки стола. Они легко отворачивались. Внутри начинали разгораться глухая злоба и ненависть к тем, кто здесь нас держит и использует. Димка взял тетрадь и принялся читать с первой страницы.
— Дима, придержи стол, чтоб не перевернулся.
— Ага, — не отрываясь от чтения он свободной рукой схватился за стол. Я отвернул ножку, еще не зная, как буду использовать, но в качестве оружия сгодится. Я ухмыльнулся: пробиваться будем с боем. Как? Профессора помогут.
— Максим?
— Димка? — я поднял голову и посмотрел на друга. У меня сердце сжалось, у него были такие глаза. Нет, он не плакал, но в них застыли такие отчаяние и страх.
— Они медленно убивают нас. Неужели это правда?
Я молчал.
— Я согласен на побег. — Он показал на соседний столик. — У них тоже?
— Да.
— Дылдин вообще не помнит первых дней армии.
Стараясь ободряюще улыбнуться, я сказал:
— Рад, что ты со мной.
— Я всегда буду с тобой, пока буду помнить, — прошептал Димка.
— Ты будешь помнить.
— Ты не оставишь меня?
— Не говори глупостей.
— Это не глупости. — Мы долго смотрели друг на друга, ответить я не успел, в столовую вошел Мишаня. Он направился к нашему столику.
— Клоун, тебя профессора вызывают на обследование. Как ты себя чувствуешь?
— Отлично. Дима — стол, — прошипел я.
— Держу.
— Моя фамилия Клон, — я вежливо улыбнулся.
— Боец, меня это не дергает, — Мишаня ухмыльнулся. — Пошли. Если не доел, после доешь, — он упрямо выдвинул челюсть-кирпич.
— Тоже мне, щелкунчик, — пробормотал я, отводя глаза и медленно поднимаясь. Запотевшие ладони крепко обхватили ножку стола.
Мишаня отвлекся, обратившись к другому столику:
— Здесь не обжираловка, бойцы всегда должны быть в форме.
— Мы не обжираемся, у нас аппетиты хорошие, — ответил Хвостов.
— Лови шайбу! — крикнул я. Ножка коротко просвистела и впечаталась в челюсть старшего медбрата. Народная мудрость — медведя вали долго не думая. Голой ступней, шлепанец слетел, я ударил Мишаню в то место, откуда у него росли ноги. Лаосские монахи утверждают, что там находится корень жизни. Мишаня громко выдохнул.
— Ух-ххх. — Выпучив налитые кровью глаза, согнулся и протянул ко мне лапы.
— Сцапает — убьет, — пронеслась мысль. Я двинул импровизированной дубинкой по черепу. С грохотом, под ноги медбрата, опрокинулся стол. Мишаня со стоном медленно завалился. Показался толстый затылок, похожий на медвежий загривок. Хвалей опустил на него чайник с горячим какао. Мишаня хрюкнул и повалился на стол, две ножки надломились и разлетелись в стороны.
— Хороший удар, — похвалил Димку.
Хвалей возбужденно улыбнулся и подмигнул Хвостову и Дылдину очумело раскрывшим рты.
Я произвел контрольный «выстрел» — коротко ткнув дубинкой в затылок. Мишаня неожиданно захрапел. Хвалей нервно рассмеялся.
— Слава Богу, что не убили.
Я приложил к губам палец:
— Сидеть и молчать, иначе убью, другого выхода у меня нет, — слова предназначались бойцам: Дылдину и Хвостову.
— В чужие дела не вмешиваемся, — дипломатично ответил Хвостов, ткнул яйцом в лоб Дылдина.
— Ты что?
— Гляди — скорлупа треснула, — Хвостов смеясь стал лущить яйцо.
Рука Дылдина потянулась к тарелке с яйцами.
— Только попробуй, — предупредил Хвостов.
Я содрал с Мишани ремень, завел руки за спину и крепко скрутил незамысловатым гордиевым узлом, такой проще не развязать, а отрубить вместе с руками. Случайно задел карман кителя. С любопытством засунул руку и был вознагражден.
— Ого! Гляди, Димка, — я показал пистолет.
— Тульский Токарев. Теперь можно и к врачам.
Я отдал пистолет Димке.
— Держи, если понадобится не церемонься — стреляй.
Хвалей взял пистолет подкинул на ладони, снял с предохранителя.
— Будем надеяться, — неопределенно пообещал он. — Слушай, я надеюсь, что то, что мы делаем, делаем правильно. Я верю тебе.
— Умница, верь.
— Во всяком случае, сейчас я узнаю, что с нами случилось.
— Угу.
Поясом от пижамы, я связал ноги Мишани. Снял с другого стола скатерть и запихал её в рот. Мишаня перестал храпеть и громко засопел.
Димка поигрывая пистолетом направился дверям, обернувшись, наказал:
— Боец Хвостов, следите, за старшим медбратом, если он проснется, позовите нас. Сами развязывать не торопитесь, — Димка задумчиво посмотрел на пистолет.
— Так точно, — ответил Хвостов подливая какао.
— Вас под трибунал отдадут, — пискнул Дылдин, вжимая голову в плечи.
— Увидим, — ответил я. — Налево, — подсказал направление Хвалею.
Димка резко распахнул дверь кабинета Сан Саныча. Уверенно вошел и по-хозяйски огляделся, держа руки за спиной. Я встал рядом, рассматривая врачебный конклав за длинным белым полированным столом. Никанор Аверьянович, бородатый и лохматый, похожий на Карла Маркса; Ишим Ниязович, лысый с длинной белой бородой аксакала, бритый наголо Сан Саныч. Доктора позавтракали, на столе лежали несколько желтых папок, стоял графин с водой и стаканы. Ниночка застыла в углу, держа поднос с кофейным сервизом.
— Почему двое? Нам нужен Клон, — палец Сан Саныча ткнул в меня.
— А вы, молодой человек свободны.
— Вы правы доктор, я хочу на свободу, — ответил Дима. Он скрестил на груди руки. Доктора заворожено уставились на пистолет, в руках Ниночки мелко зазвенел кофейный сервиз.
— Всем руки на стол и без резких движений, — распорядился Хвалей, садясь на стул предназначенный для меня.
— Что это значит? — попробовал возмутиться Сан Саныч.
— Заткнись. Я едва сдерживаюсь, чтоб не расстрелять тебя, гнида, — ответил Димка. Профессора многозначительно переглянулись.
— Если можно обойтись без расстрелов, давайте обойдемся без расстрелов, — примиряюще сказал Ишим Ниязович, оглаживая дрожащими руками бородку.
— Странно, такого не должно было случиться, — пробормотал Никанор Аверьянович.
— А что должно было случиться? Расскажите профессор, я с удовольствием выслушаю вашу версию.
— Простите, как ваша фамилия? — спросил Никанор Аверьянович.
— Хвалей. Я хочу знать, что с нами случилось?
— Грипп, — ответил Сан Саныч.
— Я тебя не спрашиваю, — Хвалей навел на доктора пистолет. Сан Саныч побледнел и опустил глаза.
— Еще один вопрос…
— Вопросы задаем мы, — перебил Дима Никанора Аверьяновича. — Давайте профессор, без гриппа. Ваша версия. — Хвалей оглянулся на Ниночку. — Поставьте пожалуйста поднос на стол, меня раздражает дребезжание чашек.
Ниночка послушно поставила поднос.
Профессора раскололись. Рассказали то, что я и без них знал, или догадывался. Но для Димки это было откровением и он держался отлично, только ствол пистолета, подбадривая профессоров, перемещался с одного на другого. Я думал, что выслушав профессоров он их расстреляет. Нет, в конце лекции тихо спросил:
— Неужели мне осталось так мало?
Никанор Аверьянович развел руками:
— Мы ничего не можем поделать. Это оружие массового поражения и рассчитано на постепенное разрушение памяти. Три-четыре дня, от силы неделя.
— Какие же вы иуды.
— Э-ээ, оружие создано не для вас, а для врагов. Оно гуманно. При использовании оружия системы «Взгляд Дракона», в котором применяются высокочастотные облучающие генераторы не происходит разрушения коммуникаций, строительных объектов, музеев… Противник становится деморализованным. Трехминутное облучение дает гарантию полного стирания памяти, а наши войска победоносным маршем занимают государство наполненное идиотами… — Никанор Аверьянович осекся. Загипнотизировано уставился на черное дуло и побелевший палец Хвалея.
— Профессор, вы вполне серьезно говорите?
— Нет, — простонал профессор. — Простите я не хотел вас обидеть.
— А я хочу тебя убить.
— Это ничего не изменит, — Никанор Аверьянович попробовал улыбнуться. — Мы, как и вы служим Родине.
— Это не служба, это предательство, — не согласился Димка.
— Но ведь на ком-то надо испытывать, — раздраженно заметил Ишим Ниязович.
— На себе испытывайте.
— Вы не понимаете, тот подвиг который совершили, — сказал Никанор Аверьянович.
— Заткнись, — попросил Димка и посмотрел на меня.
— Максим, у меня такое ощущение, словно я разговариваю с сумасшедшими. Может они тоже себя чем-то облучили, чтоб избавиться от лишних чувств.
— Ребята, я понимаю, каково вам сейчас, — подал голос Сан Саныч.
— Закрой пасть, что ты можешь понимать? — посоветовал я.
Ниночка всхлипнула, прижала к лицу салфетку.
— Вам лучше, положить пистолет на стол, — продолжал Сан Саныч, — и вернуться в палату. Обещаю, мы этот инцидент забудем.
— Я быстрее, — усмехнулся Димка.
— Здесь не проводятся опыты, мы будем вести за вами обычное амбулаторное наблюдение…
— Если ты не заткнешься, я тебя убью, — пообещал Димка. Сан Саныч обиженно замолчал.
— Какой гуманитарий, — я покачал головой. — Итак, Специальные Военные Войска созданы для испытаний нового оружия?
— Да, — кивнул Никанор Аверьянович. — Наши работы строго засекречены и научный мир едва ли подозревает о великих открытиях которые совершило наше бюро.
— Так, всем встать к стене, — скомандовал Хвалей.
Медперсонал послушно выполнил приказ, чувствуя по голосу, что парень не шутит.
— Вы нас расстреляете? — зарыдала Ниночка. — Клянусь, я ничего не знала.
Я прошел к столу Сан Саныча, выдвинул верхний ящик и извлек из него кобуру с еще одним ТТ. Уж очень часто доктор двигал ящичком, не решаясь сунуть руку.