— Мы богаты, — я показал Димке купюры. — Спасибо, — кивнул Ишиму Ниязовичу.
— А у моего ничего, — Димка достал тощий кошелек, в котором звякала одна мелочь. — Бедно живете профессор.
Профессорам надели наручники на кисти и лодыжки, таким образом приковав друг другу.
— Братья близнецы.
— Передвигаться медленнее будут, — отозвался Димка.
— Надеюсь, что здесь не так людно.
— Будем надеяться, — согласился Димка.
Мы сели в машину, посмотрели на присевших на корточки профессоров, прижавшихся к толстой сосне.
— Судя по движению губ, кажется что они читают молитву, — сказал Хвалей. — Так и есть: «Отче наш сущий на небесах, да святится имя твое…».
«Мой Клоновый Бог, откуда они такое знают?», — подумал я.
— Поехали.
— Поехали, — Димка завел машину, — высунул голову в окно. — Прощайте. Неужели вы думали, что убьем? Чтобы превратиться в таких, как вы, выродков? Живите и помните про нас. Уроды, — он сплюнул, подал машину назад, осторожно развернулся и медленно повел объезжая деревья.
— Ты думаешь, что нам лучше в Завод не ехать? — спросил Димка.
— Нет, там нас и будут искать.
— Как объездная трасса с постами?
— Будем искать другую дорогу, нам эта машина нужна на несколько часов. Скоро нас хватятся, если уже не хватились.
Димка вырулил на бетонную дорогу и вдавил педаль «газа».
— Что с нами сделают, если найдут? — спросил Димка.
— Ничего. Вернут на место.
Димка покачал головой:
— Не верится, что люди могут сотворить подобное, с другими людьми. Не верится…
— Ты про нас?
— Про кого еще? — Димка стиснул руль. — Обещай, не оставить меня, даже если я превращусь в полного идиота.
— Не говори глупостей.
— Это не глупости. Тебя облучение не коснулось.
Я промолчал. Димка вдавил тормозную педаль меня бросило вперед.
— Ты, что с ума сошел?!
— Обещай.
— Да я чуть лоб о стекло не разбил, — пробурчал я, застегивая ремень безопасности.
— Обещай, — процедил сквозь зубы Димка.
— Я тебе еще вчера обещал. Мы будем вместе — обещаю.
— Вот и отлично, — Димка рассмеялся, машина заурчала, как большой зверь и понеслась по дороге. Димка включил радио.
«…Итак, дорогие радиослушатели, продолжаем нашу передачу по вашим просьбам. Несколько минут назад нам звонил сержант срочной службы Гнеденок Кирилл», — Димка увеличил громкость, округлив глаза посмотрел на меня. — «Он просит поставить песню, в честь памяти друзей: Хвалея Дмитрия и Кло…Клу…Клана Максима, с честью выполнивших свой воинский долг перед Родиной. Молодые ребят стали героями, посмертно».
— Сукин кот, вспомнил, — пробормотал я. Вспомнились слова Леонида о том, как готовят в школах молодых сержантов — зомбируют. Это объясняло поведение Гнеденка, сильно изменившегося по приезду….
Хвалей протянул руку, выключить радио.
— Не надо, — попросил я. — Пусть отпевают.
«Для друзей Гнеденка Кирилла звучит песня Дмитрия Ревякина и рок группы „Калинов Мост“ — „Честное слово“».
В городе Париже, в начале июля,
Я столкнулся с ним, когда играл в прятки.
Он рвал свои стихи, пил дешевый виски и плакал.
Его поджидала смерть, он знал об этом.
Его лицо укрытое траншеями сомнений
Успокоилось, покрылось слоем мела
Я спросил в упор: «Куда ты собрался?»
Он шепнул: «На небо», — и улыбнулся:
«Честное слово!»
— Хватит, честное слово! — Хвалей виновато посмотрел на меня и выключил радио.
«В душном июле, я запомнил как он у…»
— Рано нас хоронят, — пальцы Димки побелели стискивая руль. — Максим, а ты умеешь водить?
— До первого столба. Я умею водить велосипед и мопед. У Леньки Разгона был классный мопед и однажды…
— Мопед это не машина, — прервал Хвалей. — Хочешь, научу водить машину, в этом нет ничего сложного?
— Хочу.
— Придвинься и держи руль…
Я догадался, почему Хвалей так поступает. Мы не знали, что будет завтра с нашей памятью. Про себя я молился клоновому Богу, говорил спасибо, кажется, обошлось. А с Димкой? Сузив глаза, мой друг смотрел на дорогу и шептал:
«Честное слово».
— Смотри, скоро Завод покажется. — Объявил Димка.
Светлая полоска горизонта стала размываться, превращаясь в грязно-серую щель. Над нашим городом постоянно висел смог. Люди месяцами не видели солнца и страдали от нехватки витамина Д. Щель горизонта раздвинули тонкие, черные силуэты заводских труб, Они как колонны держали на себе беспросветные, тяжелые облака.
— Здравствуй, родной город, — тихо произнес Димка, — такое ощущение, что здесь атмосферный столб давит на плечи по иному.
При въезде в город, из постовой гаишной будки выскочил инспектор и замахал жезлом. Не сбавляя скорости пронеслись мимо.
— Как думаешь, нас уже ищут?
— Возможно. После побега прошло три с половиной часа, — я посмотрел в зеркало заднего обзора.
— Значит ищут. Повеселимся, давно не участвовал в городских гонках.
— За нами гонятся: машина с мигалкой и два мотоцикла.
— Не догонят, — заверил Хвалей.
Город стремительно надвигался. Замелькали серые деревянные дома, обнесенные покосившимися заборами, над которыми торчали яблони и сливы с листьями запорошенными бледной мучнистой пылью.
— Серость и убогость, — пробормотал я.
— Ты бывал в пригороде? — спросил Хвалей.
— Здесь нет.
— Отлично, будем полагаться на интуицию. — Димка повернул руль, машина визжа тормозами въехала в узкий переулок. Милицейский уазик пролетел мимо…
— Нам придется оставить машину, — Димка свернул на другую улочку, разбрызгивая по сторонам грязь луж.
Новый поворот, и Димка смело врезался в деревянный забор. Доски разлетелись в щепы. Я оглянулся и увидел, как за нами рассыпалась поленица дров. Мотоциклисту не повезло, он наскочил на чурки. Мотоцикл взревел и завалился на бок, опрокидывая седока в свиную кормушку. Сверху продолжали сыпаться чурки.
— Ему там самое место, — бросил взгляд в зеркало Димка.
Второй мотоциклист проехал мимо пролома в заборе, решив объехать.
Перед машиной, хлопая крыльями, кудахтая и гогоча, неслась курино-гусиная стая. На крыльцо дома выскочил хозяин, в черных семейных трусах. Раскрыв рот увидел, как наша «Волга» врезалась в забор, раскидывая пернатых по сторонам. Мы выскочили на другую улицу, Димка поспешил повернуть в следующий переулок, стараясь запутать следы. Переулки, переулки…
Милицейские сирены звучали где-то сзади и не так громко.
Мы оставили пригород и неслись по району ДСК. Был бы с нами Хвостов — порадовался бы. По бокам дороги мелькали деревянные навесы, под которыми лежали толстые бревна. Промелькнули распахнутые ворота деревоперерабатывающего комбината. В окна ворвался визг пил, запах стружек. Объехали длинный кирпичный забор и попали в жилые кварталы застроенные пятиэтажными «хрущевками». Димка затормозил у длинного ряда ржавых гаражей, напоминающих собачьи будки.
— Приехали. Машину бросим здесь?
— Согласен. Классно водишь, — похвалил я.
Димка скромно отмахнулся.
Мы кинули машину и скорым шагом, почти бегом, покинули гаражи, попав во внутренние дворы кварталов. Я посмотрел на идущего впереди Димку в профессорском костюме и рассмеялся. Вид — нелепее не придумаешь.
— Что случилось? — Димка остановился и глядя на меня тоже рассмеялся.
— В этих костюмах нас еще быстрее заметут.
— Не заметут.
— Нам надо переодеться.
— Надо.
Мы огляделись. Во дворе, рядом с пустой детской площадкой стояло несколько железных столбов, на которых ветер полоскал веревки с бельем. Сегодня сушили постельное. Несколько бабушек дремали на скамейке в густой тени кустов сирени. Возле подъезда стоял с сигаретой толстый мужчина в спортивном костюме и смотрел на нас.
— Пойдем отсюда, — пробормотал Димка.
— Смотри, — я дернул Димку за рукав, показав на другой подъезд, к которому подрулило такси. Из машины, с коробкой на которой был написано: «Самоцвет — лучше телевизора нет», вылезла женщина. Поставив телевизор на скамейку, она рассчитывалась с шофером.
— Вперед, — мы подбежали к такси.
— Шеф! Шеф, свободен?
Шеф с сомнением посмотрел на нас, зевнул и риторически спросил:
— Если свободен, то что?
Я подумал про вокзал и отходящие поезда, потом про отсутствие багажа…
— В центр доставишь?
Таксист посмотрел на наши костюмы, неопределенно хмыкнул.
— На свадьбу что ли торопитесь?
— На неё, — вздохнул Хвалей.
— Поехали.
Мы забрались на заднее сидение, машина устало тронулась.
— Свадьба пела и плясала, — пропел таксист выезжая на центральный проспект имени Вождя. Он включил радио из динамика донеслось: «…двое, особо опасных преступников дезертировавших из войсковой части N Повторяем — особо опасных и вооруженных пистолетами. Граждане проявите бдительность и сознательность. Предполагается, что преступники будут скрываться в городе в Станкоинструментальном районе. Их имена Максим Клон и Дмитрий Хвалей. Особые приметы: светлые волосы коротко острижены, рост 176–182. Дмитрий Хвалей носит очки. Возможно одеты в костюмы серого и синего цветов, в мелкую полоску, ткань импортная, пошив местный. Могут разъезжать на черной машине марки „Волга“. За информацию о преступниках или оказанную помощь при их задержании командование части назначило несколько денежных премий от 500 до 100 рублей, вещевые подарки: цветной телевизор, пылесос, утюг. Ждем ваших звонков, наши контактные телефоны…».
— То за упокой, то за здравие, — я посмотрел на Хвалея. — Первая мысль правильная — избегать знакомых мест, — тихо произнес я. — Вначале думал, что можем спрятаться, не надолго, в моем районе.
— Там, за такие призы голову отвинтят и на блюде по указанному адресу доставят, — шепотом ответил Димка. — Серьезно ищут.