— Серьезно. Нам надо оставить город и немедленно переодеться.
— Слышали, — таксист повернул голову, — бегут детишки из армии. В мое время не бегали. — Таксист отвернулся, стукнул ладонью по рулю. — У меня пацан, год назад, на учениях погиб. Домой пустой цинковый гроб доставили. Сказали: «атомы не соберешь». Гниды. Кто сейчас за что отвечает, спрашиваю я? Никто. За себя и за державу обидно. Сидит девка в темнице за воровство на улице, — таксист резко затормозил перед розовым фасадом трех этажного здания с золотой вывеской — ЗАГС. Напротив здания, перед парадным входом стояла скульптурная бронзовая парочка, символизирующая воссоединение рабочего и крестьянки. Полуобнаженный рабочий крепко обнимал бронзовую девушку сжимая в свободной руке линейку, отвертку и пассатижи. Девушка прижимала к груди сноп толи пшеницы, толи ячменя. Скульптуры окружали кусты алых роз. Вокруг скульптурного ансамбля и загса стояли машины, украшенные лентами, пупсами, воздушными шариками и кольцами. Возле машин и у входа в здание кучковались возбужденные родственники и приглашенные.
— С вас пять двадцать, — пробурчал таксист.
Хвалей расплатился, мы вышли из машины. Такси уехало, обдав сизым бензиновым облаком.
— Как думаешь, он нас сдаст? — спросил Хвалей.
— Не знаю, может он вообще не обратил внимание на наши костюмы и прически. — Я взъерошил на голове короткие волосы.
— К чему тогда говорил про убиенного сына? Что будем делать?
— Я почем знаю? — Я посмотрел в противоположный конец площади, там за домами возвышалась башня ЦУМа. — Вон куда нам надо, там и переоденемся.
— Да там, на городской площади людей полно, нас живо сцапают.
— Как раз, в людных местах нас будут искать меньше.
На ступеньки к загсу поднялась свадебная процессия, окружавшая жениха и невесту.
— У него черный цвет, у неё — белый. Для кого-то траур, для кого-то праздник, — пробормотал Хвалей. — Пойдем отсюда, нечего нам здесь делать.
— Мне кажется, это самое безопасное мес…. — закончить предложение я не успел, к нам подбежала женщина в красном вечернем платье.
— Мальчики, вы не Пашины?
— Ага, — не задумываясь брякнул Хвалей.
— Так чего же вы стоите? Сейчас будет роспись, пойдемте живее. Видите, мы уже в загс заходим. — Она взяла Хвалея под локоть и потащила в здание.
Хвалей улыбаясь оглянулся на меня и воскликнул:
— Блин, цветы в такси оставили!
— Ничего страшного, — отозвалась женщина. — Я вам дам по букету.
— Спасибо, как вас зовут?
— Тетя Даша…
Длинная процессия начала вливаться внутрь дворца бракосочетаний. Тетя Даша на миг отлучилась и вернулась с букетами гвоздик.
— Вот и цветочки.
— Спасибо, — сказал Хвалей и весело подмигнул мне.
— Кажется нам везет, — прошептал я.
Вместе со всеми, мы вошли в зал росписей. Никто не обратил на нас внимание, подумаешь, еще одни приглашенные со стороны молодых. Среди гостей я заметил даже двух негров и временно успокоился, пристраиваясь в заднем ряду. Димка нахально протиснулся вперед. Жених с невестой и их свидетели, были нашими ровесниками. Суженный ряженный, видать недавно отслужил, короткий черный ежик волос обходился без супер-пупер причесок, не то что у невесты: на голове не то каравелла, не то цветочный сад. Симпатичная пара.
Молодые произнесли клятву Гиппократа…Тьфу — Гименея, расписались в журнале регистрации и обменялись кольцами. Их подписи подтвердили свидетели, засверкали вспышки фотоаппаратов, после чего заиграла торжественная музыка — марш Мендельсона. Новобрачные поцеловались, к ним потянулись гости поздравлять. Димка умудрился всучить гвоздики сразу после родителей. Он протиснулся ко мне, глаза под очками, азартно горели.
— Максим — остаемся. Надежного укрытия не придумаешь.
— Ты гулял когда-нибудь на свадьбах?
— Никогда.
— И я никогда. — Я толкнул Димку в бок, — ты посмотри, какая подружка, с тебя глаз не сводит, — прошептал я.
Димка оглянулся и поймал взгляд стоящей неподалеку черноокой брюнеточки, с вздернутым носиком, отнюдь не портящим приятное круглое личико.
— Привет, — сказала она и улыбнулась.
— Привет, — Димка улыбнулся в ответ.
— Вы Пашкины друзья?
— Друзья, — легко согласился Хвалей. — Меня зовут Дима.
Я отошел в сторону. Не ожидал от Димки такой прыти. Спасибо, мой клоновый Бог, со свадьбой повезло, и если таксист ничего не заподозрил…Мне казалось, что он все знает и было чувство, что не хочет заработать левых денег, получить в подарок утюг.
Я подошел к молодым последним. Вручил девушке букет и конфузясь произнес:
— Желаю счастья в личной жизни, кучу симпатичных детишек и всем богатырского здоровья.
— Спасибо.
Пожал парню вспотевшую пятерню, как я понял его звали Паша. Поцеловал в щеку невесту, шмыгая носом подумал о «Шанеле N5».
Как дальних родственников, или друзей, нас разместили в автобусе, украшенном цветными лентами и воздушными шарами.
Димка сел с разговорчивой брюнеткой. Я ревниво покосился на парочку и опустился на сидение, рядом с длинноногой блондинкой. Симпатичная. Небольшая родинка украшала ямку на щеке.
— Здесь не было занято?
— Нет.
— Тогда привет и меня зовут Максим.
— А меня Оксана.
Мы вежливо улыбнулись.
— Приятно познакомиться, — я протянул руку.
Помедлив мгновение, она подала ладонь.
— Куда мы отправляемся?
— Разве не знаете? Мы едем в Пашину деревню.
— Ну — да, конечно, — я фальшиво рассмеялся.
— Колхоз имени Лукумбы.
— Странное название. Почему не имени Революции, или Красного Октября?
— Наш председатель негр.
Я рассмеялся.
— Это объясняет, но не многое.
— В наш колхоз приезжают с оказанием шефской помощи по уборке картофеля и льна студенты африканцы.
— Здорово. — Теперь понятно, почему среди гостей негры.
Африканцы в автобусе не ехали, у них был красный «Форд». Свадебный поезд, медленно объехал достопримечательности Завода и памятные места: памятник Первому Директору; сфотографировались подле бронзовой стены, на которой выгравировано письмо — революционное послание Вождю Пролетариата; молодых и свидетелей сняли на пленку возле памятника Первого Цеха; есть легенда, что в доисторическое время здесь работал винный комбинат князя Попова, а теперь — место свиданий и стрелок. Наконец, поколесив по городу (даже сердце заныло, хотелось попросить водителя остановить и выйти), двинулись в сторону колхоза имени Лукумбы.
— Вы из города, друг Паши? Вместе служили в десантных войсках? — расспрашивала, привыкнув к соседу блондинка.
— Друг. Служили, — односложно отвечал я.
— Это наверное так романтично — служба в десантных войсках?
— Сплошная романтика. — Если бы не её ноги и короткое бирюзовое платье, я начал бы тяготиться соседством.
— Паша говорил, что он прыгал на парашюте с самолета, вы тоже прыгали?
— С чего мы только не прыгали. Вы где работаете? — старался я перевести разговор.
— В библиотеке, вместе с Сашкой.
— С кем?
— Друзья так зовут невесту, Александру — Саша. В нашем колхозе большая и интересная библиотека, там и Юлька работает.
— Какая Юлька?
— С которой ваш приятель любезничает.
— Библиотека имени Лукумбы?
— Ну почему? Имени Жанны д-Арк.
— Она что, стихи писала, или прозу?
— Городская библиотека названа именем Вождя не потому, что он писал поэмы, — возразила Оксана.
— За деяния, — вздохнул я.
Оксана стала смотреть в окно. Автобус неспешно катил по загородной магистрали номер восемь. О ней упоминали профессора. Постов ГАИ действительно хватало, но они, не проявляя интереса пропускали несущийся по трассе свадебный поезд, весело клаксующий милиционерам. Кто будет искать в нем двух беглецов? Город удалялся. По бокам дороги тянулись бескрайние пшеничные поля, в них, работающие комбайны.
— Далеко до колхоза?
— Около часа. Паша собирается поступать в городской университет и учиться на кардиолога. — Оксана улыбнулась.
— Я догадывался.
— Его отец очень недоволен, ведь он известный агроном и думал, что и сын пойдет по его стопам.
— Еще бы!
— И вы думаете учиться, или пойдете работать?
— Давай, перейдем на ты? — предложил я.
— Согласна.
За окном промелькнул очередной пост, на котором я заметил машину со значками СВВ. Рубашка под пиджаком неприятно вспотела. Оглянулся на Хвалея, тот ничего не замечал увлеченный беседой с Юлей.
Я улыбнулся.
— Учиться буду, хочу стать воспитателем детского дома. — Сам не знаю, почему так ответил, никогда не думал о будущем, считал, что за меня, все давно придумали.
— Хорошая профессия, — согласилась Оксана. — А, что это за тетрадь?
— Дневник, — я посмотрел на лежащую на коленях тетрадь.
— Ты ведешь дневник?
— Приходится.
— Интересно, я никогда не вела дневник. Для меня, как-то глупо читать то, что со мной было и жалеть о том, чего не случилось.
— Иногда читать о том, что было полезно, как и жалеть о том, что не случилось. Дневник не просто консервация памяти, прежде всего это консервация образов: пишущего и того, кто был рядом.
— Что вы консервируете? — Оксана иронично улыбнулась.
— Все.
— Наверное утомительно?
— Ничуть…
— Думаете, что для потомков это важно?
— Для меня важно, я не записываю для потомков. Это не повесть, а дневник…
…Как сказал таксист: «Свадьба пела и плясала». И правильно сказал.
Деревенские свадьбы несравнимы с городскими. О них не надо рассказывать, их не надо видеть, в них надо участвовать. Особенно если это свадьба главного агронома-мичуринца. Свадебные столы стояли в саду, окруженные розовыми клумбами.
В усадьбу вела дорога, присыпанная белым речным песком, которая начиналась от широких чугунных ворот, сегодня гостеприимно распахнутых для гостей. У истоков дороги стояли две будки, возле которых возлежали обожравшиеся по случаю праздника: ротвейллер и питбуль. Далее, дорога тактично проходила меж столами, огибала беседку скрытую плющом, небольшой пруд с карпами и фонтанчик, в котором стоял бронзовый пионер, похожий на сатира, выдувающий из горна воду; и упиралась в двухэтажный особняк. Дом с двух сторон поддерживали гараж и летняя столовая. За ними блестели пленки парников и торчала камышовая крыша сеновала. Обычная усадьба помещика конца двадцатого столетия.