— Любуйся. Все это я дарю тебе на память.
— Ах, какая щедрость! Прямо-таки царская, — с веселой насмешливостью, певуче проговорила она, восхищенно глядя на раскинувшуюся перед ней панораму горных хребтов с острыми вершинами. Пронзившие поднебесье пики были слепяще белы от снегов и солнца и резко выделялись в густой синеве небо- склона. На них было больно смотреть. Ниже шли сверкающие гольцы, отполированные ветрами, а под ними бескрайне расстелилась тайга, вперемешку со скальными выступами. Плоские вершины кедров, в массивах, соседствовали с черными вкраплинами островерхих пихт и от этого хвойное разнолесье казалось пестрым, облитым разнотонной зеленью и голубизной. А в самом низу, у подножья гор, раскинулось широкое ущелье речки Турги, и темнела там, среди деревьев и кустарников, крошечная избушка, придавленная шапкой снега.
— Ну, как, — горделиво пытал Алексей, — впечатляет?
— Божественная красота, — горячо прошептала Алена, будто громким голосом могла спугнуть видение. — А знаешь, что меня больше всего тут удивляет? Что снег очень белый. В городе он какой-то серый. Наверно, от копоти труб и вообще от грязи. На руднике тоже — не первой белизны. А тут он невероятно белый. И вообще меня поражает чистота всего: снега, воздуха, леса.
— Здесь людей нет. Некому пачкать, — заметил Алексей.
— И хорошо, что нет. А красота тут, на самом деле, дивная. Просто неземная. Словами не пересказать. Я ничего подобного еще не видела. Только в кино. Но разве кино передаст все эти краски и оттенки, и эту прозрачность воздуха… До тех острых гор, наверно, много километров, а кажется, они — совсем рядом. — Расслабленно улыбнулась и тихо вздохнула своим мыслям. — Да, Алексей, все прекрасно, а жить я бы тут не смогла. Ведь я коренная горожанка. Полюбовалась на природу, поахала, и домой захотелось, в шумный и дымный город.
— Я ведь тоже не деревенский. Родился и вырос в Вятке. Как там у нас говорят: „вяцкий“. А жить в городе мне не глянется. Тесно мне там, простору не хватает. И людей слишком много. Муравейник.
— Какие мы разные… — задумчиво проговорила Алена.
— Да это и хорошо. Если бы все люди были одинаковыми, то скучились бы либо в городе, либо в селе, либо, как я, на дикой природе. А поскольку разные, то и распределились равномерно. А вообще человек ко всему может привыкнуть. Верно сказал Пушкин:
Привычка свыше нам дана.
Замена счастию она.
— Мне кажется, я бы не смогла привыкнуть здесь жить. На прииске неделю пробыла, и то вся истосковалась. Все там до жути надоело, даже природа. Такая скукотища. Тянуло в городской муравейник — спасу нет.
— Потерпи. Недолго осталось. Скоро приедешь в свой город, будешь сидеть в роскошном офисе, перед любимым компьютером. И вдруг вспомнишь Купеческую избушку. И как с горы каталась. И какой тут белый снег.
— Конечно, вспомню. И не раз.
— Кстати, как называется ваша фирма?
Алена посмотрела на него встревоженно.
— Зачем тебе?
— На всякий случай. Мало ли чего… Вдруг придется тебя искать.
— Лучше не знать.
— Почему?
— Дольше проживешь.
— Такая криминальная контора?
— Держись от нее подальше. Да и не нужна она тебе. Адрес мой знаешь. Так что приходи прямо к нам домой. И старайся незаметнее. Не мозоль глаза соседям. Если меня не будет дома, говори с моей мамон так же откровенно, как со мной. Она будет в курсе. По телефону не звони. Ни в коем случае.
— Понимаю. Будут прослушивать.
— Само собой. А из фирмы я уйду. Сразу, как вернусь в город.
— Что так?
— Есть причина.
— Коммерческая тайна?
— Личная.
— Не жалко бросать престижную фирму?
— Жалко — не жалко, а надо. Возникла такая необходимость.
— Есть на примете другая фирма? Еще круче?
— Ничего на примете нет. Просто ухожу и все. Так надо.
— Безработица уже не пугает?
— При желании, без работы никогда не останусь, — усмехнулась, загадочно блеснув глазами. — Меня в любой фирме возьмут. В русской, в смешанной или в чисто иностранной. Да и вообще в любой стране. Хоть в Штатах.
— Такой классный специалист?
— Представь себе.
— Наверное, по-английски шпрехаешь?
— Если уж на то пошло, шпрехают по-немецки. По-английски, пожалуй, спикают, — сказала она насмешливо.
— Ну и ты нормально спикаешь?
— Нормально. Почти как по-русски. Компьютер без английского слеп и глух, говорит моя мама. Так что язык осваивала с детства, вместе с техникой. Дома мы с мамой часто на английском разговариваем. Для практики.
Алексей смущенно улыбнулся.
— Знаешь, а ведь и я уже второй год учу английский. Самостоятельно. В институте-то его учили для проформы. Да и зачем он был нужен? Это сейчас без него нигде невпротык. Вывеску на магазине не прочитаешь.
— Тебе-то он на что? — улыбнулась она. — Вывески читать?
— Вывески — это так, к слову. А если серьезно, то промысловая охота здесь глохнет. Зверя мало, за пушнину платят мизер. И какой резон уродоваться на путиках? В поселке у нас для иностранцев кемпинги строят. На берегу озера. Роскошные номера со всеми удобствами и даже со спутниковой связью. Будут приезжать богатые тузы из-за бугра. Полюбоваться природой, подышать чистым воздухом. Ведь таких мест в мире, не тронутых цивилизацией, почти не осталось. Ну и прикинул я, что выгоднее водить валютных охотников по тайге. Помогать им добывать охотничьи трофеи. Надо глухаря — покажу токовище. Требуется марал — приведу на солонец, в скрадок. Дудкой подманю ему быка с красивыми рогами — стреляй. Повесишь потом дома на стенку — все завидовать будут. А если хочешь в кабинет на пол шкуру медведя — свожу на берлогу. Короче, весь к вашим услугам, господа, у которых в кармане шуршат доллары. А что, избушки у меня есть. И любители экзотики из-за бугра найдутся. Надо только иметь с ними общий язык. Без него — глухо. Вот и учу на старости лет.
— Ты не такой уж и старый, — задумчиво заметила Алена.
— Спасибо за комплимент. — Он галантно приложил руку к груди. — А без английского не только у вас в городе, но скоро и в глухой тайге не обойтись. Пора, видно, и кобелька переучивать, — кивнул на умного пса, сидящего неподалеку и с явным недоумением взирающего на веселого хозяина, так не похожего на себя, обычно сурового и работящего. — Эй, Дымок, — позвал Алексей громко. — Ю окэй? С тобой все в порядке?
Дымок вильнул колечком хвоста, метя снег.
— Видишь, уже шарит по-английски, — рассмеялся Алексей. — Он у меня башковитый. С иностранцами собирается работать.
— Смех-то смехом, а ты сам не хотел бы охотиться где-нибудь в Америке или в Австралии? — спросила Алена, одарив его долгим, изучающим взглядом.
— Интере-е-сный вопрос… — протянул Алексей. — Улыбка разом сползла с его лица, он задумался. — Вообще-то, судя по фильмам, тамошние промысловики живут не худо. Ты же профессионалов имеешь в виду? Не любителей?
— Таких, как ты.
— Значит, трапперов.
— Траппер — это, кажется, охотник на пушного зверя в Северной Америке?
— Молодец, — искренне восхитился Алексей. — Ты на самом деле здорово шаришь в английском, коли такое знаешь. Так вот, избушки у трапперов — не сравнить с нашими. В бытовом смысле оборудованы полностью. И автономное электричество есть. А значит, и плита, и телевизор, и всякие другие наворочки. Там и снегоходы мощные, и оружие доброе. Продукты разнообразные с витаминами. О связи я уж и не говорю. Рация — у каждого, как предмет первой необходимости. Случись что — махом связался с миром и сообщил что надо. Возьмем наш случай. Неделю сидим и ждем спасателей. А была бы рация, вызвали бы поселок, и все вопросы бы решились. И не транжирились бы деньги на пустые поиски. Да что об этом говорить… Дикость сплошная.
— Значит, пошел бы в трапперы?
Алексей вздохнул.
— Я много о них читал, видел фильмов. Короче, сильно интересовался ими. Может, и не все у них гладко, но живут они получше нашего, это уж точно. Был бы помоложе, наверно, мечтал бы перебраться куда-нибудь на север американских штатов. Природные условия там близки нашим, сибирским, так что сильно переучиваться не пришлось бы. Но пересаживают, Аленушка, только молодые деревца. Корешочки у них восприимчивы к любой почве, легко приживаются на новом месте. А мне — поздновато. Затоскую я в чужих краях. Буду думать: как там моя Купеческая избушечка живет? Не скучает ли по мне? Ведь почти четверть века в этих местах протайговал, по всему течению Пыжи. Все тут настолько родное… При одной мысли, что уеду — комок в горле… А ты сама не собираешься?
— Раньше только мечтала. Не с чем было туда ехать. Нищие там не нужны. А теперь засветила надежда. Начала подумывать всерьез.
— Собираешься там свое дело открыть?
— Почему бы нет? Если засветила надежда.
— А-а, ты имеешь в виду…
— Да, конечно. Ты меня правильно понял. То, что в мешочке, я переведу в твердую валюту. Но с нею у нас никуда не пойдешь. За мной постоянно будут присматривать. Лишнюю копейку не истратишь.
— Меня тоже будут пасти. В городе — проще, а в деревне — каждый на виду. Куплю в магазине кусок дорогой колбасы, а завтра весь поселок будет обсуждать. Вот, мол, маралятина ему уже поперек горла. На деликатесы потянуло. Не иначе, как вертолетного золотишка приворовал и шикует.
— Ты же мечтал самородок найти. С ним тоже не просто.
— Найти — одно, украсть — совсем другое. Будешь сидеть на грязных деньгах, дрожать и помалкивать. И думать, как их отмыть.
— Поэтому я тебя и спросила про зарубеж.
— С валютой туда тоже не выпустят. Спросят: откуда? И — конец.
— Это мне известно, — легким голосом отозвалась Алена. — Продумаю несколько вариантов. Не забывай, я — опытный программист и вхожа в Интернет. Тебе это слово что-нибудь говорит?
— Интернет? Вообще-то слыхал, но что это — толком не знаю.
— Ну, и не знай. Тебе это ни к чему. Скажу только, что Интернет дает возможность получить информацию из любой точки Земли. И дать миру свою информацию. Но это так, к слову. А варианты… Например, оформлю фиктивный брак с богатым иностранцем и уеду из стра