Продолжать пустой, изматывающий разговор не имело смысла. Алексей встал, оделся и ушел в баню, где закурил и долго сидел в теплом предбаннике, пока не погас свет в комнате жены и весь дом не погрузился в сумрак.
Утром, когда Зоя молча ушла на работу, демонстративно не замечая мужа, Алексей, не вынося безделья, и хоть чем-то занять душу, принялся разбираться с принесенными соболями. Аккуратно перебрал всех, рассортировав их по цвету и качеству. Шесть штук, не самых лучших, отложил для сдачи в охототдел, для быстрых денег. С остальными решит позже, после промысла, когда станет известно их общее число. Он сдаст столько, сколько значится в договоре, а лишних, коли они окажутся, продаст на сторону. Может, удастся сбыть подороже заезжим купчишкам или туристам. А ведь еще предстоит поездка в Барнаул. Почему бы и там не попытать счастья. Вдруг подвернется оптовик. Впрочем, об этом думать еще рано. Сезон не закончен.
Закончив с соболями, взял снеговую лопату и пошел расчищать дорожки во дворе — к бане, к уборной, к калитке. Но что он ни делал, мысленно был рядом с Аленой. Думал о ней постоянно. Его так и тянуло сходить в больницу, попроведовать ее, но испытывал неловкость и опаску. Не деревенская молва его останавливала, от нее никуда не деться, просто не хотелось лишний раз показывать свою близость к Алене. Ведь одно дело, когда просто догадки, совсем другое, если придет к ней. А это уже факт. Тот же дотошный Шитов, об этом, конечно, дознается и заподозрит между ними тайный сговор. Если еще не заподозрил. Мужик он въедливый. Надо с ним поосторожнее.
Прокопав аккуратные дорожки, Алексей вернулся в дом попить чаю. И едва сел к столу, задребезжали стекла в окне. Сугробы во дворе пересекла быстрая тень низко летящего вертолета. Вот они, спасатели, объявились-таки.
Быстро оделся и пошел к конторе леспромхоза, издали увидев, как директорский уазик понесся к берегу Бии, где располагалась посадочная площадка. По пути к Алексею присоединился и торопливый Шитов.
— Как ночевал? — спросил тот, хитровато ухмыляясь.
— Нормально, — сказал Алексей бодро.
— Жена-то, поди, приревновала к этой девице?
— Она всегда ревнует. Где надо и не надо. К любой юбке.
— Эта — не просто юбка. Конфетка.
— Видел, что ли? — покосился на него Алексей.
— Служба такая — все видеть. Сходил к ней вчера, как от тебя вышел. Ух, и красавица, доложу тебе. Прямо, как с картинки.
— По-моему, обыкновенная, — равнодушно отозвался Алексей.
— Не скажи. — Шитов с несогласием повел головой из стороны в сторону. — Парни с вахтовки прямо ошалели от нее. Таких красавиц, говорят, только по телику видели, а живьем — не доводилось.
— Ты уж и парней успел порасспросить? — удивился Алексей.
— Успел, — довольно ухмыльнулся Шитов.
— Шустрый ты мужик.
— Будешь шустрым, когда такое чепэ. Меня из райотдела задергали. Сам начальник УВД взял это дело под контроль. Представляешь, в какой я запарке?
— Представляю и сочувствую, — качнул головой Алексей, останавливаясь перед высоким крыльцом конторы леспромхоза и видя, что уазик уже возвращается с вертолетной площадки.
По ступеням к ним спускался директор Медведев, крупный, кряжистый, моложавый мужчина в ондатровой шапке и кожаной куртке, не застегивающейся на животе. Наверное, из своего кабинета в окно глядел и потому появился в самый аккурат. Поздоровавшись с участковым и Алексеем, враскачку, по-медвежьи, шагнул к подъехавшей машине.
Вразнобой захлопали дверцы, и на скрипучий снег ступили четверо мужчин.
„Что-то маловато вас, — .подумал Алексей, истово разглядывая приехавших, — да и на спасателей не шибко похожи, кроме вон того, здорового“. У высокого здоровяка, в оранжевой пуховой куртке и черной вязаной шапке, которого Алексей сразу выделил изо всей группы, лицо было бурое, обветренное, как у человека, проводящего много времени на природе. „Кажись, он — главный из спасателей, а остальные, вместе с летчиками, сидят в вертолете“.
Глянул на двух пожилых мужчин в драповых пальто с каракулевыми воротниками и в ондатровых шапках, держащихся рядом. Судя по всему, их связывала не только внешняя похожесть, но и общая служба. Более пожилой и солидный держал в руке старомодный, порыжевший от времени кожаный портфель, который ныне большая редкость. Теперь деловые люди носят все больше плоские чемоданчики-кейсы. Кажется, этот обладатель портфеля в группе был главным. Еще когда подъезжали, Алексей приметил, что сидел он впереди, рядом с водителем, а это место считается начальственным. Спутник его, возможно, был помощником, но то, что оба они из правоохранительных органов, сомневаться не приходилось. Их и Шитов поедал глазами, как высокое начальство, подобрав животик и вытянувшись чуть ли не по стойке „смирно“.
С этими ясно. А вот четвертый, в утепленном кожаном пальто и новейшей норковой шапке, совсем не походил на остальных. Очень ухоженный молодой мужчина со сдобно-белым, холеным лицом, на котором уже завязывался второй подбородок. Этот, скорее всего, из какой-то администрации, и напоминал нового русского начальника из крутых. Держа руки в карманах, он отстраненно осматривал окрестности. На породистом лице — никаких чувств. Жгуче-черные глаза излучали лишь холодное достоинство.
Директор леспромхоза пожал руку каждому, ладонь же самого пожилого дольше задержал в своей, и улыбался сердечнее, чем остальным. То ли он знал его лично или из уважения к чину. Представил гостям Шитова и Алексея. Те же пока себя не называли и выжидательно молчали.
— Ну что, товарищи, пойдем ко мне? — спросил Медведев и, не встретив возражений, зашагал по бетонным ступеням к дверям двухэтажного здания конторы, построенной в самом начале перестройки.
В своем просторном кабинете усадил всех на мягкие стулья к большому приставному столу. Самому пожилому предложил свое кресло, но тот скромно отказался и сел напротив Алексея, лицом к лицу, и Алексей сразу утвердился в мысли, что это не случайно.
Медведев неуверенно потоптался возле своего рабочего кресла во главе массивного стола и, помявшись, спросил:
— Мне как, уйти?
— Отчего же, — сказал пожилой. — Оставайтесь. От вас секретов нет.
— Ко мне вопросы будут?
— Да пока нет, — сказал тот. — Мы бы хотели послушать вот товарища. — И он ободряюще улыбнулся Алексею.
— Может, кофейку или чая? С дороги-то. — Предложил директор.
— Если не затруднит.
Медведев торопливо зашагал к двери, отворил ее, и тотчас, будто дожидалась за дверями, вплыла секретарша с подносом, на котором исходили паром чашечки с чаем и кофе.
Она поставила поднос посередке приставного стола и вышла. Медведев не пошел к своему креслу, а скромненько приютился у двери, как бы показывая, что кабинет отдан гостям в полное распоряжение.
Сидящий напротив Алексея пожилой следователь отпил глоток чая, достал из портфеля, стоящего у ног, портативный диктофон и поставил его на стол, направив сеточку микрофона на Алексея. Так же поступил и его помощник.
— Ну что, Алексей Григорьевич, начнем? — спросил пожилой, готовно положив палец на диктофон и, уловив утвердительный кивок, добавил: — С самого начала и поподробнее: — После этого надавил кнопочку записи.
Алексей повторил все, что вчера рассказывал Шитову. Не забыл поведать и о своем походе в Коозу, и что там увидел.
— Вы знали, что на борту — золото? — спросил следователь.
— Я вчера об этом узнал от Шитова.
— А там не знали?
— Откуда? Радиоприемника в верхней избушке нет.
— А в нижней или, как вы ее называете, Базовой, там есть?
— В Базовой есть, но не рабочий. Без батареек.
— Летяева вам о золоте ничего не говорила?
— Абсолютно ничего, — ответил Алексей, и вдруг поймал на себе очень заинтересованный взгляд с края стола, где сидел белолицый мужчина с вызревающим вторым подбородком, и которого он мысленно окрестил „новый русский начальник“. Алексей и раньше улавливал оттуда какой-то особо устойчивый интерес к своей персоне, но не обращал внимания, отвлекаемый следователями. Сейчас глянул туда и встретился глазами с белолицым, который откровенно изучал его. „Что он во мне ищет?“ — подумалось с беспокойством и недоумением. И тот, как бы отвечая на немой вопрос, спросил Алексея:
— Каково состояние Летяевой?
— Вчера, вроде, ничего было. Сегодня — не знаю, — спокойно ответил Алексей.
Белолицый отвел глаза от Алексея, проговорил озабоченно:
— Пока вы тут беседуете, я, однако, съезжу в больницу. Узнаю, как там наша сотрудница. Не против?
„Вон это кто! — Прожгла Алексея запоздалая догадка. — Кажется, сам шеф, директор прииска. То-то он меня так упорно разглядывал. Как сразу-то не допер!“
— А мы сейчас все вместе поедем, — господин Миркин, суховато произнес пожилой следователь. — Уже заканчиваем. Что не успели спросить, по дороге спросим. Скосил глаза на часы. — План таков. Сейчас, максимум, на полчаса в больницу, потом — вылет на место. Вы, Алексей Григорьевич, как абориген, будете нашим проводником. Надеюсь, не возражаете?
— Конечно. Мне все равно в тайгу возвращаться.
И тут подал голос Шитов:
— Солин говорит, что потерял больше недели на промысле. Вчера он, в беседе, спросил меня: кто ему возместит этот ущерб? Организация или еще кто. Это, конечно, не мое дело, но человек интересуется…
Алексей взглянул на него с благодарностью и тут же, устыдясь своего порыва, опустил голову.
Медведев поддакнул от дверей.
— Промысел — это как уборка хлебов у крестьян. Время на нее отпускается ограниченное. Потерял время — потерял урожай пушнины. И уже не наверстаешь.
И все повернулись к белолицему мужчине.
Тот не замедлил отозваться:
— Думаю, мы решим этот вопрос с Солиным. В рабочем порядке.
Старший следователь, выслушав это, дружески подмигнул Алексею, подытожил легким голосом:
— Ну вот и отлично. — Он убрал диктофон в портфель и поднялся. Его товарищ тоже спрятал свой диктофон, и тоже встал. Распрямился над столом и директор прииска, еще р