аз откровенно оглядев Алексея. В бледно-синих глазах — холодная озадаченность. Он будто пытается разгадать загадку и никак не может.
Старший следователь взял портфель и пошел к выходу.
— Мне тоже в больницу? Или не надо? — спросил его Алексей.
— А что? — тот приостановился и глянул на него внимательно.
— Да я хотел сбегать домой, собраться. Собаку взять надо.
— Мы вас в больнице долго не задержим. Успеете.
В машину сели вчетвером. Спасатель и Шитов остались в кабинете директора. В больнице старший следователь попросил директора прииска и Алексея подождать в коридоре, пока они с товарищем побеседуют с Летяевой.
— Кстати, вы, — разрешил он Алексею, — можете сходить домой. — Вам пятнадцати минут хватит?
— Вполне, — кивнул Алексей и ушел.
Собрался Алексей быстро. Прихватил сдаточных соболей, купил по дороге хлеба, сигарет, и через четверть часа, с Дымком на поводке, был уже возле дверей больницы. Привязав собаку, вошел внутрь.
Беседовать с Аленой следователи еще не закончили, и директор прииска нервно мерил шагами пустой вестибюль. Увидев Алексея, приблизился к нему. Некоторое время глядел на него своими смолевыми глазами, спросил:
— Ну и во сколько вы оцениваете свой материальный и моральный ущерб?
— А это смотря во сколько вы оцениваете жизнь своей сотрудницы, — не моргнув глазом, мгновенно отчеканил Алексей, мысленно похвалив себя за находчивость. — Так что слово за вами.
— Хороший ответ, — сдержанно улыбнулся тот, глядя на Алексея с пронзительным интересом и не скрывая этого.
Алексей ответно улыбнулся, и тоже — сдержанно, одними губами. „А ведь он разглядывает меня, как возможного соперника. И гадает: могло у нас с Аленой что-то такое произойти или нет“? — понял Алексей, притушив в глазах ответное любопытство. — Думаю, мы с вами сойдемся в цене, — пообещал его белолицый соперник. — Не обидим.
Алексей пожал плечами с видом человека, у которого нет выбора.
— Будем надеяться.
Поговорить им больше не пришлось. Дверь кабинета главврача отворилась. На пороге возник помощник старшего следователя и сделал им знак рукой, приглашая войти. И оба они, с облегчением, отвернулись друг от друга. О чем было им еще поговорить? Не торговаться же о цене прямо здесь, в больнице. У Алексея к этому человеку вопросов не было, а у того, хотя наверняка и имелись, но не тот случай, чтобы их задавать. Не спросит же он напрямую: „Ты спал с ней или нет?“ Место неподходящее, да и время тоже.
Алена сидела на кушетке в пестреньком больничном халате, такая скорбная и сиротливая, что Алексей насилу ее узнал. Увидев вошедших, попыталась подняться, но не хватило сил. Жалобно улыбалась, хотя по бледной щеке катилась, истаивая, крупная слеза.
Старший следователь сидел за столом главврача, на котором, рядом с книжками историй болезней, стояли два диктофона, и молча наблюдал встречу, не задавая пока никаких вопросов.
Директор прииска порывисто шагнул к Алене, наклонился, приник к ней и поцеловал в щеку, стерев слезу.
— Ну, как ты тут, Алена Владимировна? — спросил он с придыханием, положив ей руки на плечи и жадно глядя в ее бледное лицо.
— Спасибо. Получше, — проговорила она слабым голосом, и нашла взглядом глаза Алексея, который с неловкостью наблюдал встречу сотрудников. Вежливо кивнул девушке, стесняясь подойти поближе.
— Здравствуйте.
— Здравствуйте, Григорьич, — отозвалась жалобно. — Измучились вы со мной. Не знаю, как вас и благодарить. Спасибо вам за все.
— Да чего там… — пробормотал Алексей. — Главное — все обошлось. Живы, здоровы. Поправляйтесь скорее. Желаю всего самого-самого светлого. Ну, а будете выходить замуж, не забудьте пригласить на свадьбу.
— Конечно, — слегка заалела девушка, — ведь вы мне теперь как отец.
— Счастья вам. Будьте. — Легонько склонил голову напоследок и вышел из кабинета, не спросив даже позволения у следователей. Они, правда, его и не удерживали. В вестибюле и дожидался остальных, мысленно прокручивая короткий и для посторонних малозначащий разговор. Ее „Спасибо. Получше“, сказанное в его присутствии, расценил как то, что беседа со следователями не вышла из намеченного русла, и что она по-прежнему уверена в себе. И сам отозвался обнадеживающе, дескать, все обошлось. Друг друга они поняли. А то, что Алена играла в больную, так это только на пользу.
Минут через десять вышли из кабинета и все остальные. Какой там происходил разговор, Алексея уже мало трогало. Сели в машину, поехали в контору. Дымка пришлось спустить с поводка, и он бежал сзади.
Стали подниматься на второй этаж.
— Я на минутку. Заскочу в охототдел, — сказал Алексей.
Потянул ручку обитой железом двери на первом этаже, возле лестницы.
В насквозь прокуренном кабинете, кроме заведующего Кости Дронова, никого не было. Да и кому сейчас тут быть? Все охотники работают безвылазно на своих угодьях. Вот после промысла тут будет весело, и еще как! Сойдутся мужики, наскучавшись в тайге, в этой комнатушке. Тут и контора, и клуб, и дом родной, где всегда поймут их неспокойную душу. Жены будут чуть не силой растаскивать их отсюда по домам. Но пока было тихо, и Костя вытаращил на Алексея глаза, как на живое чудо.
Алексей торопливее вытащил из-под клапана рюкзака матерчатый мешочек, вытряхнул соболей на пустой стол заведующего. Поздоровавшись попросил:
— Костя, прими по шустрому шесть котов. Жена шею переела — денег нет.
— Ну, ты хоть расскажи что и как, — укоризненно заулыбался тот. — Сказывают, шибко красивая. Таких только по ящику кажут. Врут, нет?
— Нашел о чем говорить, — нетерпеливо перебил Алексей. — Я в мыле весь. Сейчас летим на Коозу, под Чедор. Там такое… — поморщился и отчаянно махнул рукой. — Меня у директора мужики ждут. Извини, Костя. Все — потом.
Костя начал перебирать пушнину. Брал кота одной рукой за головку, другой за основание хвоста, встряхивал, дул против шерсти, выискивая проплешины и другие дефекты. Тщательно оглядев каждого, предложил: — Всех приму третьим цветом. Если по-быстрому. Согласен? А потом, на пушно-меховой базе разберутся, и если я где занизил цветность, доплатят.
— Дава-а-ай, — торопил Алексей, которому не стоялось на месте. — Выписывай справку в бухгалтерию. Зоя завтра придет, получит.
— Если деньги есть, — охладил тот.
— Ну, ты объясни в бухгалтерии. Спасал, мол, человека. Время потерял.
— Объясню, — понятливо ухмыльнулся Костя. — А доверенность?
Алексей быстро написал бумагу, поставил дату и расписался. Прислушался. По ступеням со второго этажа спускались люди, и он заспешил.
— Все, Костя, побежал. Ты это… не сочти за труд, если что — звякни жене в школу. Чтобы в бухгалтерию зашла.
— Да сделаю, — пообещал тот, — беги.
Впятером кое-как втиснулись в нутро уазика, шофер понесся к посадочной площадке, где издали маячил зеленый силуэт вертолета. Дымку места не хватило, и он, распустив хвост, бежал следом. Трясясь на снежных ухабах, Алексею вдруг подумалось, что всех поселковых мужиков почему-то интересуют только его взаимоотношения со спасенной девушкой, а о золоте помалкивают. Видать, Алена затмила своей красотой даже золото, и от сознания этого, в его издерганной, неспокойной душе затеплилось горделивое чувство.
В салоне вертолета, кроме летчиков, сидели, на боковых лавках, еще четверо крепких парней в горных пуховках и толстых вязаных шапках — спасатели. Был среди них и вездесущий Шитов. Алексей сказал старшему следователю, что по пути ему надо забрать спрятанные возле трассы ружье и две пары лыж. Тот кивнул и пристроил Алексея позади кресел летчиков — показывать дорогу.
Вертолет взлетел, круто набирая высоту, беря курс к вершинам обогинского перевала. Скоро внизу, между водораздельными хребтами, показалась узкая, белая, петляющая меж каменных лбов, лента реки Пыжи. Алексей показал место, и машина, снизившись, зависла невдалеке от трассы. Летчики не рискнули садиться на лед, скрытый снегом, и удерживали тяжелую машину в метре от поверхности. Сидящий слева летчик обернулся, крикнул ему:
— Иди, прыгай! Да поживее там!
Один из спасателей поднялся, открыл дверь.
Алексей привязал рвущегося Дымка к лавке и вывалился на снег, благо, неглубокий. Побежал к дороге по накатанному вчера путику, кое-где проваливая обутками скользкую лыжню. Быстро откопал обе пары лыж, ружье и воротился к висящему в снежном вихре вертолету. Вбросил в дверной проем лыжи с ружьем, а самого его спасатели втащили в салон за руки.
Снова взлетели, стремительно и почти вертикально устремляясь вверх.
— Теперь по Пыже — в низовье! — кричал Алексей из-за спин летчиков и показывал рукой. — Мы пройдем над руслом Коозу! Видите, слева высокий, острый пик? Это Чедор! В него те ребята и врезались! Обходите его Пыжой! А вот здесь надо повернуть налево на девяносто градусов! Это место впадения Коозу в Пыжу! Держите курс — к гольцам! Через минуту будем на месте! Секунд тридцать осталось! Двадцать! Чуть помедленнее можно? Сейчас будет место! — кричал Алексей летчикам, напряженно всматриваясь в наплывающее ущелье, и увидел то, что искал. — Вон, смотрите! Видите, на самом дне, под скалой!
Левый летчик чуть заметно качнул головой. Вертолет замедлил движение вперед, как бы замер на одном месте. Оглянувшись, Алексей увидел, что в салоне все приникли к иллюминаторам левого борта и смотрели вниз.
— А теперь куда? — громко спросил летчик.
— На перевал! — Алексей указал рукой. — Больше приземлиться негде!
Взвихривая клубы снежной пыли, вертолет завис над ровной чистиной перевала, неподалеку от Чедора, и как бы замешкался в воздухе.
— Снег тут глубокий? — озабоченно спросил правый летчик.
— Сантиметров пятьдесят, не больше! Здесь его выдувает ветрами!
— Валяй, прыгай! — велел левый летчик, снизившись еще немного.
Открыли дверь, Алексей выкинул упирающегося Дымка. Следом за ним полетели лыжи, ружье, рюкзак, потом прыгнул и сам. Отбежал, пурхаясь в сугробных наметах, в сторону, описал вокруг вертолета круг. Снег везде доходил до колен. Стоя возле ошарашенного вибрацией и грохотом взлохмаченного Дымка, наблюдал, как тяжелая машина провисла еще, колеса коснулись снега, вошли вглубь, утвердились на земле. Надсадный рев двигателя заметно утих. Лопасти сбавили обороты и вращались медленно, как бы на холостом ходу.