В столицу бывшей области, а ныне республики Алексей приехал рейсовым автобусом, с командировкой в кармане. Надо было сдать составленный им промысловый прогноз на будущий сезон и подведенные научные итоги прошедшего. Общая картина добычи всех охотников леспромхоза удручала. План по соболям мужики едва выполнили, но у поголовья соболей появилась какая-то болезнь. Мездра их, местами, была бурой, с наплывами, вроде экземы, и неясно, как к их приему отнесется новосибирская пушно-меховая база. А еще, уже по собственной инициативе, собирался зайти в отдел природопользования администрации и продолжить разговор по созданию национального парка на базе хиреющего леспромхоза. Особенной надежды, правда, не испытывал. Чиновники ссылались на отсутствие средств. А вообще, как он понимал, суть скрывалась в неопределенности окружающей жизни. Никто не знал, что делать дальше и довольствовались тем, что было. Крохотная республика, как и вся огромная страна, дремала в политическом, финансовом и нравственном параличе, досыта наевшись свободы, обещанной первым российским президентом.
Выйдя из автобуса, Алексей сразу же зашел в просторное помещение вокзала, где было по-летнему многолюдно, шумно и душно. Лениво прошелся мимо автоматической камеры хранения, найдя глазами ячейку под номером 18. Поглазел на витрину киоска, дивясь обилию продаваемых газет и журналов; а также бесстыдству цветных снимков на их обложках. Потолкался там и сям, но к ячейке пока не подходил — изучал обстановку. Вроде, все нормально, ничего подозрительного. Вокруг — мельтешение людей, разноголосый говор, суета. Он выжидал, сам не зная чего, скорее всего, какого-то сигнала, после которого его подход к ячейке будет логически оправдан.
Дождался. Когда в динамике, под потолком, раздалось объявление о посадке в автобус на рейс (направление не расслышал, да это ему и не нужно) он, как спохватившийся пассажир, ринулся к заветной ячейке. Набирая букву и цифры в контрольном окошечке, сильно волновался: вдруг да не откроется? Тогда раздастся тревожный звонок на весь зал, и ему придется изворачиваться перед дежурным и охраной. Спросят, что у вас там было? А он и не знает. Но замок открылся, и Алексей с облегчением распахнул дверцу.
В ячейке стоял полиэтиленовый цветастый пакет, какие продаются на каждом углу. В нем — пластиковая полуторалитровая бутылка лимонада бийского производства, обернутая стопкой разномастных газет. «Для объема, — сообразил он, — чтобы не класть на хранение пустой пакет». Пока не вынимал его из железного нутра, перебирал в нем газеты, самые обычные, из тех, что продавались в зале автовокзала, однако, никакого пакета, вкладки или листа бумаги между страницами не обнаружил. Алексей уже занервничал, но его внимание привлекла этикетка на бутылке. Один край ее был отогнут. На обороте виднелись буквы, написанные синей пастой шариковой ручки: «Позвоните по тел. (дальше шли цифры), и назовитесь по умолчанию». Две пары цифр запомнил, подумав, что по умолчанию он — «здешний охотник».
И вдруг Алексея начала обволакивать все возрастающая тревога. Интуитивно почувствовал: вокруг него что-то изменилось. Острое осознание близкой опасности пронзило его мозг. Кажется, кто-то очень внимательно наблюдал за ним. Чужие глаза уперлись в спину, вызывая ознобные мурашки. Но он не оборачивался, ощущая, как рубашка под пиджаком стала мокрой от внезапного пота. Осторожненько, двумя пальцами повлажневшей руки оторвал клочок этикетки с сообщением и, туго скатав его, зажал между средним и указательным пальцами.
С пакетом в правой руке и скатанным клочком этикетки в левой отошел от ячейки. Лицо скучное, ко всему безучастное. Потолкался по залу, незаметно присматриваясь к окружающим людям, но не натолкнулся ни на чей прямой взгляд. Ниоткуда никакого к себе интереса не обнаружил, а тревога не отпускала, заполнила его всего, без остатка. Он вышел на площадку перед зданием автовокзала и огляделся. Неподалеку дымил мангал шашлычника, дразня ноздри запахами поджаренного мяса и специи. Возле него сидели две бродячие, беспородные собаки и смотрели не мигая на куски мяса, которые тот равнодушно нанизывал на шампуры.
Не столько обдуманно, сколько движимый невидимым поводырем, Алексей направился к мангалу. Взял шпажку шашлыка прямо с жару, успев незаметно выпустить скатанный обрывок этикетки на полыхающие жаром угли. Неторопливо рассчитавшись, стал есть, осторожно косясь по сторонам. Вокруг текла обычная жизнь. Своим чередом подъезжали и отъезжали автобусы, суетились пассажиры с сумками и чемоданами. Он пытался себя успокоить, дескать, все нормально, это, видимо, просто сдают нервы, но тревога не рассеивалась, она устоялась в нем и окрепла уже не как предчувствие, а реальный факт. Похоже было, чья-то биологическая энергетика сконцентрировалась на нем, не выпуская из своего поля. Он постоянно ощущал ее каждой клеткой тела, и сердце томительно сжалось от безысходности.
Попытался вспомнить сон минувшей ночи, но не смог. В памяти зрительные картины не отложились, однако, спал неспокойно, что-то мучило его. Проснулся с похмельной тяжестью на душе, хотя спиртного в рот не брал. «А может это мой последний денек? — кольнула его внезапная мысль. Посмотрел на полуденное небо, синь которого ярче отгоняли белые, кудрявые облака. — И день-то славный, в такой и помирать весело». — И вздохнул обреченно.
Жевал волокна мяса, не чувствуя вкуса. Во рту — непривычная горечь и сухость. Сочные кусочки, с кольцами лука, не лезли в горло. Стащил их со шпажки, бросил собакам, мысленно попросив, усмехаясь своей прозорливости: «В случае чего, хоть вы помяните меня». Судорожно набрал воздуха в грудь, будто перед прыжком в воду и, покачивая пакетом, зашагал от мангала.
Едва завернул за угол автовокзала, в тень, как возле него, буквально в шаге, тормознул фиолетовый «джип» с затемненными стеклами. Машина показалась знакомой. Стекло водителя было опущено, и Алексей узнал парня за рулем. Это он перед самым Новым годом привез ему компенсацию от прииска и торт с алыми розочками. Парень радостно расплылся, посверкивая двумя передними золотыми зубами, словно родного встретил.
— Здорово, братан! — крикнул он из окна, и высунул руку для пожатия. — Рад тебя видеть. Каким ветром занесло?
— Привет, — сдержанно отозвался Алексей, пожимая протянутую из окна руку, понимая отчетливо: эта машина тут не случайно, радость водителя зловеща, а свойское обращение к нему «братан» только усилили ощущение реальной опасности. Теперь она была совсем близко — в шаге от него. От затемненных окон заднего сиденья струился горький жар в самое сердце, опаляя душу, сковывая движения и мысли. И он понял: это — конец.
— Так ты домой, в поселок? — спрашивал тот, продолжая натужно улыбаться, не выпуская его руки, сжимая ее крепко.
— Да нет, я только приехал, — ответил Алексей, затравленно озираясь по сторонам, зная наверняка, что уже никто ему не поможет.
— А то поехали, отдохнем на природе. Пивка попьем.
Краем глаза Алексей заметил, как медленно распахнулась задняя дверца. Из нутра машины лениво вылез шкафоподобный парень в черной майке, с желтой цепочкой на жилистой шее и с короткой, как у водителя, стрижкой. В руке — откупоренная бутылка пива. Из глубины машины на него глядел еще один мордоворот, похожий на вышедшего, но выбираться на свет божий пока не спешил, развалясь на широком сиденье.
Вышедший расплылся в ленивой улыбке и, гимнастически размяв плечи, встал позади Алексея, смачно потягивая из горлышка.
— Говорю же, только приехал. В командировку. По охотничьим делам, — громко, почти с отчаянием говорил Алексей водителю. Он понимал неизбежность расплаты, но все в нем противилось, не хотелось смириться с тем, что слишком уж быстро подошел этот срок. И еще он прекрасно понимал, что эти парни — не случайные налетчики, от которых еще можно попробовать как-то отмахнуться или просто убежать. Эти знают, где он живет, снова найдут не сегодня, так завтра. А ведь у него еще дочь и внучка. Никак нельзя допустить, чтобы самые родные люди пострадали за его грех. Этого он не допустит.
— Садись, — уже с раздражением велел водитель, — не тяни время.
И, помедлив самую малость, Алексей обреченно полез в машину, осознав: пришло время платить.
Шкафоподобный ухмыльнулся, дыша запахом пива.
— Давно бы так, а то какие-то дела, в натуре… — Он с виду шутливо, но с силой толкнул Алексея в бок, и тот влетел в салон, где его тотчас подхватил и придержал сидящий в машине. Понаблюдай за этой сценкой кто со стороны, подумал бы: крутые встретили своего дружка и уговорили поехать развлечься. Никто бы и не догадался, что это — похищение.
Широкий парень втиснулся на заднее же сиденье, прижав Алексея к своему напарнику с другой стороны. Хлопнула дверца, и машина понеслась окраинными улочками к выезду из города. По этой дороге Алексей сегодня приехал сюда, а теперь по ней, уже не по своей воле, его везли обратно.
— Парни, да вы что! — вяло возмущался Алексей. Но ему не отвечали.
Сидевший слева выпотрошил пластиковый пакет, который Алексей взял из камеры хранения, себе на колени, но ничего интересного там не нашел. Газеты, по одной, бегло задерживая взгляд на пикантных снимках, сунул обратно в пакет, который спрятал под сиденьем. Повертел в руках бутылку с лимонадом, свинтил крышку и с наслаждением напился, после чего передал ее напарнику с другого бока. Тот отпил немного, протянул водителю.
— Что было в пакете? — спросил парень слева.
— Ты же сам видел, газеты и лимонад.
— Не гони дуру. Письмо? Записка?
— Только лимонад и газеты.
Спереди подал голос водитель:
— В карманах у него поищите.
Его обшарили, вытащили сложенные вдвое листки отчета, командировочное удостоверение, паспорт и кошелек с деньгами. Оглядели все это, бросили на пустующее переднее сиденье, рядом с водителем.
— Ну, что там? — нетерпеливо спросил водитель.
— Да ничего, это его бумажки, — отозвался мордоворот.