Александр вынул из кармана пиджака пачку сигарет, нерешительно повертел в пальцах, спросил:
— Хотите?
— Спасибо, не курю, — мотнула головой Ольга, аккуратно разрезая столовым ножом мягкую плоть груши. — А вы — пожалуйста.
— Можно?
— Конечно. Со всех сторон курят.
Пока он искал в кармане зажигалку и прикуривал, Ольга оглядывала окружающих. Парни за соседним столиком по-прежнему скучали, будто отбывали здесь какую-то повинность. Водка в их графинчике не убавилась. Пить пепси-колу им, видно, тоже надоело, и они лениво курили. Скользящий взгляд Ольги парни, кажется, не заметили, но один из них мимолетно и как бы нечаянно глянул на нее с ощутимым недовольством. И она, будто обжегшись, увела глаза, стала смотреть в центр зала, где за сдвинутыми столами гуляла компания солидных господ и дам. Там громко произносились тосты и звенели бокалы, суетились официанты.
Александр проследил взгляд Ольги.
— Хозяева жизни, — заговорил он задумчиво и негромко. — За этот вечер они прогуляют столько, сколько вам не заработать и за полгода. Представляете?
— Что делать… — вздохнула она.
— Вас это не волнует? — с некоторым удивлением спросил Александр, глядя ей в лицо, подталкивая голосом и взглядом на откровенный ответ.
Ольга отстраненно пожала плечиками, не поднимая глаз. Старательно выковыривала ножом из сердцевины груши коричневые семечки. Ей не хотелось говорить на эту тему и портить себе настроение. Иной раз в цехе бабы накричатся, всех политиков помянут мужицкими словами, а потом одна за сердце держится, у другой голова заболела, а настроение у всех — ни к черту. Ольга и с подругами-то не любила мусолить эту тему, а с малознакомым человеком — тем более. Вдобавок к этому, Ольгу что-то интуитивно настораживало в Александре. Может, то, что он значительно старше, образованнее и выше по положению? А может, и еще что-то их рознит, ей неведомое? Но она понимала главное: они не ровня и подспудно чувствовала перед ним свою униженность, с которой никак не могла справиться, и внутренне напряглась от его вопроса.
— Заметили «мерседесы» у подъезда? — тихо, но настойчиво пытал он, и уже не удивление, а укор сквозил в его голосе.
— И что? — произнесла она простодушно.
— За эти лимузины не деревянными рублями заплачено, а трудом простых людей. В том числе и вашим. Не обидно? В вас не протестует классовое чувство?
— Не думала об этом, — обронила она уклончиво.
— А на работе не клянут бизнесменов всех мастей? За то, что ограбили народ и жируют?
— Там у нас всех подряд ругают.
Ее ответ, похоже, не устроил Александра. Он разочарованно помолчал, смял в пепельнице сигарету и снова спросил:
— Вам бы хотелось, чтобы все обратно вернулось? Советская власть и прочее? Только откровенно.
Она поразмышляла самую малость.
— Наверное, нет. Раньше тоже не рай был.
Александр оживился, в глазах появился азартный блеск.
— А родители ваши? Они ведь в деревне живут?
— В Повалихе, где же еще. Мама — доярка, отец — тракторист.
— Они скучают по Советской власти?
— Скучают, — смущенно улыбнулась Ольга.
— Почему? — нетерпеливо вопрошал Александр. Обнаруживалось, что к политике он питает слабость.
— Зарплату совхоз не дает. Да и раньше их дровами обеспечивали и комбикормом. Теперь спекулянты все захватили и дерут три шкуры. Вообще, в деревне многие недовольны, — проговорила Ольга и подосадовала на себя. Не хотела, а размитинговалась.
Александр мягко улыбнулся.
— Родители не довольны, а дочка довольна.
— Я не говорю, что довольна, — нахмурилась она. — Мы и раньше не шибко богато жили. И соседи — тоже. То-то молодые бежали в город. Не хотели чертомелить от темна до темна.
— Согла-а-сен, — потеплевшим голосом пропел Александр. — И раньше — не рай был. Это вы точно подметили. Однако и не такой ад, как сейчас. Давайте выпьем за светлое будущее.
— Коммунизма или капитализма? — спростодушничала Ольга.
— А вы насмешница.
— Я просто спросила, — произнесла она ровным голосом, уже подустав от скользкого разговора и начиная злиться на кавалера, навязывающего даме политическую беседу. И где? В ресторане, за праздничным столом. Но своего раздражения не выказала.
— Просто? Пусть будет просто, — согласился он и внимательно, с прищуром смотрел ей в глаза. — Давайте, Ольга, выпьем за светлое будущее нашей России.
Ольга кивнула, торопливо подняла бокал и вдруг спохватилась:
— Может, нам встать? Тост-то государственный. Сидя — нельзя.
Он продолжал смотреть ей в глаза, и уже что-то новое появилось в его взгляде, похожее на уважение.
— Да ладно, выпьем сидя, — пророкотал примирительно. — Никто не услышит, а потому — не осудит.
Выпили, закусили деликатесной рыбкой.
Официант принес горячее, точно угадав момент.
— А вы — не простушка, — задумчиво изрек Александр.
— О чем вы? — безмятежно поинтересовалась Ольга, чувствуя, что выкарабкивается из состояния приниженности.
— Да все о том же. Значит, вы не завидуете им?
— Кому — им?
— Сильным мира.
— Я вообще никому не завидую. Что имею, тем и живу.
— Мудро сказано, — похвалил он. — Завидовать никому не надо. Зависть разъедает душу, как ржавчина. Кстати, жизнь у новых русских не такая безоблачная, как может показаться со стороны.
— Откуда вы знаете?
— Знаю… Есть у меня один знакомый. К слову, его мать работала на вашем комбинате… — Поднял рюмку. — Давайте под бифштекс. — И когда выпили и принялись за горячее, продолжил: — Так вот, есть у меня знакомый. Однокашник, вместе в политехе учились. После института он пришел на завод инженером. Толковый был парень, активный. Избрали освобожденным комсомольским секретарем. Потом — секретарем парткома завода. Позже послали секретарем райкома партии в бийскую зону. Представляете, рост? А когда пошла заваруха с перестройкой и демократией, ушел в бизнес. Стал ворочать миллионами. Сейчас — миллиардами… Вы, Ольга, спокойно спите по ночам?
— Не всегда. Когда сильно расстроюсь, долго ворочаюсь.
— Что вас может расстроить?
— Да мало ли что… В декабре брак у меня пошел. Премии лишили. Из зарплаты высчитали. Считаете, пустяки?
— Это досадно. Ну а еще?
— Купила на базаре сапоги с рук, а через неделю у одного подошва отвалилась напрочь. Полночи проплакала.
— И это огорчительно, согласен. А вот отчего не спит мой знакомый? В нескольких коммерческих банках он взял под проценты почти миллиард рублей. Представляете себе такие деньги?
— Наверное, целый мешок?
— Не смейтесь, это действительно много. На эти деньги он купил товар и сдал в торговлю. У торгашей с реализацией возникла проблема. Денег-то у людей нет. Им зарплату, как вашим родителям, задерживают, они и не покупают. А дни идут. Пора возвращать кредиторам деньги с процентами, а где их взять? Но это банкиров не волнует. Они включили счетчик. Представляете ситуацию?
— У всех свои беды. У одних — жемчуг мелкий, у других — суп жидкий. Как говорит моя мама.
— Ваша мама верно говорит. Но слушайте дальше. Расскажу, какие у моего знакомого еще есть заботы…
— Знаю, знаю! — перебила его Ольга. — Еще у вашего знакомого есть конкуренты, которым он мешает жить. И они мечтают его убить. Так ведь? Скажите!
— Вы поразительно догадливы. А потому мой друг держит…
— Телохранителей, — подсказала Ольга.
— Ну вы прямо все знаете, — развел руками Александр.
— Посидите у телевизора, еще не то узнаете.
— Так вот, мой знакомый платит охране большие деньги, а в безопасности себя не чувствует. Представляете, каково знать, что за тобой охотятся, и в любой момент может прогреметь выстрел?
— Это ужасно, — с наигранным сочувствием вздохнула Ольга. — Слава богу, я — бедная. Правда, вечером иду с работы, тоже боюсь. Особенно, если с зарплатой. Всю дорогу молюсь.
— Мой знакомый тоже частенько молится.
— Когда сильно приспичит, — продолжила Ольга в тон.
— Как и вам, — рассмеялся Александр. — У нас ведь, пока гром не грянет… Впрочем, не об этом речь. Богатый свою мольбу, а точнее, просьбу должен подкрепить материально. Например, купить автомобиль для детдома. Или пожертвовать на ремонт церкви. Устроить обед для инвалидов. То есть, к своей мольбе он должен присовокупить деньги на богоугодное дело. И вообще хотя бы раз в год обязан совершить что-то хорошее для бедных. Безо всякой просьбы к господу. Этот день мой знакомый называет прощеным.
— И это помогает ему?
— Представьте, да. После доброго дела его душе легче.
— Успокаивается совесть, — кивнула Ольга, и вскинула на него зеленоватые, цвета жухлой травы глаза. Огорошила вопросом:
— А вы очень богаты?
Он даже поперхнулся дымом и вмял окурок в пепельницу.
— С чего вы взяли?
— У вас сигареты «Мальборо». Их курят крутые.
— Только и всего? — рассмеялся облегченно. — У меня же — праздник, а потому могу себе позволить кое-какую роскошь. Кстати, хочу задать нескромный вопрос.
— Сколько мне лет?
— На сей раз не угадали. Вы ведь не замужем?
— Была бы замужем, не сидела бы сейчас с вами.
— Это еще ни о чем не говорит. Некоторые замужние женщины ходят в ресторан с любовниками.
— Надеюсь, я к таким относиться не буду. Когда выйду замуж.
— Прошу прощения. Я не это имел в виду. Вопрос задал совсем по другому поводу. Нынешние девушки грезят о богатом женихе. Вы тоже? Если откровенно…
Ольга рассмеялась, но невесело.
— Лично мне это не грозит.
— Почему?
— Богатые хотят иметь все красивое. Квартиру, обстановку, посуду, собаку. И жену красивую. Чтобы украшала существование. И дети бы от нее пошли красивые…
Александр, слушая, смотрел на нее и видел опущенные уголки губ, различил ранние морщинки под глазами. Представил ее себе лет через десять. Усталая, издерганная, погасшая. И мужа ее разглядел дальним зрением. Такой же замухрыжистый бедолага, да еще и запивает от безысходности.