— Объяснись! — закричал Джо, — Что здесь происходит?!
— Кормилица уже ждет. Отнеси ей малыша и можешь быть свободна, Руби, — спокойно попросил Гвидо, но сам не отрывал от своего брата взгляда.
Джо усилил хватку на плоской груди Гвидо. За голубоглазой с младенцем на руках захлопнулась дверь. Брату совершенно не шла смиренная и обаятельная улыбка. На одной его щеке глубоко западала ямка — должно быть, шрам, происхождение которого Джо не помнил. Теперь мог остаться второй, такой же, но с другой стороны — от бритвенной остроты костяного баллока.
— Ну и ну. Смотришь на меня волчонком, а разве я сделал что-то плохое?
Джо обвел койки взглядом. Другие тела… Неужели все это были малефики? Он не нашелся с ответом. И это он еще не заглядывал в другую комнату, из которой тянуло запахом смерти и её же гибельным холодом.
— Джо, тебе и твоей девушке нечего бояться. Всё хорошо.
Гвидо накрыл его запястья своими ладонями в успокаивающем жесте. Ключник нахмурился, захотел одернуться. «Хорошо»?! Ни черта не было хорошо. Он обманул Джоланта! Обманул Чонсу. И если ключник такое мог простить, ведь Гвидо был ему братом, то малефика была злорадной и мстительной, как кошка. «Девушка», хах, как же.
Гвидо был ему братом? Джолант не узнавал в бледном типе с этой мерзкой ямочкой любознательного мальчишку из своего прошлого.
Он вообще не знал теперь этого человека.
— Не называй её так. Это неправда. Я обязан ей жизнью, и то, что ты сделал…
Она теперь в ярости. Никогда больше она не поверит ему. Это точно.
На кончике баллока налилась капля крови, проскользила по металлу к рукояти. Гвидо ахнул, распахнув свои огромные глаза.
Что я творю, подумал Джо. Его рука с зажатым оружием опала, как надломившееся крыло.
— Говори. Объясни все, или мы уходим.
Гвидо предложил ключнику сесть. Заметив, что Джо никак не отводит глаз от мертвеца в одной с ними комнате, накинул на мальчишку серый полог и опустился напротив. Руки у него были беспокойные: он сцепил ладони, затем начал крутить большие пальцы один вокруг другого. И говорить стал не сразу, помолчал, покусал узкую белую губу. Дернулся, когда Джо пристукнул рукоятью кинжала по столу.
— Хорошо. Хорошо. Если коротко. Ты наверняка хочешь коротко? Ты с самого детства был нетерпелив…
Медик не ошибался. Джо сжал челюсти до проступивших желваков и подался вперед, готовый вдарить своему брату в лицо. Тот будто и не заметил — или же совсем не боялся.
— Я пытаюсь найти лекарство от этой чумы. Мы считаем, панацея таится в способностях малефиков. Кроме того… Боюсь, у нас нет других инструментов.
Мы? Инструментов? Это он про них с Чонсой? Или про малефиков?
Панацея?
— Она не щипцы для разделки мяса и не гребаный подорожник, Гвидо! — рявкнул Джо. Гвидо сморгнул удивление и мягко рассмеялся, и похлопал брата по руке, потянувшись через стол. Смелый жест. Колючка убрал ладони на колени. Он не любил прикосновения незнакомцев.
— Конечно, братишка. Именно поэтому ей ничего не угрожает. Ты дал мне понять, что Чонса… особенная. Такая сильная! Ей уготована высшая цель.
Взгляд притянули инструменты на столе. Высшая цель? Он уже догадался о судьбе младенца. Кажется, удивительного малыша ждала участь страшнее, чем в малефикорумах Бринмора.
Плохо. Плохо дело. Джолант хотел спастись, поверил мягкому голосу здоровяка-Самсона и его добрым намерениям. Наверно, хотел увидеть Сантацио. Хотел увидеть Гвидо. Но ему и в голову не пришло все это! Как его брат вообще мог официально практиковать медицину, он был слишком молод: не прошел паломничество, не проработал годы в монастырских лечебницах… Обычный школяр, возомнивший себя богом. Тело человека было священным! Копаться в нем, как в какой-то тыкве, выбирая внутренности — это святотатство. За одно это Гвидо в Бринморе могли посадить в тюрьму.
Но они были не в Бринморе. Они сидели в особняке шорского безумца с горящими глазами, верящего, что он способен исцелить мир.
Плохо дело. Хватать Чонсу и бежать на том же утлом суденышке. Вряд ли стражи порта успели пропить корабль «торговцев» откуда бы то ни было.
Да, так он и поступит. Но сначала — выслушает. Тем более, начав говорить, Гвидо никогда не умел заткнуться. Хоть что-то не изменилось, подумал Джо.
— Мне очень неловко, что все так вышло, право слово. У меня не было цели пугать вас, но, увы. Это для нашей же, брат, безопасности! Ты знал, что малефики теперь стали опаснее? Стоит им отпустить рассудок, их силы выходят из-под контроля. В Бринморе сейчас настоящая мясорубка… В том числе из-за этого.
— А в Шоре?
Гвидо улыбнулся.
— В Шоре все совсем по-другому, братец. Знаешь, южане считают, что малефики — особенные. Не в том смысле, что вознесенцы. Якобы у них есть душа, а у обычных людей — нет. Они ближе к богам, чем к людям, поэтому становятся жрецами и исполняют волю богов. А когда чувствуют, что силы покидают их, уходят на запад в Белый Грот, где впадают в кататонию молитвы, пока смерть не настигнет их. Многие малефики отправились туда, едва разверзлись небеса.
Какие-то сказки. Джо нахмурился. И пусть он знал, что не все разделяют религию Бринмора и отношение к малефикам, настолько разительные взгляды и так близко… Это казалось невозможным.
Он видел в Лиме, что способен сделать один-единственный необученный колдун. А сколько их было в Шоре? Черт возьми, почему южане еще не сожрали сами себя в агонии чёрного безумия?
Вопрос, конечно.
Резко захотелось выпить чего-то крепкого, сбивающего с ног. Вспомнился еловый грог.
Ключник сказал:
— И?
На что Гвидо пояснил:
— Почему вы здесь? Почему я… так грубо обошелся с Чонсой? Мы с оставшимися жрецами создали в этих подвалах маленький Белый Грот. Место максимально защищенное. Пришлось переоборудовать темницу, но что поделать? Зато здесь Чонса и подобные ей могут спать спокойно, не опасаясь, что навредят кому-то.
Джо вспомнил, что девушка почти не спала, когда они вышли из подземелий Южных склонов. Не смыкала глаз — лишь на минуту-другую — когда они держали путь к побережью от Ан-Шу. Чувствовала что-то? Знала? Лицо у Джо стало задумчивым, тёмным от работы мысли.
Одно он понял сразу, на лету и без пояснений Гвидо. Это было просто. Самсон был шорцем и служил императору в землях Бринмора. Это делало его шпионом и преданным слугой Константина Великого. Гвидо же был из Сантацио, но после захвата морской столицы Шором перебрался в Канноне — они переписывались с ним и один раз даже виделись. Но сейчас он был здесь и говорил о южанах как о помощниках в своих делах. Это делало его предателем Бринмора и врагом Церкви Вознесения, учитывая богомерзкие деяния.
Кажется, Джо был обречен на дурную компанию.
— Как вы сделали это?
— Кости мира. Известняк. Изолированные комнатушки, где они могут отдохнуть, не вызывая безумия масс.
— Чонса итак никому не вредила. Даже без твоего… белого гроба. Она в себе.
— Грота. И я думаю, что это из-за твоего происхождения. Ваше Высочество, — Гвидо хмыкнул.
Конечно, он знал. Было бы глупо полагать иное. Как знал Самсон. Как знает, должно быть, вся шорская разведка. Но Гвидо никогда не упоминал про это, а Джо не заострял на этом внимание. Разве значит это хоть что-то, кроме того, что жизнь Джоланта Мэлруда свернула не туда на самом своем начале?
Колючка покачал головой:
— Чонса не знает.
— Ей и не надо. Зачем? Только волновать её беспокойное сердце. Ей итак сейчас тяжело, — в словах Гвидо слышалась ирония, — однако я про другое. Про твою кровь, твою кость.
— Что это значит?
— Королевская линия Бринмора идет от Святого Мэлруда. Линия твоей матери, милейшей пантеры Небт — от легендарных небожителей Шора. Я потом дам тебе книжку о них. Возможно, именно из-за этой… смеси кровей тебя пытались убить. Твоя фигура путает планы кому-то. Если бы не шорская разведка… Если бы не твой дядя, они бы преуспели. Так сказал Самсон.
Джолант не знал про это. Он откинулся на стуле, пораженный услышанным. Конечно, он знал о пятерых святых Бринмора, спутниках самого Малакия. Колючка учился в школе при Церкви, там их имена складывали для запоминания в примитивную песенку:
«Жил да был Миколат,
Каждому он добрый брат,
У него был слуга -
Такде-светлый-голова!
Такде плакал, Такде выл,
Мэлруд его не любил,
Пришел Отис всех мирить,
Мэлруд Отиса стал бить.
Пришел Лоркан их лечить:
В мире, братья, будем жить!»
Великие Дома вели родословную от этих святых, из них сохранились только три династии. Королевская семья носила герб и имя Мэлруда, супругой здравствующего короля была Агата Отис из Сугерии, а последним в роду Лоркана был бездетный Феликс, глава малефикорума Дормсмута. К тысячному с лишним году после Вознесения это мало что значило, и уж точно не давало ничего, кроме гордости за своих предков и накопленного имущества.
Если честно, Джолант даже не знал, что его мать зовут Небт. Всё, что осталось от неё — вышитый валик подушки и окутанные туманом сны. Он не помнил ни голос, ни лицо, и знал только то, что её все считают шпионкой и убийцей. Якобы шорка околдовала сердце Калахана Мэлруда, чтобы убить и ослабить Бринмор перед вторжением своего брата Константина Великого, завоевателя. Дальше версии расходятся: одни считают, что её убили свои же за то, что она родила Калахану наследника, другие утверждают, что не обошлось без влияния загадочных церковных Всадников, тихих убийц на службе самого прелата.
Небт. Странное имя. Красивое. Он повторил его одними губами и едва заметно улыбнулся.
— Джо, разве не понимаешь? — Гвидо тоже улыбнулся, словно копируя Колючку, мягко и немного грустно. — Ты — живая Кость Мира. С моим умом, способностями Чонсы и твоим наследием мы победим. Верь мне, пожалуйста.
То, что говорил Гвидо, звучало соблазнительно и обнадеживающе.
Джолант устал. Джоланту было двадцать.
Ему была не чужда гордыня. Думать о том, что ты одарен лучшим образом и святой на какую-то унцию крови было приятно, особенно для такого истинно верующего, как Джо. И ему хотелось верить в сказки и то, что у человечества еще есть шанс.