— Ясно-то ясно, — печально покивал Хромов, — но по сути сплошные отговорки. А все дело в том, Елизавета, что образования тебе не хватает и дисциплины. Ну, и комиссар толковый тебе бы не помешал…
— У нас единоначалие, — напомнила Хромову Лиза.
— Вот-вот! В этом-то все и дело…
Проснулась, как и следовало ожидать, в холодном поту. Полежала, прислушиваясь к ощущениям, и хотела было спать дальше, но передумала.
«Приснится же такая ересь!»
И в самом деле, что за бред? Какие, на хрен, комиссары? Откуда вдруг снова всплыл парторг Хромов? Где, вообще, тот институт и вся та жизнь, и где теперь находится Лиза, баронесса и кавалерственная дама? Впрочем, она догадалась уже, что сон в руку, и что самое главное не было произнесено вслух, но подразумевалось, потому что голосом парторга с Лизой наверняка говорило ее собственное подсознание. А оно без причины не высказывается.
«Ладно, ладно! Встаю!» — Лиза бросила злой взгляд в иллюминатор, за которым все еще было темно — она проснулась в пятом часу утра, — да вдобавок шел дождь. Как зарядил вчера днем, так и не переставал.
«Роттердам… Осень… Дождь… Вот же непруха!»
Спала Лиза в «пижаме» — в мужских шелковых трусах до колен и хлопчатобумажной футболке. Такое решение напрашивалось и окончательно сформировалось у Лизы в войну. В трусах и футболке можно выскочить по сигналу боевой тревоги из каюты, и не будет стыдно перед господами офицерами и нижними чинами. В такой пижаме можно даже командовать кораблем, не то что в ночной рубашке. Особенно в одной из тех, какие обычно носила Лиза: короткой и полупрозрачной.
Одеваться не стала. Вылезла из кровати, сунула ноги в войлочные боты, служившие ей на борту домашними тапками, и пошла в салон. Включила бра над поставцом, налила себе виски и села в кресло.
«Итак, о чем на самом деле шел разговор?»
Лиза сделала аккуратный глоток, отставила стакан и взяла портсигар.
По-видимому, подсознание было недовольно стилем Лизиного поведения. Ее ухарство, ее непосредственность и импульсивность кое-кому на Флоте даже импонировали, — они видели в этом проявление мужества, решительности и воли, — но немало было и таких, кто связывал Лизину бесшабашность с недостатком дисциплины, если вообще не объяснял ее «фокусы» склонностью к суициду и «напрочь слетевшей крышей». Возможно, все они были правы: и те, и эти. Но очень может быть, что все они на ее счет сильно ошибались. Лиза определенно знала, что блажит только тогда, когда интуиция подсказывает — осторожничать не стоит. И следует отметить, чутье Лизу еще ни разу не подвело. Даже тот вылет на перехват прорвавшихся киевских штурмовиков, за который она — было дело — ругала себя громче всех, и за который ее вполне могли отдать под трибунал, даже этот случай был не так уж однозначен, если разбираться в нем всерьез. Тогда ведь киевляне прорвали периметр, и прикрыть авиаматку могли только истребители. Однако боеготовых машин оказалось до обидного мало, а пилотов и того меньше. В конце концов, может быть, в том бою Лиза и не сбила ни одного противника, но зато склонила чашу весов в пользу себерцев? Все может быть. Тем более что в рубке «Архангельска» оставался ее старпом кавторанг Самсонов, который, известное дело, звезд с неба не хватал — иначе он, а не Лиза, командовал бы группой «Рцы», — однако являлся крепким профессионалом, в том смысле, что знал и любил устав и все делал только по правилам. В тех обстоятельствах большего и не требовалось. Такая вот внезапная мысль.
Лиза тщательно ее обдумала и пришла к выводу, что все на самом деле сделала тогда правильно. Оттого ее за этот фортель и не наказали. Но тогда о чем заговорило с ней ее чертово подсознание?
«Наверное, о Федоре!»
Идея еще раз сходить «на ту сторону» была отнюдь не эфемерна. Не случайна и не так проста и однозначна, как могло показаться на первый взгляд. Там, в неизвестной реальности другого мира, жил симпатичный ей лично мужчина. Не любовь всей ее жизни, как Джейкоб Паганель. И не такой человек, как полковник Рощин, который теоретически мог составить ей в будущем хорошую партию. А именно приятный собеседник и подходящий к случаю любовник. А случай был прост и понятен, как элементарная арифметика. У Лизы давно не было мужчины, и путешествие в Лемурию не предвещало никаких изменений в лучшую сторону: заполучить в койку одного из членов экипажа было последним, чего желала Лиза. Вадим попросил, дать ему шанс? Отлично! Он его получил. Сумеет доказать, что ей без него хуже, чем с ним, значит, после экспедиции перейдет из разряда воздыхателей в разряд любовников. Только и всего. Однако во время экспедиции — боже сохрани!
Федор, как ни крути, самый безопасный вариант. Где он и где она! Они даже живут в разных мирах. Так что Федор хороший кандидат, чтобы попросту стравить пар. Однако чтобы переспать с Федором, для начала следовало его найти. И вот это было, пожалуй, куда интересней «половых излишеств». Попасть «на ту сторону» это вам не фунт изюму. Это настоящий вызов для настоящего истребителя. А где вызов, там и риск. И вот об этом, судя по всему, и говорило с ней подсознание.
«Риск, вот в чем дело!»
Стоит ли Федор того риска, на который она готова пойти?
Конечно, легче всего было бы сказать, я не к Федору иду, я всего лишь проверяю гипотезу. Легче, но не честнее, потому что правда всегда сложнее. Гипотеза гипотезой, но Лиза не фанатичный естествоиспытатель, ей нужен стимул повесомей.
«Ладно, — решила она, выпив еще одну порцию виски. — Семь бед — один ответ! Отчего бы не попробовать?»
Она быстро оделась — все те же брюки-галифе, шнурованные сапожки на среднем каблуке и белая рубашка с галстуком, — прикрепила на пояс на спине кобуру с револьвером Webley Mk IV, надела сверху женский двубортный пиджак, чтобы не бросаться в глаза. Рассовала по карманам всякую необходимую мелочь — блокнот, карандаш, портсигар, австрийскую зажигалку Hurricane, — надела на пальцы несколько золотых колец с бриллиантами и изумрудами в качестве универсальной валюты, нацепила на нос круглые очки с темными стеклами и приготовилась «прыгнуть». Ей казалось, что она знает, как это сделать, но знание это было странное. Его было не сформулировать словами и невозможно представить мысленно. Но Лиза чувствовала, что сможет, да и в любом случае, пока не попробуешь, никогда не узнаешь, получится или нет.
Лиза закурила, выпила одним глотком граммов восемьдесят виски, прикрыла глаза и… Черт его знает, что конкретно она сделала, но это сработало, потому что в следующее мгновение в лицо ей дохнуло сырым ветром.
«Что и требовалось доказать! — с удовлетворением отметила Лиза, открыв глаза. — А синхронизации-то по времени здесь, оказывается, нет!»
Она вновь оказалась на проспекте 25-го Октября, который здесь, как и в Ниене, назывался Невским. И хотя прошлым вечером Лиза сиганула прямо из-под душа к дому Федора — из одной дождливой ночи в другую, — сегодня она нечувствительно «перешла» из раннего утра в позднее послеобеденное время. Судя по теням и общему впечатлению, на дворе было часа два пополудни. Может быть, три. Но тут Лиза увидела уличные часы, и все встало на свои места.
«Без пятнадцати три. Ну, я ведь так и сказала!»
Итак, получалось, что миры — во всяком случае, мир Лизы Браге и тот, в котором она оказалась сейчас — по времени не синхронизированы. В пространстве тоже. Вчера Лиза оказалась рядом с домом Федора, а сегодня — на Невском. И к тому же совсем не в том месте, где в прошлом году. Время и место варьировали…
«Константа одна — Федор!» — это Лиза поняла, как только увидела его собственной персоной, идущего ей навстречу.
Получалось, дело не в месте и не во времени, а в цели. Захотела «сходить» к Федору, к нему и «перешла». Вот только одного не учла. Такие мужчины одинокими никогда не остаются. Во всяком случае, надолго. Да и в прошлый раз… Возможно, это было всего лишь делом случая, что в тот день он оказался на Невском проспекте один, и что Лиза не заметила признаков присутствия женщины в его квартире. Сегодня он держал под руку высокую темноволосую девицу в таком коротком платье, что еще чуть, и станут видны трусы.
«Если она их, конечно, носит… Кошка драная!»
Лиза и сама не ожидала, что среагирует так остро. Но из песни слов не выкинешь. Так все и случилось. Ревность иррациональна. Она не желает принимать в расчет ни того, что ты в этом мире, в сущности, чужая, ни того, что с прошлой их встречи с Федором прошел целый год.
«Не свезло!» — констатировала Лиза, ныряя в двери первого попавшегося магазина.
Ревность ревностью, но встречаться с Федором, когда он не один — в самом скверном смысле этого слова, — ей не хотелось. Унизительно как-то, не говоря о прочем. Еще спасибо магазин под рукой оказался, было куда сбежать.
Итак, Лиза вошла в магазин, все еще занятая своими мыслями, и поэтому, наверное, не сразу сообразила, куда ее занесло. А когда поняла, огромность возникших перед ней перспектив едва не заставила ее станцевать джигу радости прямо здесь, прямо сейчас.
«Книги! Ну, конечно же! И ведь это так просто!»
Лиза подошла к стеллажам. Увы, основную массу составляли книги о любви, фантастика, детективы и приключения. Однако, уловив принцип навигации, Лиза довольно быстро добралась до технической литературы. И вот здесь ее ожидало настоящее богатство. Даже глаза разбежались! «Теплотехника. Учебник для вузов», «Справочник по теплопроводности жидкостей и газов», «Лекции по теплообмену», «Котлы и турбины», «Электротехника»…
«Господи, прости! Да на этом же можно сделать миллионы!» — моментально сообразила она.
И в самом деле, достаточно переписать своей рукой самые вкусные места со схемами и чертежами, и те же «патриотически настроенные заводчики» купят рукописи «пожелавшего остаться неизвестным» гения за любые деньги. В пределах разумного, разумеется. Но это «разумное» будет исчисляться десятками, если не сотнями тысяч золотых рублей!