— Может быть, — пожала плечами Лиза. — Я, знаешь ли, больше по яблокам…
Прямая, словно по линейке вычерченная улица или, вернее, кипарисовая аллея — двухэтажные каменные дома прятались за деревьями — вывела Лизу и Рощина на просторную площадь, вымощенную брусчаткой. Здесь их ожидала очередная древняя церковь — судя по табличке на стене, посвященная святым Сергею и Вакху, — и примыкающее к ней трехэтажное здание Адрианопольской архиепархии. Немудрено, что на площади и прилегающих улицах присутствовало достаточно много мужчин в черных рясах и скуфьях, иногда в клобуках, но Лизе показалось, что она видела и пару монахов в подрясниках. Однако закладываться по этому поводу она не стала бы. Да и не важно по большому счету. Просто священники. Просто монахи, послушники, или кто у них там есть еще. Такие же православные, как в Себерии, но принадлежащие к Константинопольской епархии.
С площади Лиза и Рощин свернули как раз на Константинопольскую улицу, которую по идее следовало бы называть проспектом. Прошли мимо очень древней — чуть ли не тринадцатого века — церкви Пресвятой Богородицы и мимо похожего на замок дворца Касианитов, а еще через три квартала вышли на площадь Никифора Вриенния перед университетом Георгиуса Эрмонимуса Спартанца.
— У меня паранойя, или за нами действительно кто-то тащится? — спросила Лиза, когда, осмотрев фасад старого университетского корпуса, украшенного шестигранной часовой башней, и памятник знаменитому писателю и знатоку греческого языка, они ушли с площади в поисках таверны, где можно было бы перекусить и промочить горло. Причем, говоря о питье, они, разумеется, имели в виду что-нибудь более достойное, чем вода, которую тут и там продавали мальчишки с бидонами.
— Да, вот и у меня такое чувство… — тихо ответил Рощин.
— Что у меня паранойя? — хмыкнула в ответ Лиза.
— Нет, что у нас завелся хвост.
— Опять прошлое наступает на пятки будущему, как думаешь?
— Почем знать, — вздохнул Рощин, — может быть, это как раз наоборот, будущее оглядывается через плечо.
— Похоже на стихи, — улыбнулась Лиза.
— Наверное, неспроста, — куртуазно парировал Рощин.
— Все-таки откуда что берется? — сейчас Лиза не кокетничала, а говорила именно то, о чем думала. — Если честно, я раньше думала, что все пластуны, как мой Григорий.
— А каков, по-твоему, Григорий Берг? — с интересом посмотрел на нее полковник.
— По-моему, он из тех, в присутствии кого скисает молоко и перегорают электрические лампочки, — не задумываясь ответила Лиза.
— Весьма образно, — кивнул Рощин, — но в корне неверно. Твой Григорий, Лиза, тяжелый человек, это факт. Но к службе в гвардейских пластунах это отношения не имеет. На самом деле мы все разные. Я такой, а он другой. Одним словом, люди. Служба делает нас циниками и фаталистами, но ведь и ты, Лиза, не без изъяна. Все истребители, кого я знал или знаю, хуже гусаров, ей-богу! А Григорий… Что ж, он таков от природы, однако я не уверен, что ты его хорошо знаешь, хоть и сестра. Я его знаю еще меньше, но общие знакомые рассказывают, что в иные моменты он может стать и душой общества, и зачинщиком совершенно детских по сути забав.
— Серьезно? — скосила на Рощина глаз Лиза. — Ты это серьезно?
— Вполне.
«Что ж, может быть, ты и прав!»
Думая сейчас о Григории, она должна была признать, что он сильно изменился за прошедший год. Возможно, виной тому стали их непростые жизненные обстоятельства, имея в виду, в частности, ту войну, в которой им вместе пришлось поучаствовать. А может быть, это Полина на него так подействовала. В любом случае теперь он явно отличался от того Григория, который пришел к ней в госпиталь два года назад.
«Тот Григорий… Этот Григорий… Не о том думаете, сударыня! Не о том!»
— Побежим? — спросила она Рощина. — Или ну его?!
— У тебя с собой есть что-нибудь? — коротко взглянул на нее полковник.
— А ты как думаешь?
— Я тебя еще недостаточно знаю!
— То есть как это! — возмутилась Лиза.
— Сама подумай! — остановил ее Рощин.
— Ну да, — согласилась она через мгновение, — возможно, ты прав. Постель не повод для знакомства… Револьвер и десантный нож.
— Тогда пошли в таверну! — решил Рощин. — Очень есть хочется!
Лиза согласилась. Семь бед — один ответ, но и голод не тетка, не правда ли?
Прошли еще немного вдоль улицы, и вуаля! Таверна, да еще какая! Самая что ни на есть аутентичная византийская капелея.
— Зайдем? — кивнул Рощин на вход в таверну.
— Мне нравится!
Лизе и в самом деле понравилось. Выглядит прилично, пахнет еще лучше. Жареным мясом, свежим хлебом, какими-то специями. В общем, хорошо пахнет. Правильно.
Поднялись по каменным ступеням, прошли на деревянную веранду под черепичным навесом, сели за последний пустой стол — народу в таверне оказалось достаточно много, — едва ли не на пальцах объяснили половому, что хотят есть и пить, и стали ждать результата. В Византии говорят по-гречески или на болгарском, который хоть и славянский язык, но довольно сильно отличается от русского. Так что оставалось лишь гадать, что и как понял обслуживающий их половой. Однако, как вскоре выяснилось, он их понял. Или угадал. Или просто знал, чего могут желать богатые иностранцы. В любом случае результат превзошел все ожидания.
Первым делом половой принес им салат из свежих овощей, разнообразной зелени, маринованных черных маслин и брынзы, обильно заправленный оливковым маслом, в меру посоленный, но зато круто наперченный. В меню входили так же теплый белый хлеб и темное, густое красное вино. Лучшего не приходилось и желать: вкусно, в меру экзотично, имея в виду себерянское происхождение едоков, и не слишком обильно, так как Лиза вполне обоснованно ожидала «продолжения банкета». И, разумеется, чутье капитана не подвело, «продолжение следовало».
— Тавче гравче! — сказал половой, ставя перед Лизой и Рощиным глиняные горшочки с аппетитно пахнущей запеченной фасолью.
— Определенно это белая фасоль, — озвучил Рощин свои впечатления, едва прожевал первую порцию блюда, оказавшегося не только вкусным, но и очень горячим. Что называется, прямо из печи.
— Лук, — поддержала его мысль Лиза, — перец… помидоры?
— Скорее всего, — кивнул Рощин, подцепив вилкой следующую порцию фасолевой запеканки, — но немного. И пряности, разумеется.
— Ну, куда ж мы без пряностей! — хмыкнула Лиза. — Мы без них никак и никуда!
Блюдо ей понравилось. Разве что несколько островато на ее вкус, но то ли еще будет в Индии и на Цейлоне! Так что, скорее, хорошо, чем плохо. В смысле вкусно, а не наоборот.
«Хвост» объявился как раз к третьему блюду — жаренному на вертеле козленку.
— Не помешаю?
На этот раз — видимо, для разнообразия или в целях маскировки — капитан Кениг оделся в статское платье: светлый костюм, рубашка-апаш в тон костюму и шляпа паганель[16], не к месту напомнившая Лизе о ее бывшем. Портрет иностранного путешественника завершали круглые очки с синими стеклами и элегантная трость с костяным набалдашником.
«Небось, стилет в “дрючке” прячет… или что похуже!»
— Здравствуй, Иван! — сказала Лиза вслух. — Какими судьбами?
— Да вот решил, что нам надобно объясниться, — поклонился двоюродный родственник, приподняв шляпу. — Добрый день, Елизавета! Здравствуйте, Вадим!
— Здравствуйте, Иван! — ответил Рощин, с интересом рассматривая капитана второго ранга.
— Объясниться? — подняла бровь Лиза. — Серьезно? Это что-то новое. И почему здесь и сейчас? Да садись ты уже, Иван! Не заставляй смотреть на себя снизу вверх, чай не великий князь!
— Спасибо, — Иван сел и уставился на Лизу, глаза в глаза. — Если не здесь, Елизавета, то где и когда? Вы же в Лемурию направляетесь, разве нет?
— Да.
— Ну вот! — кивнул Кениг. — Когда еще свидимся?
«И свидимся ли вообще. Ты это имел в виду?»
— Тебе заказать что-нибудь? — спросила Лиза, спокойно прожевав кусочек мяса. — Козленок у них тут деликатесный, и вообще!
— Вообще-то я уже сделал заказ! — улыбнулся разведчик.
И в самом деле, словно дождавшись этой его реплики, у стола возник половой и споро расставил на столешнице плошки с какими-то замысловатыми салатиками, блюдо белых лепешек и кувшин с вином.
— Что ж, ты, Иван, на редкость предусмотрителен! — признала Лиза. — Теперь приступай к исполнению обязательной программы.
— Я, собственно, хотел объясниться по поводу известных событий в ресторации «Ветер с моря».
— Темная история, не правда ли? — Лиза коротко взглянула на разведчика и вернулась к козленку.
— Нехорошая история, — согласился капитан Кениг и повернулся к Рощину. — Вадим, вы ведь можете дать мне слово, что все сказанное за этим столом останется строго между нами?
— Могли бы и не спрашивать, Иван, — пожал плечами Рощин. — Но коли уж спросили, слово офицера.
— Что ж, — тяжело вздохнул Кениг, — ты ведь, Елизавета, догадалась уже, что никакие это были не англичане?
— Ну, тут к гадалке не ходи! — поморщилась при воспоминании о тех событиях Лиза. — Я, Иван, грешным делом, англичан не шибко люблю, но при том уважаю, в том числе и за профессионализм. Не могли они так глупо подставиться! Знаешь, как говорит Константин Сергеевич, «не верю»? Вот так же и я. Не верю, и все тут!
— Права! — кивнул Иван. — И очевидно, имеешь на меня за это зуб!
— Не без этого.
— И опять-таки права! — согласился Кениг. — Есть мне за что у тебя, Елизавета, прощение просить, но представь себе, совсем не за то, о чем ты думаешь. Оттого я и хотел объясниться.
— Объясняйся! — предложила Лиза.
— Изволь! Не помешает, если я закурю?
— А что, ты это все для вида заказал? — усмехнулась Лиза, указав глазами на лепешки и салатики.
— Не знаю, — пожал плечами Кениг, наливая себе вина. — Возможно, позже…
— Ну, позже, значит, позже, — не стала спорить Лиза, — а я, с твоего позволения, доем своего козла!