Она повернула голову на голос и увидела стоявшего рядом с кроватью мужчину. Присмотрелась.
«Доктор Аллен? С чего вдруг? Впрочем, где лекарь, там и болезни, — лениво констатировала Лиза. — Я больна, ранена или умираю…»
— Я умираю? — голос слабый, в голове туман и легкость, но признаки жизни налицо.
— Умираете? Нет, не думаю, — покачал головой лекарь. — Еще нет. Жизнь, знаете ли, капитан, долгая болезнь. Порой очень долгая.
Пока он говорил, Лиза немного пришла в себя. Во всяком случае, определилась со своим состоянием, — у нее, как ни странно, ничего не болело, — местом и отчасти со временем. Жива. Это очевидно. Относительно здорова. Лежит на своей кровати, а за стеклом иллюминатора ясный солнечный день. Вопрос, однако, тот ли это день, когда она отключилась, или уже другой? И если другой, то как далеко он отстоит от того момента, который Лиза запомнила последним? В прошлом у нее уже случались похожие инциденты, так что имелся определенный опыт, и не сказать, чтобы позитивный. Но с другой стороны, с нее даже сапог не сняли, что скорее обнадеживало, чем наоборот.
«Если бы я отключилась на сутки или двое, обувь бы с меня стащили в первую очередь. Ведь так?»
— Долго? — спросила она вслух.
— Полчаса. Тридцать две минуты, — уточнил доктор Аллен, взглянув на часы.
— Это много или мало? — Вопрос глупый, разумеется, но молчать решительно расхотелось.
— Как посмотреть, — пожал плечами Аллен. — По мне, так и минута беспамятства это уже слишком. А вы, капитан, находились без сознания в тридцать два раза дольше. Но, с другой стороны, после семи часов экстремального пилотирования… Честно говоря, я даже не знаю, чего следовало после этого ожидать.
— Так я жива?
— Судя по моим наблюдениям, очевидно живы. И я бы даже сказал, здоровы. Во всяком случае, пульс, температура и давление у вас в норме. Дыхание ровное. И белки глаз не изменили своего цвета, что очевидным образом указывает на то, что вы здоровы. Один вопрос — чисто из любопытства, — что за порошок скормил вам в беспамятстве господин Рощин?
— Скормил?
Отвечать не стоило. Вернее, не стоило говорить правду.
— Мне показалось, вы сказали, я была без сознания?
— Не сразу. Сначала у вас было нечто вроде эпилептического припадка…
— Это не эпилепсия.
— Я догадался, — кивнул Аллен. — А вот кое-кто другой, оказывается, предполагал такую возможность заранее. Господин Райт сразу же приказал позвать господина Рощина, а полковник не задумываясь применил к вам неизвестный мне, но, как выяснилось, весьма эффективный препарат. Растворил в четверти стакана коньяка некий желтоватого цвета порошок и влил вам в рот. В связи с этим я позволил себе еще два допущения. Первое, данный препарат предназначен для купирования сильных болевых приступов. И второе, у вас они случаются если не регулярно, то достаточно часто. Что не есть хорошо, особенно для пилота, но, с другой стороны, не всякий авиатор выдержал бы такую запредельную нагрузку, какую выдержали сегодня вы.
«Это вы, доктор, еще не знаете, с чем я имела дело! А так, да. Мало кто… или никто…»
Силы постепенно возвращались, память тоже. Сейчас Лиза уже точно знала, что именно произошло, когда и отчего.
— Вот, собственно, и все, о чем я хотел вас спросить, капитан Браге, — продолжил между тем Аллен. — Все-таки я корабельный лекарь, и мне о таких вещах стоит знать заранее.
— Этот порошок…
«Немного правды, немного лжи…»
— Эту смесь придумал для меня Лео…
— Лео? — переспросил Аллен.
— Леонтий Тюрдеев, — объяснила Лиза, ожидавшая вопроса наподобие этого, — ваш, мистер Аллен, предшественник. Он был не только отличным лекарем, но и замечательным ученым.
«А также сумасшедшим сукиным сыном… и моим бывшим любовником, едва не ставшим убийцей!»
— Он хорошо разбирался в фармакологии, — продолжила она вслух. — И да, Леонтий знал, что у меня бывают немотивированные приступы боли…
— Немотивированные — не значит беспричинные, — уточнил доктор.
— Как скажете, доктор! Тем не менее… — Лиза, наконец, нашла в себе силы сесть, и ничего страшного с ней не произошло, даже голова не закружилась. — Диагноза как не было, так и нет, а меня кто только ни обследовал.
— Ну что ж, — не стал спорить Аллен, — на нет и суда нет. В моих услугах вы, как вижу, более не нуждаетесь. Так что позвольте откланяться!
— Позволяю! — Лиза спустила ноги с кровати и посмотрела вслед уходящему лекарю. — Спасибо, доктор!
Хлопнула дверь, и Лиза осталась в каюте одна. Она еще посидела немного на краю кровати, потом встала, прошлась пару раз по каюте, оценивая общее состояние организма, осталась этим состоянием довольна и взялась за трубку телефона.
— Райт? — спросила в воронку микрофона. — Вы как там все?
— Мы в норме. А ты?
— Я тоже. Как дела?
— Да ничего вроде, — успокоил ее Райт. — Пилотирует Надин. Опустились на триста метров и идем малым ходом вдоль стены кратера. Производим фото— и киносъемку, картографируем, рисуем… Ну, сама понимаешь, что-то же надо делать. Ничего экстренного пока. Так что давай, приходи в себя, а как оклемаешься, возвращайся на мостик. Будем держать совет.
— Полчаса у меня есть? — спросила Лиза, вновь включаясь в рабочий ритм.
— Ни в чем себе не отказывай!
На том и простились.
Лиза опустила трубку на рычаги и тут же подняла ее снова.
— Камбуз, говорит капитан Браге!
— Здравия желаю, ваше высокопревосходительство! — ответил по-русски Иван Зосимов, бывший шеф-повар ниенской ресторации «Англетер». Лиза в этом кабаке никогда не бывала, но от знающих людей слышала, что заведение козырное, куда там всяким парижам и прочим мюнхенам! Можно было только гадать, что за беда приключилась с Зосимовым, или что он там натворил в Ниене, что пришлось вот так вдруг переквалифицироваться в судовые коки. Однако же случилось.
— Иван, будь другом, не выпендривайся! — остановила она кока. — Я всего лишь благородие, да и то когда на воинской службе. Так что угомонись!
— Слушаю вас, кэп! — сдал назад Зосимов.
Ну не нарываться же, в самом деле, на неприятности. Пошутил и хватит! Командир на корабле — первый после Бога, даже если из своих, «из православных».
— Сообрази что-нибудь поесть, — попросила Лиза, — будь другом. Только быстро, у меня времени в обрез.
— Сей минут! — сразу же откликнулся кок.
— Сей минут не надо, — остановила его Лиза, — надо через четверть часа. И распорядись, будь добр, чтобы кофе принесли. Побольше, покрепче и погорячее.
— Сделаем! — заверил ее Зосимов, и Лиза отправилась в душ.
Горячий душ с мылом и шампунем, чтобы смыть пот, холодный, чтобы окончательно проснуться. Свежее белье, чистая одежда — не прошло и двадцати минут, как Лиза привела себя в порядок — быстро, эффективно, по-военному — и села за сервированный стюардом стол. Ей требовалось восполнить недостачу в энергии, да и попросту набить чем-нибудь полезным прилипший к позвоночнику желудок. Вкусного и полезного, впрочем, Зосимов послал ей достаточно много, даже выбор предоставил. Но Лизе было не до гурманства, тем более не до привередливости. Голод не тетка, и все в таком же духе. Она быстро — но при этом тщательно пережевывая и не забывая про хлеб и сливочное масло — оприходовала большой кусок ветчины, три яйца, сваренных вкрутую, кусок холодной отварной говядины с хреном, салат из консервированных овощей, и еще один — из консервированных фруктов, большой кусок пирога с мясом, брусок красного английского чеддера и два среднего размера пряника. Запила все это полулитром крепкого черного кофе, опрокинула рюмочку — терапевтические пятьдесят граммов коньяка для «премедикации», — выкурила папиросу и довольная и веселая отправилась на мостик.
Поднялась наверх на лифте, вышла в рубку, осмотрелась, подмечая зорким взглядом истребителя детали и нюансы, хмыкнула про себя и, хлопнув в ладоши, объявила военный совет открытым.
— Что нам известно о месте и времени? — спросила, усаживаясь в командирское кресло.
— Начали движение в 6.59 утра, — тут же ответила Варза. — Следовательно, согласно хронометражу, сейчас 15.22 пополудни. Солнца отсюда не видно, но мы тут с артиллеристами измерили его светимость, и она с ожидаемой не совпала. Барометрическое давление 890 миллиметров ртутного столба, но наш барометр откалиброван к уровню моря на Балтике, так что, похоже, мы уже не в Индийском океане. Да и вообще, насколько я знаю, выше 810 миллиметров ртутного столба давления на Земле не бывает, но, с другой стороны, мы в Лемурии, а здесь может случиться все что угодно.
— Мы еще не пробовали подняться к краю кальдеры, чтобы пронаблюдать за движением солнца, и не видели звезд, — внесла свою лепту Надин Греар. — Даже простой секстант не применить.
— То есть на данный момент у нас две гипотезы, — подытожила Лиза. — Здесь, как и на побережье Лемурии, действуют несколько иные законы физики, или мы уже не на Земле.
— В каком смысле не на Земле? — подался к ней Райт.
Что ж, его удивление более чем оправданно. Тем, кто никогда не переходил из реальности в реальность, кто не жил, подобно Лизе Берг, в двадцать первом веке с его развитой космонавтикой, всем им трудно поверить, что туннель — каким бы длинным он ни был — связывает не две географические точки на поверхности одной и той же планеты, а две разных планеты или, что ближе к истине, две разные Реальности.
«А кстати, как далеко мы забрались?»
— Постой, Иан! — подняла она руку. — Сколько времени мы пробыли в туннеле?
— А что, это был туннель? — переспросила Варза.
— Да, — кивнула Лиза, — как только мы вошли в туман, так сразу же оказались в туннеле. Диаметр порядка шестидесяти метров. По дну течет река.
«Но вы, разумеется, всего этого не видели. Я, впрочем, тоже. Но я знаю, а вы нет!»
— Объяснить не смогу, — сказала она вслух, — но это был именно туннель. Поэтому повторяю вопрос, как далеко мы по нему продвинулись?