— Знаю, — откликнулась девушка Федора. — Поехали!
Автомобиль тронулся с места. Быстро и ловко проскочил по нескольким узким, плотно заставленным машинами улочкам, нырнул пару раз под арки проходных дворов и вырвался на простор. Эта улица была шире, и, несмотря на поздний час, по ней в обоих направлениях двигалось довольно много машин. Здесь Мария поднажала, опасно лавируя среди других автомобилей, и, внезапно свернув, загнала машину на крохотную стоянку, запрятавшуюся между брандмауэром высокого дома и старыми деревьями, росшими вдоль каменной стены, за которой виднелось какое-то невысокое, неосвещенное строение.
— Выходим! — скомандовала она, вылезая из-за руля. — Быстрее!
Следует отметить, что Лизе понравилось деловитое спокойствие женщины, и ее повадки, указывающие на неплохую подготовку, тоже пришлись по вкусу. На Рощина, чисто профессионально умевшего не только замечать, но и ценить подобные вещи, манеры Марии тоже, судя по всему, произвели хорошее впечатление. Он даже пару раз одобрительно кивнул, хотя и воздержался от комментариев, не зная, по-видимому, на каком языке ему теперь говорить.
Между тем автомобиль снова мигнул габаритными огнями, на этот раз, впрочем, не открываясь, а закрываясь. Мария пошла прочь, Лиза и Рощин за ней.
— Куда мы идем? — спросила Лиза.
— Тут недалеко, — ответила женщина, не вдаваясь в подробности.
«Ну, недалеко, значит… близко!»
И в самом деле, прошли по короткому переулку, вышли на параллельную улицу, а там их уже ожидал новый автомобиль. Этот был крупнее, тяжелее, и по мгновенному впечатлению являлся военным вездеходом, хотя никаких эмблем, указывающих на принадлежность, на нем не было. Да и цвет вроде бы не армейский. Где это видано, чтобы армия или флот разъезжали на белых самоходах? Разве что в Арктике или зимой в снежном камуфляже. Однако Лиза не сомневалась, что машина военная.
Подошли ближе, и, хотя непрозрачные стекла не позволяли заглянуть внутрь, Лиза сразу поняла, что вездеход не пустой. Двигатель работает, — невероятно тихий, что есть, то есть, — и машина явно под парами.
Мария открыла заднюю дверь, бросила несколько неразборчивых слов водителю и отошла в сторону, пропуская Лизу и Рощина в просторный затемненный салон.
— Устраивайтесь! Сейчас нас Славик вывезет за флажки, и поедем питаться и отдыхать.
Про флажки Лиза сначала не поняла, но, уже устраиваясь в удобном кожаном кресле, сообразила, что это всего лишь образное выражение, а образ, скорее всего, позаимствован из охотничьей терминологии. Флажки развешивают во время охоты на волков. Где-то так.
Что характерно, никто их машину не остановил, словно бы никакого оцепления и в помине не было. Однако Лиза заметила все-таки пару патрулей, старавшихся, впрочем, не отсвечивать и на глаза праздношатающейся публике не попадаться. Бойцы были в камуфляже, но обмундированы и вооружены куда серьезнее, чем себерский десант. Рощин даже вздохнул досадливо. Тоже, видать, подумал о том, что его пластунам в деле на реке Роя такое снаряжение отнюдь не помешало бы. Но не судьба. Слишком большая разница во времени. Разрыв, можно сказать. Такое с ходу не наверстаешь.
Но заметила Лиза и другое. Она обратила внимание на то, что их машину заметили и проводили взглядами, но никто не сделал даже попытки ее остановить.
«Что за притча?!»
— У нас такие номера, что никто в здравом уме и близко не подойдет, — словно подслушав ее мысли, объяснила Мария, севшая рядом с Лизой, отсадив Рощина назад.
— Номера? — не поняла Лиза.
— А у вас что, все еще в каретах разъезжают? — заинтересовалась собеседница.
— Нет, отчего же! — обиделась за державу Елизавета. — У нас локомобили.
— Локомобили?! — удивленно переспросила Мария. — Но как? Они же большие, и скорость у них…
— Мой маленький, — победно усмехнулась Лиза. — По длине такой же, как этот, но низкий, спортивный. Выдает на шоссе под сто пятьдесят.
— Сто пятьдесят чего?
— Километров в час.
— Недурно! И много у вас таких?
— Таких, как мой, немного, — призналась Лиза, — а вообще локомобилей тысячи. Меньше, чем у вас автомобилей, но все равно в городах на лошадях давно никто не ездит.
— Ну, и как вы их различаете? Есть какая-то маркировка?
— Ах, вот вы о чем! — сообразила, наконец, Лиза. — Номера это, наверное, как у нас коды государственного кадастра! По-русски называется просто кодда.
На пару минут Лиза даже забыла, что в ее СССР эта штука тоже называется номером.
— Слушайте, — вдруг сменила тему Мария, — а на каком языке вы разговариваете с вашим другом? Похож на польский, но я не уверена.
— Вы сильно удивитесь, — хмыкнула Лиза, — но это русский язык.
— Даже так? А наш русский вы откуда знаете?
«Непроста! Все подмечает!»
— Да есть у нас один диалект на севере, а я как раз из тех мест. А можно я тоже о чем-нибудь спрошу?
— Спрашивайте! — разрешила Мария.
— Вы не боитесь, что вас узнают? — Этот вопрос уже некоторое время волновал Лизу, но ответа на него у нее не было.
— Узнают? Нет, не боюсь, — спокойно ответила женщина. — Какого цвета у меня волосы?
— Черные, — сразу же ответила Лиза.
— Черные? — переспросила Мария. — Как интересно! А глаза?
— Голубые. Я еще подумала, что вы похожи на черную ирландку. Или у вас таких нет? Блэк айриш?
— Есть, — задумчиво ответила Мария. — В Америке их так называют. Ну, в смысле черноволосые, а не рыжие.
— В чем подвох? — спросила Лиза, уловив странную ноту в словах собеседницы.
— Задайте вопрос о моих волосах своему другу.
— Вадим, — обернулась Лиза к Рощину, — мы тут заспорили об оттенках… Скажи, какого цвета волосы у Марии?
— Волосы? — переспросил Рощин. — Светло-русые, разве нет?
— А глаза? — усугубила Лиза.
— Серые, по-моему, а в чем дело-то?
— Да ни в чем. Извини!
— Говорит, у вас светло-русые волосы и серые глаза, — повернулась она к Марии.
— Он так видит, — пожала плечами женщина. — Любопытно другое, как видите вы, Лиза, то, что вы видите?
Помолчали минуту. Лиза переваривала неожиданно доставшийся ей неслабый «шмат» информации, ну, а о чем молчала Мария, даже гадать не стоило.
— Вы ключница или менталист? — нарушила, наконец, молчание подруга Федора.
— Что, простите? — не поняла вопроса Лиза.
— У вас клавис на шее, как у ключницы, — непонятно объяснила Мария, — но он молчит, хотя, по идее, должен «шептать».
«Шептать? Клавис? Ключ… Так просто?»
Похоже, одной этой фразой Мария разрешила заочный спор между покойным доктором Тюрдеевым, полковником Штоберлем и ею грешной. Скорее всего, сказанное Марией означало, что открывать пути можно и афаэром, и без него. Первый вариант предназначен для ключников, то есть тех, кто способен управлять афаэром. Второй — для людей, имеющих особый дар чувствовать и открывать пути без всяких дополнительных ухищрений. Штоберль называл таких людей медиумами, ну, а Мария — менталистами. Во всяком случае, так решила Лиза. Однако, если ее понимание верно, то выходит, сама она — явный универсал. Она может обходиться и без афаэра, но первые путешествия обеспечил ей именно афаэр, он же «позвал» ее тогда в Африке в пустыню, указав путь к Сокровищу Кано.
— Даже не знаю, что вам на это сказать, — Лиза не хотела открывать все карты, кое-что всегда полезно придержать при себе. — А как вы узнали про… клавис?
— Я его чувствую, — ответила Мария, но в подробности вдаваться не стала. — И я всегда знаю, когда он «говорит», а когда «молчит».
Ехали долго, и, когда прибыли на место, стояла уже глубокая ночь. Ну, а местом оказался высокий деревянный забор. Мария переговорила с кем-то по мобильному телефону — еще одна вещь, которой Лиза остро завидовала в этом мире и в этом времени, — и этот кто-то открыл перед ними ворота. Никакой автоматики. Все вручную. Мужчина, мелькнувший в свете фар, сначала распахнул одну створку глухих ворот, потом другую, и вездеход въехал во двор. Теперь Лиза увидела дом. Большой, каменный, в два этажа, с мансардой под высокой черепичной крышей. Вокруг дома росли деревья, а в глубине двора справа находилось еще одно высокое строение, живо напоминавшее гумно или овин. Без окон, но с высокими воротами, в которые наверняка можно было въехать на телеге с огромным горбом, сложенным из свежесвязанных снопов.
— Ну, вот мы и дома! — объявила Мария, выбираясь из автомобиля.
— Уехали бы и дальше, — объяснила она Лизе, выбравшейся из салона вслед за ней, — но там могут сильно удивиться, заметив нашу машину и наши номера.
«Ты бы еще объяснила, где это там, и где это здесь!»
— Ей там просто делать нечего, такое дело, — продолжила излагать свою мысль Мария. — Поэтому пока побудем здесь. Тоже неплохо. Место глухое, дом просторный, воздух чистый. Хотите есть?
— Вообще-то, когда вы пришли, Мария, мы только-только начинали ужинать, — прояснила ситуацию Лиза.
— Значит, хотите, — кивнула женщина. — Идемте тогда в дом и посмотрим, что у нас тут припасено по сусекам.
Сусеками оказался большой и вызывающе красивый холодильник, очень сильно отличавшийся от ледника, стоявшего на кухне у Лизы в Шлиссельбурге.
«Красиво жить не запретишь… — вздохнула она мысленно. — С удобствами и комфортом тем более!»
В холодильнике нашлись простые, но сытные продукты — сыр, колбаса, окорок и масло, а в одном из подвесных шкафов — хлеб, сахар и банка варенья. Мария ориентировалась на кухне, как у себя дома, из чего следовало, что, если она тут и не живет постоянно, то уж, несомненно, периодически бывает. Женщина поставила на огонь чайник, вынула из шкафов тарелки, чашки, столовые приборы и начала споро нарезать хлеб, окорок и колбасу. Лиза предложила помощь — как женщина женщине, — но Мария только махнула рукой.
— Ерунда! Нечего здесь делать вдвоем!
«Ну, нет так нет! Было бы предложено!» — Лиза мысленно пожала плечами и, закурив, начала осторожный разговор. Момент был тем более удобный, что Рощин вышел «до ветру», и женщины остались одни.