— Ты умеешь менять облик, — обратилась она к Марии, волевым решением перейдя на «ты», — я правильно поняла?
— Нет, я обманываю глаза, — уточнила женщина.
— Этому можно научиться? — спросила Лиза, чтобы сразу расставить все точки над «i».
— Нет, — покачала головой женщина. — Это Дар, Лиза. Ты чувствуешь опасность, а я прячусь за чужим обликом. — Она перешла на «ты» с такой легкостью, словно они знакомы уже сто лет. — Но не от тебя. От тебя мне не укрыться. Если честно, даже не знала, что такое возможно. Теперь буду знать.
— Откуда ты узнала, что я чувствую опасность? — насторожилась Лиза.
— Ты не удивилась моему появлению, — объяснила Мария, продолжая нарезать колбасу. — Моему сообщению об оцеплении тоже. Остальное — дедукция. Пить будете?
— Обязательно! — улыбнулась Лиза. — Ты еще не знаешь, Мария, но я пью, как сапожник. Или у вас так не говорят?
— Говорят, — улыбнулась в ответ собеседница. — Но ты, Лиза, не ответила на мой прежний вопрос. Так кто ты, ключница или менталист?
«Деваться некуда, придется отвечать».
— И то, и другое, — нехотя призналась она. — Могу с ключом, а могу и без ключа.
— А клавис у тебя наследственный? — остро глянула на нее Мария.
«На вшивость проверяешь? — усмехнулась мысленно Лиза. — Ну-ну! Бог в помощь, но нас на мякине не проведешь!»
— Нет, не наследственный. Я его нашла.
— Он тебя узнал или ты его?
«Вот же настырная!»
— Он меня.
— Значит, что-то в тебе есть и помимо способности перекидываться, — задумалась Мария и, оставив колбасу, пошла к холодильнику.
— Перекидываться? — удивилась Лиза. — Но я не оборотень. Их вообще, по-моему, не существует!
— Нет, разумеется! — Мария вынула из холодильника бутылку водки и вернулась к столу. — «Перекинуться» — просто термин. «Перекинуться на ту сторону», «уйти за край ночи», перейти… Есть много красивых образов, но суть одна — переход между мирами.
— Ты ведь пьешь водку? — сменила она тему. — У вас там на столе графинчик с беленькой, помнится, стоял…
— Пью, — кивнула Лиза и, приняв из рук Марии бутылку, свернула колпачок и разлила водку по рюмкам.
— Ну что, подождем твоего кавалера или выпьем без него? Что-то он долго…
Вадим и в самом деле отсутствовал уже минут пятнадцать, если не больше.
«Провалился он там, что ли?!»
— Наверное, живот болит, — пожала она плечами. — А где, к слову, твой кавалер?
— Который? — подняла бровь Мария.
— Которого Федором звать.
— Ах, Федор! — дернула губой женщина. — Федор как раз и организовал вам с Вадимом теплую встречу. Ищет теперь, поди. Опасный человек, Лиза! И как только тебя угораздило так вляпаться!
— А кто он?
— Он, Лиза, большой генерал из нашей беспеки.
Слово «беспека» было Лизе знакомо. Так в Себерии называлась политическая полиция. В обиходе просто «служба безопасности».
— Контрразведка? — уточнила она на всякий случай, не без горечи отметив, что ей фатально не везет на мужиков. Начинало казаться, что ей так на роду написано, сходиться не с теми мужчинами, не там и не тогда, где и когда следует.
— Бери выше! — усмехнулась Мария в ответ на вопрос. — Ну, за твое здоровье!
Выпили. Закусили не садясь, и Лиза разлила по новой.
— Будет много, скажи! — предупредила она собеседницу. — По мне не равняйся!
— Лиза, а ты кто там, у себя? Кем ты работаешь, или ты вовсе не работаешь? Богатая наследница? Замужняя жена? Княгиня какая-нибудь? У Федора была безумная идея, что ты военная, причем в высоких чинах. Я, правду сказать, сомневалась, но сейчас смотрю, может быть, он и прав…
— Прав, не прав, какая разница? — Лизе не хотелось входить в подробности, но и без них нельзя. Мария ведь не обманула по поводу волны, Лиза и в самом деле не смогла «прыгнуть». В первый раз попробовала по пути из ресторана. Приобняла Вадима и попыталась. Безуспешно, увы. Второй раз уже в машине. И тоже ничего. А раз так, то с Марией следовало дружить, поскольку они здесь действительно застряли.
— Всего понемногу, — усмехнулась она, отвечая на вопрос о роде своих занятий. — Но в целом Федор прав, потому что я ему это сама сказала. Я флотский пилот. Капитан первого ранга в отставке, и вся из себя полный герой. Вернее героиня. Если голую увидишь, от ужаса описаешься!
— Что, такая красивая? — понимающе спросила Мария.
— Ну, — сдала назад Лиза, — это была гипербола. Я имела в виду, что боевых шрамов не счесть.
— Надо же! Кто бы мог подумать! А на чем ты летала? — по всей видимости, интерес был искренний, но иди знай, что у Марии на уме.
— Сначала летала на истребителе, потом командиром на тяжелых машинах, — Лиза решила, что рассказывать о летающих кораблях не стоит, и так уже «разоблачилась перед партией» дальше некуда! Как говорили в СССР, «по самые гланды!»
— На очень тяжелых и очень больших, — Лиза не заметила, как на кухню вошел Рощин, но, услышав его реплику, решила, что он, как всегда, появился вовремя, хотя и лезет не в свои дела.
«Ну, может быть, хоть с ним повезет? Должно же мне когда-нибудь свезти!»
Могло случиться и так, и эдак, но на данный момент сдержанность Рощина ей скорее импонировала, чем наоборот. Не говоря уже о том, что он ей нравился как мужчина. И да, в его присутствии она могла позволить себе то, чего Елизавета Браге не позволяла себе ни с кем и никогда — быть просто женщиной. В меру слабой, временами беззащитной. Что отнюдь немало, если вынуждена все время соответствовать, решать за других, брать на себя, вести за собой.
— Насколько больших? — спросила Мария и кивнула Рощину на его рюмку. — Присоединяйтесь, Вадим!
— А оно тебе надо? — грустно улыбнулась Лиза. — Твой мир, Маша, далеко впереди, вас догонять пупок развяжется!
— Мне просто интересно, — спокойно объяснила женщина. — Я в вашем мире никогда не бывала, не знаю даже, чего ожидать.
«Может быть, и так…»
— У нас есть летающие корабли…
— Ты имеешь в виду не самолеты, — Мария уловила главное, и это многое могло сказать о ее уме.
— Авиаматка имеет в длину двести тридцать метров и несет полста торпедоносцев и штурмовиков…
— Хочешь сказать, у вас летают такие монстры?!
Похоже, Лизе удалось удивить собеседницу, если не сказать больше.
— Летают, — подтвердила она вслух.
Больше они этой ночью ни о чем таком не разговаривали. Поели, выпили чаю, усугубили разумной дозой спиртного и пошли спать.
Впрочем, не все. Во всяком случае, не сразу. Лиза и Вадим вышли на открытую веранду и закурили. Встали у балюстрады, выдыхая в холодный ночной воздух пар вместе с табачным дымом. Помолчали.
— Извини! — сказала, наконец, Лиза. — Опять я что-то не то сделала.
— Сделанного не воротишь! — коротко ответил Рощин. — Забудь!
— Мы здесь застряли, и неизвестно насколько, — объяснила Лиза причину своего раскаяния.
— Знаешь, что случилось?
— Вроде бы знаю, — пожала плечами Лиза, — но я и сама не слишком понимаю, что к чему. Мария сказала, что связь между мирами временно нарушена. Возникли какие-то возмущения, идет волна… Поверь, Вадим, для меня это такая же китайская грамота, как и для тебя. Всей разницы, что я уже год, как знаю, что могу проходить через барьер.
Разумеется, это была не вся правда, но всей правды не знает никто, и Лиза не хотела, чтобы узнал. В конце концов, она имела право на тайну личности — в самом прямом смысле слова — и вдобавок имела несчастье узнать, что не все люди то, чем они кажутся на первый взгляд. А любовь, известное дело, и вовсе туманит взор. Так что нет. Не вся правда, а только та ее часть, без которой не обойтись.
— Полагаю, мы должны объясниться, — Рощин повернулся к Лизе лицом и теперь смотрел ей прямо в глаза. — Первое и самое главное, о чем ты никогда не должна забывать. Я тебя люблю. Все остальное тлен!
«Сильно сказано! — отметила Лиза. — Ты, Рощин, меня не разочаровал. Но что во-вторых?»
— Во-вторых, — словно отвечая на ее вопрос, сказал Рощин, по-прежнему глядя глаза в глаза, — твои секреты, что бы это ни было, это твои секреты. Ты можешь не опасаться, что я расскажу о них кому-либо даже по ошибке или в бреду. В здравой памяти я этого не сделаю тем более.
— Спасибо!
— Не думаю, что ты должна меня благодарить.
— А любить тебя можно? — прищурилась Лиза.
— Нужно! — улыбнулся Рощин. — Но полагаю, не сегодня. Вернее, не сейчас.
— Согласна! — кивнула Лиза. — Если честно, устала как не знаю кто, так что способно только на то, чтобы лежать под тобой и думать о родине.
— Да и то на вряд ли! — добавила через мгновение, обдумав предыдущую фразу. — Скорее всего, просто усну!
— Ну, тогда третье, и пошли спать, — кивнул полковник. — Я тут рекогносцировку провел и вот что могу сообщить. Это не жилой дом, а чья-то… как бы это сказать? Явочная квартира? Охрана человек пять или шесть. А в сарае машина, похожая на геликоптер, только… Ну, как все здесь! Изящно и крайне сложно. Я заглянул в кабину. Очень много всяких кнопок, тумблеров, переключателей… Я вообще-то «пролетку» пилотировать умею, летал и на «сивке». Это часть нашей подготовки. Так что я знаю, о чем говорю. Так вот, у нас, как мне помнится, приборов сильно меньше и переключателей тоже…
Встали поздно, но и то правда, им некуда было спешить. Завтракали ближе к полудню, яичницей и жареным беконом, как какие-нибудь, прости господи, англичане. Впрочем, не все, что связано с сынами Альбиона, плохо по определению. Лиза и сама, когда руки доходили, готовила пастуший пирог из бараньего фарша и картофеля. Ничего так получалось, и, что характерно, ни разу не отравилась. Не стошнило и на этот раз. Перемолола на раз все, что под руку попалось, включая хлеб, брынзу, разогретые в духовке пирожки с капустой и сухое печенье.
— Не удивляйся! — объяснила она Марии, прожевав очередной хрустящий ломтик бекона. — Я ем много, этим и знаменита!
— Она и пьет порядочно, — галантно добавил Рощин, разливая «беленькую на опохмел».