– У меня и замок свой! – улыбнулся он. – Я раньше через забор лазил, а потом решил: чего напрягаться? Приехал однажды с болгаркой и старый спилил.
– Неужели тут даже сторожа нет? – Надя в удивлении разглядывала еще крепкие кирпичные корпуса.
– Раньше держали. Но прежний помер спьяну, а нового – в глушь эдакую! – не нашли. До ближайшего магазина семь километров. А в аптеку или к врачу – только в Приморск, все пятнадцать будет, да по горам.
Женя уверенно проследовал по заросшей бурьяном дорожке. По пути показывал:
– Там административный корпус, спортплощадка… а вот к морю спуск. Дно неважное, но вода – изумительная. А вид какой, посмотри!
Он потянул Надю в беседку – вышедший из-под контроля дикий виноград оплетал ее в несколько слоев, – и девушка замерла: бескрайний горизонт… застывшее зеркало моря… и, кажется, до самой Турции ни корабля, ни лодки.
– Красиво как! – выдохнула она. – Почему ж тут все забросили?
– Ездить неудобно, – пожал плечами Евгений. – Дорога ведь крутая. Продукты и прочее на бронетранспортере возили, настоящем, я не шучу. Но еще и туристов надо как-то сюда доставлять. И на экскурсии их выгуливать. Каждый раз спецтехнику вызывать – дорого, пришлось цены на путевки задирать. А курортники не дураки в глушь за бешеные деньги ездить. В Приморске жить дешевле, и развлечений полно. Вот и разорился дом отдыха.
– А я бы здесь с удовольствием пожила, – задумчиво произнесла Надя.
Страх, что сопровождал ее всю дорогу сюда, улетучился, и теперь она просто наслаждалась воздухом, напоенным морскими ароматами, тишиной, что нарушалась лишь плеском прибоя.
Женя внимательно взглянул на нее, спросил:
– Любишь одиночество?
– Его все любят, кому приходится в метро в час пик ездить, – усмехнулась она.
– Зато у нас: «И от Цезаря далеко, и от вьюги», – процитировал Женя. Иронично улыбнулся, добавил: – Но все равно я хотел бы в столице жить. Да никто не зовет.
«Может, он хочет, чтоб я позвала?» – промелькнула мысль у Нади.
– Когда я маленьким был, мне бабушка сказку рассказывала. Про небесный остров. – Задумчиво произнес Женя.
– Это как? – Не поняла Надя.
– Ну, страна волшебная. Где всегда все по-честному, желания обязательно исполняются, и справедливость торжествует. Я долго верил, что этот остров действительно существует. Просто надо его как следует поискать.
– Ну, в Москве ты его точно не найдешь. – Вздохнула Надя.
– Я понял. – Кивнул Евгений.
Она неуверенно улыбнулась.
А Женя горячо продолжал:
– Знаешь, до чего надоело! Все эти фоторепортажи бесконечные: «Летний сезон в разгаре», «Шторм на пляже». Из года в год все одно и то же!
– Но ты же вроде и для желтой прессы снимаешь, и для журналов глянцевых, – напомнила Надя. – И снимаешь талантливо! Они тебя в штат не хотят взять?
– Предлагали пару раз. За двадцать тыщ в месяц, – отмахнулся он. – Допустим, соглашусь. Приеду я в Москву. И что? Квартиру снять и то не хватит.
Надя примолкла – что тут скажешь? Утешать глупо, а звать Женю разделить с ней собственное жилье она решительно не собиралась. Очарование заброшенного местечка, бескрайнего моря, принадлежавшего только ей, сразу померкло. Фотограф-то, похоже, просто шустрый провинциальный юноша. И очаровывает ее не для того, чтобы быстренько затащить в койку, а с другой – отдаленной, но очень конкретной целью.
Однако Женя свои жалобы на жизнь прекратил. Деловито поинтересовался:
– Насмотрелась на море? Тогда пошли. Еще кое-что покажу.
И потянул ее в сторону добротной, красного кирпича котельной. Извлек из кармана очередной ключ. Отомкнул железную дверь. Пахнуло сыростью, мышами. Но к нежилым ароматам почему-то примешивался запах кофе. И в лучах света, что пробивались через криво заколоченные окна, Надя углядела: у стены – стоит пара кресел, диван. На столике рядом красуется электрический чайник, банка растворимого кофе, пара железных емкостей, по виду из-под печенья.
– Вот мое логово! – весело провозгласил фотокор.
Извлек из кармана огромный носовой платок ужасной расцветки – красный в желтую клеточку. Смахнул со стола крошки и пыль. И светски поинтересовался:
– Чай? Кофе? Сушки, печенье, конфеты?
Открыл жестянки, объяснил:
– Закрывать приходится наглухо – мышей полно. А воду с собой вожу – здесь скважина была, но заилилась давно.
Надя удивленно взирала на скудный мужской уют. Спросила:
– Ты прямо хозяин здесь! Неужели сюда вообще никто не приезжает?
– Иногда туристы интересуются, забредают. Как-то подростки заявились, покуражились, стекла в корпусах побили, – откликнулся Евгений. – Только замок они как отопрут?
– Но у базы ведь есть владельцы?
– А что им тут делать? Пытались одно время ее продать, покупателей возили – дураков не нашлось. Вот и плюнули. Мебель, сантехнику, оборудование – все вывезли, конечно. Эти креслица и диван я из сторожки перенес. Когда сторож кони двинул.
– Он… прямо здесь, что ли, умер, на базе? – встревожилась Надя.
– Ну да. Трехлитровую банку спирта привез и, видно, слишком выпить торопился, – объяснил Женя.
Взглянул в обеспокоенное лицо девушки и снисходительно заверил:
– Но ты не бойся, привидений здесь нет. Хотя в городе болтают, конечно.
– Да? И что говорят?
– Как обычно – о любых домах заброшенных, – хмыкнул парень. – Дама в белом, убийство, неуспокоенный дух. Вроде даже сторожу она являлась. Он всем, кто слушать готов, пока жив был, рассказывал.
– А что за дама?
– Да понятия я не имею! И вообще, не было тут никаких убийств. Сторожу примерещилось спьяну. Алкаш был известный, – отмахнулся Евгений.
Рассказывал и между делом хлопотал. Вскипятил воды, заварил чай. Даже тарелку откуда-то извлек, протер, светски выложил на нее конфеты с печеньем. Пригласил:
– Угощайся!
Надя опасливо опустилась в ветхое кресло, взяла чашку. А Женя – он явно был сегодня в ударе – провозгласил:
– Ну, хлебом я тебя обеспечил. Теперь – зрелища. Подожди.
И скрылся в смежной комнате. Явился с объемной картонной папкой в руках. Аккуратно распустил завязки. Надя увидела целую пачку фотографий. И на самой верхней – она сама. Лежит на пляже, задумчиво смотрит в перспективу моря.
– Ой! – выдохнула девушка.
Женя молча протянул ей ее портрет.
Надя с удовольствием отметила: выглядит она на нем даже лучше, чем на дисплее цифровика. Глаза яркие, кожа безупречная. Евгений, похоже, и в фотошопе изрядно потрудился.
– Спасибо, – растроганно пробормотала Митрофанова.
– Снимать вас – сплошное удовольствие! – галантно откликнулся собеседник.
И наградил ее таким взглядом – у Нади сразу холодок по спине пробежал. Неужели сейчас последует объяснение в любви? Подоплека которого – вожделенная перспектива перебраться в Москву?
И девушка, дабы избежать скользкой темы, быстро произнесла:
– Изумительная фотка. А что у тебя там еще есть?
– Да все, что на работе держать нежелательно, – отмахнулся Женя. – Ерунда. Тебе неинтересно будет.
– Нет, покажи!
– Ну вот, например. – Он протянул ей еще одну карточку.
Надя увидела: снято, судя по всему, в спортивном зале. Несколько подростков в спортивной форме в упоре лежа на полу. А перед ними мужчина в добротном костюме. Ногу в ботинке подставил прямо парням под нос.
– Велит им: «Ноги целуйте», – прокомментировал Евгений. – К соревнованиям, типа, ребят готовит. Правильно отжиматься их учит.
– А что за мужик?
– Чиновник один из мэрии, – усмехнулся фотограф.
– О-о, Женя, – протянула Надежда. – Да у тебя рискованная работа!
– Эту тоже предлагал в газету «Экспресс», – доложил тот. – Но не взяли. Сказали: был бы мэр – тогда да. А мелкий чиновник из Приморска в масштабах страны – не фигура. – Он досадливо закончил: – А мэр наш, сволочь, осторожный. Сколько ни охочусь за ним – ни разу еще не попался.
– Неужели ты не боишься с ними связываться?
– Боюсь, – честно признался он. И жарко добавил: – Но еще больше боюсь, что на всю жизнь мне придется остаться, – в голосе зазвучали нотки презрения, – фотокорреспондентом газеты «Приморский вестник». – И уверенно добавил: – Мне б только одну фотку сделать. Одну-единственную, но чтоб все ахнули! Как у Эдди Адамса, за которую он Пулицеровскую премию получил. «Убийство вьетконговца, совершенное начальником полиции Сайгона», знаешь?
– Знаю, – кивнула Надя. И (не зря же в библиотеке работает!) блеснула: – Только убитый был действительно преступником. А генерал, который стрелял, просто выполнял приказ. Но у него, когда фотографию опубликовали, вся жизнь под откос пошла.
– А, неважно, – отмахнулся Женя. – Главное, что Эдди Адамс одним снимком себе карьеру сделал.
– И что же можно снять сейчас – чтоб одним махом сделать карьеру? – задумчиво произнесла Надя.
– Бог весть, – вздохнул фотограф. – Но военный корреспондент Роберт Капа знаешь как говорил? «Если ваши фотографии плохи, это означает, что вы находились недостаточно близко к месту событий».
Он захлопнул папку. В лице его Надя увидела разочарование. Досаду. Усталость.
Девушка мягко произнесла:
– Ты всего добьешься. Обязательно. Когда цель есть – это уже полдела. А я вот ни к чему не стремлюсь. Просто живу, плыву по течению – и все.
Отставила пустую чашку. Спросила:
– Поедем?
– Ты хочешь домой? – Он ожег ее взглядом.
– Да.
– Конечно, Надя, – покорно кивнул Евгений.
И, пока вез ее обратно, больше не проронил ни слова.
И даже толком не пристал, паразит.
Ларионов. Звезда, профессор, научное, блин, светило!
Имей он возможность убить его – не колебался бы ни секунды. О, с каким наслаждением всадил бы в дряблое тело сталь ножа, взорвал впалую грудь пулей. Но пока он лишь мечтать мог.
…Эдик, как всегда по утрам, обходил свои владения и просто кипел. Зачем они вообще держат эту номинальную фигуру? Знатока морей, планктона и прочих бесполезных вещей?