проросло, понимаешь?!
– Да.
– Отцвел одуванчик, сдунешь его, и новые одуванчики жить по воздуху полетят! Из чего – кого, понимаешь?!
– Понимаю, Федь.
– Вроде кладбища, а нестрашного, безоградного, и из тех, кто умер, в земле уже, то как у тебя там, помнишь ты, бабушка? Смерть на жизнь поправляя, из каждой кочки вживи…
Из тетради Фединой: что все у нас хорошо
– Но вот все-таки мне-то больше нравится, бабушка, такая религия, как у Высоцкого… Потому что все по справедливости в ней, потому что если ты женщина такая противная, вроде этой Евгении Семеновны, то лягушкой в следующей жизни стань! В наказание. Потому что не оправдала доверия, большого звания хоть и женщины, а человека! До человека дорасти еще нужно, да, бабушка?
– Дорасти…
– А логопедиха моя прошлая в прошлой жизни, наверно, попугаем была, все за мной неправильно, помнишь, повторяла? Как ты думаешь, бабушка?
– Я вот думаю, Федя, что не твоего ума это дело – взрослых судить. Не судите, да не…
Сам сказал, а сам судит! Говорит одно, а другое делает. Это как?! На примере хорошем нужно дрессировать человека!
Целый день показывал я Пуне однажды на примере своем, как мух ловить! Научилась!
…Пуня наша тогда артисткой была, так и говорила о ней всегда бабушка: «Полюбуйтесь на нее, ну артистка!..»
– …А Семен Петрович с участка двадцать четыре, как ты думаешь, бабушка, кем в прошлой жизни был?
– Я об этом, Федя, никак не думаю…
– А я вот думаю – баобабом! Как ты думаешь, бабушка, а кем я в прошлой жизни был?
– Балаболом.
В общем, так бесконечно можно из жизни в жизнь совершенствоваться…
Был ты в прошлой жизни, к примеру, земляным червяком, хорошо свое дело делал – стал землекопом. А халтурил землю копать – разрубит тебя пополам лопатой бабушка, когда будет картошку копать, и живи опять червяком, да, бабушка? Бабушка!
– Ты хотела бы, бабушка, в следующей жизни космонавтом стать?
– Я хотела бы, Федя, в этой поспать хоть немножко.
– Ну поспи… раз немножечко… Бабушка!
– Ну что, Федя?!
– А вот ты хотела бы, бабушка, Богом быть?
– Не хотела бы.
– Ну а кем бы ты хотела быть, бабушка?
– Мало ли, Федя, кем хотела я…
– А вот я бы, бабушка, – человеком!
У нас холодильник сломался. Чинили его, чинили… Чинили-чинили! Включим в розетку, выключим, включим, дверь откроем, проверим, не починился ли? А он нет. Что же, думаю, бабушка не попросит Бога, чтоб починил? Или не до того ему, чтобы чинить холодильники? Только если сейчас не до нас ему с бабушкой, в такой катастрофической ситуации, когда курица замороженная – единственная! – в тазу плавает, то, может быть, он и папе газеты не передал?!
Думает, наверное, бабушка, холодильник сам как-нибудь, без Бога починится. Чудом.
Только не бывает чудес на свете, всё – сама она говорит – в его власти, и я все-таки сказал ему от бабушки втихаря, что у нас холодильник сломался. Обо всем – сама она говорила – нужно Богу рассказывать. Вот я рассказал. Намекнул немножечко. Раз всё – сказал – в твоей власти, то у нас с бабушкой из-за тебя холодильник сломался. Сам сломал – сам чини.
Ничего. Починил.
Спасибо!
Все у нас хорошо. Сами мы справляемся с бабушкой. Погода хорошая. Завтра, наверное, на речку пойдем.
Ничего не делай, пожалуйста, просто как есть оставь.
Навсегда.
Из тетради Фединой: о лесной царице
Месяц серпом, лес горбом. Страх по дому бродит, Страхашонка водит.
Темь тьмущая, страшущая! Склевал луну филин, думал, сыр, да не по себе ломоть ухватил. В болото плюнул, крыльями дунул…
Поплыла луна по воде, проглотила ее рыба. Только зевнула, луна из рыбы той вон. Вверх пузырем пошла. Всплыла да и лопнула. Рассыпалась в звезды…
Вон их на небе сколько! Собирай – не хочу…
Жалко, корзинку не взял я с собой звезд насобирать, бабушке показать…
Ладно, так полета…
– Вставай, Федя…
До солнышка разбудила! Только в окне забрезжило, каждый шепоток слышно. Бр-р…
И идем с бабушкой вниз по дорожке забором, вниз да вниз, в самый туман, к лесу дальнему…
Солнце встало!
Разлилось ромашками…
Золотыми нитками сшили небо с землей лучейки. В паутинные кружева золотых мотыльков ссыпает. Летают над травой мохнатые парашютики. Густая роса, сыпучая, хрустальные капельки, рыжие скользкие маслячки…
Лежит на поляне зеленый медведь, порос поганками, мхом укутанный, осокой опутанный, и как будто наблюдает за нами совсюду кто-то…
Розовеют вершинные елок кресты, подпирают небо. На березовых, дубовых, кленовых, липовых столбах синим держится. Ну и мой клен, наш-мой клен с бабушкой, скоро тоже небо держать дорастет…
Чиркнул кто-то в кустах. Дрогнула, хрустнула, закачалась ветка.
Не успел глазом поймать, и не разглядишь вверху, солнце слепит…
– Ку-ку!
Тонко, бойко в самые уши отстукивают лесные живые часики. Чирк опять! И уже где-то сверху:
– Ку-ку! Ку-ку! Ку-ку…
– Кукушка-кукушка, сколько мне жить осталось?
– Не нужно, Федя…
Поздно остановила ты меня, бабушка.
– Тише, теперь не вспугни…
Раз «ку-ку», два «ку-ку», три, все пальцы уже загнул, по новой счет, только бы не замолчала, не оборвала вдруг лет царица лесная, гадальная птичка.
Сама маленькая рябокурочка, а такого страху может нагнать!
И стоим с бабушкой под сосной, притихли, не вздохнем.
И вдруг тишина…
– …только, бабушка?
– Погоди… отдыхает она.
И правда, только дух перевела, и опять… не жалко хорошим-то людям…
– Ky-ку ку-ку…
– Точно мне она, бабушка?
– Тебе, Федя…
И со счета сбился сам я давно уже, и досюда считать еще не умею, а и все равно обмирает, уходит сердце по пятки в траву, вдруг замолчит…
И из леса уже на опушку вышли мы, а она все кукует… И все страшно мне, вдруг перестанет, бабуш…
И оборвала, наигралась…
– Все?..
Подхватило кукушку эхо, подхватил дятел…
– А по дятлу можно дальше считать?
– Считай. Хоть по иголкам сосновым считай, хоть по травкам. По всему считай, жизнь – она во всем есть.
А мне бы – чтобы кукушка хоть разочек еще, сама напоследок, на удачу кукукнула…
Кукукни хоть еще разочек, кукушечка… Царицечка лесная… добрая птичка…
– Ку-ку-ку-ку-ку-ку…
И уж лес за спиной, и уж солнце вовсю разгорелось, тяжело, горячо в сапогах резинных, свернулись носки, и корзинки полны, а все слышу еще за спиной, эхом лесным, из колодца эхом, из реки с того берега…
– Ку-ку!
Слышу во сне, слышу наяву ку-ку-ку-ку-ку-ку… с зари до заката, с заката до зари…
Солнцем встающим продленная, жизнь, из ночи ко дню восходящая, вечная.
Живи – не хочу!
Из тетради Фединой: о войне за мир
– Беспокоюсь я, бабушка.
– О чем же беспокоишься, Федя?
– За мир во всем мире, бабушка, страшно мне. Вдруг атомная война будет?
– Не будет, Федя. Не допустит Бог, чтобы люди его творение с лица земли стерли.
– А почему ту войну, в какой ты была, Бог разрешил, прозевал?
– Не прозевал, Федя. В той войне со злом воевали люди. Вот и победили.
– Так не будет атомной войны, точно знаешь ты, бабушка?
– Точно знаю, Феденька.
– Слава богу…
Спокойной ночи, Хрюша! Спокойной ночи, Степашка! Спокойной ночи, Филя!
Спокойной ночи, ребята! Живите дружно! Гав! Гав!
Вот сначала усыпят в человеке бдительность, а потом опять в районе Карибского бассейна у них неспокойно… А еще «последние известия», новости…
Сотни лет идет война за мир во всем мире!
– Господи! Да когда же все это кончится…
– Да ты телевизор выключи, бабушка…
– Что ты, Феденька, а погода?!
– А что такое БЛОК НАТО, бабушка?
– А Бог их разберет, Федя…
– А СТРАТЕГИЧЕСКИЕ ОБОРОННЫЕ ИНИЦИАТИВЫ, бабушка?
– А это, Федя, вот как тетя Зина канаву между малин прокопала и банок на проволоку понавесила, чтоб ее малину не сняли…
А кто снимает ее?! Только руку к ветке протянешь – на все участки гремит…
Тоже мне, ОБОРОННЫЕ СИСТЕМЫ БАЗИРОВАНИЯ! ПВО! Доисторическая стратегия… Под колючей проволокой больше ягод…
Зина-Злина…
– А давай ее, бабушка, Злина звать! Одна буква всего добавилась, а вся суть ее злынная на поверхность…
– Да ты что, Федя, хочешь, чтоб она нас совсем со свету сжила?
– Доброе утро, Федюнечка…
– Здравствуйте, тетя Злина…
Ну, теперь-то точно война…
Оттяпала тетя Злина у нашей яблони ветку. Без объявления войны напала она! Вероломно! Дождалась, пока в выходные родственники приедут ее, подтянула самураев к границе… Превзошла нас с бабушкой численно.
Вбили мы колышки вдоль колючей тети Злининой проволоки, натянули веревку. Повесили железный занавес из ковра. Специально дождались ветра попутного, чтобы пыль на тети-Злинину сторону отбивалась…
Дождалась и тетя Злина ветра попутного – сорняки весь вечер в бочке жгла…
Весь железный занавес продымился…
Опять неспокойно на западном берегу Иордана, неспокойно в секторе Газа.
Провели нам газ по участкам! Трубу газовую. Вот и неспокойно теперь в дачном секторе…
– Это город, Федя, такой, Газа, в Арабии.
– Город в Арабии, а неспокойно у нас…
– Слышишь, бабушка, банки гремят малинные?
– Это, Федя, кошки, наверное.
– Кошки, бабушка, низом идут. А это под покровом ночи пересекает кто-то поверху нашу границу.
– Ты возьми гвоздодер только, бабушка.
– Взяла, Федя… Господи помилуй… коза…
Территориально и стратегически наша теперь коза эта с бабушкой, военнопленная.
– Участкового дяди Пети, Федя, это коза.
Участковая коза дяди-Петина всю капусту нашу поела…
– А давай с тобой, бабушка, на тети-Злинину сторону потихоньку ей лазанку приоткроем?