Сама знает бабушка, что я прав!
А человек сам выбирать должен, жить ему или нет! И тогда, если выбор будет у человека, ни один смерть не выберет, ни один своей волей в Город его Небесный жить не поедет, и будет Бог один там в ссылке сидеть, на Солнце своем, как Наполеон французский на Эльбе. А пока все во власти его, не будет на земле справедливости…
Самый главный буржуй он, бабушка! Но от гнева народного на престоле своем не удержится, вот увидишь!
– Будет в будущем знаешь как, бабушка?
– Как, Федя, будет?
– А вот как! Договорятся люди между собой, что зря самим себе на голову бомбу атомную сбрасывать собрались, а нужно на Солнце, где Бог прячется, все ракеты, боеголовки нацелить! Так сказать ЕМУ в рупор:
– ЭЙ!!! ВЫХОДИ!
Тут он никуда не денется, выйдет, потому что пригрозят ему и Белый Дом, и наша Москва, что нажмут сейчас в его сторону обе кнопки атомных, и разлетится тогда его Солнце вдребезги!
Вот он выйдет.
А мы ему в рупор:
– ТЫ ЗАЧЕМ ЖИВЫХ УБИВАЕШЬ, А?! ОТДАВАЙ ИЗ НЕБЕСНОГО ГРАДА НАШИХ ЗАЛОЖНИКОВ! МАМУ С ПАПОЙ! ПУНЮ! КУРИЦУ! КРОЛИКОВ!
И каждый человек, бабушка, кто здесь без своих остался, тоже Богу про маму и папу в рупоры:
– ОТДАВАЙ НАШИХ!
Бог подумает-подумает, увидит, что человечество против него серьезно настроено и восстало до каждого, и наших всех, вот увидишь, бабушка, отпустит. А если отдавать нам наших откажется, вместе с Солнцем его разбомбим!
– Не темно ли, Федя, станет на земле-то, без солнца?
– Ничего не темно! Мы и в космосе потом обязательно полную электрификацию, бабушка, проведем!
– Господи, Федь, это что же? Электричество отключили…
– Ничего, погоди-ка, бабушка… я сейчас от лампадки твоей свечку зажгу…
Из тетради Фединой: о космическом корабле «ЗЕМЛЯ»
– Спокойной ночи, Феденька…
– Шутишь, бабушка? Ну какой тут спокойной ночи-то на Земле?!
Одинокая Земля наша в космосе. Крутится во Вселенной, вертится…
Вон какое небо огромное, а ведь это только кусочек за шторами всего видно, а дальше-то, дальше-то… Млечный Путь…
И как будто к небу примерзли, светят, не греют звезды в синем дыму. И сияние их далекое, невеселое… Хорошо, что хотя бы во всем этом мире затерянном Царь-Заяц сидит, лампадка горит, что хотя бы тут рядом бабушка… не один хотя бы тут на земле. А то вон какое черное-черное, вон какое все молчаливое…
Если бы не жизнь на Земле, замолчали бы птицы вдруг, не бурчала бы батарея бы, часы бы не тикали, кран не капал, дворник снег лопатой не скреб – тихо-тихо стало бы… тихо-тихо…
Аж мурашки… так и ухнуло все во мне: что же, если… может, он и умер уже?..
– Кто, Феденька?
– Бог-то твой… Он же старенький… он же мог…
Или, может быть, вон же сколько планет других у него, он другими планетами занятый, где-нибудь еще строит новое человечество, а нас вон куда закинул, от Солнца подальше в космос. Вдруг давным-давно раскрутил он Землю мячиком… и забыл?!
Вот и крутится Земля, крутится, Богом забытая. Пока крутится она. А потом? Ведь не может мячик все время крутиться, так? Даже если очень раскрутишь его, остановится… Ну а если вдруг Земля остановится, упадет тогда она с высоты такой, разобьется… Все погибнем…
Или?..
Будем, значит, летать по Вселенной мячиком, потеряв управление. Нужно как-нибудь все-таки научиться, бабушка, нам самим Землей управлять.
Если бросил нас Бог, забыл о нас, если умер…
Если просто устал от нас и рукой махнул, потерял надеяться, нужно взять на себя тогда хоть кому-нибудь управление! Капитан Земле нужен, бабушка! Человек героический! Потому что неизвестно, когда Земля открутится, грохнется, понимаешь?!
И взойдет однажды на трап корабля космического, планеты «ЗЕМЛЯ-1», капитан межгалактический Федя Булкин. Не бойтесь, товарищи! – так скажет в рупор людям. – Не пропадем! Беру на себя управление, всю за вас на себя ответственность! Как Гагарин Юрий, за секунду до старта, до вылета, я скажу им всем: «Пристегните ремни, земляне!» Скажу: «Держитесь!» Скажу: «Поехали!» – и потяну штурвал на себя…
И выйдет корабль космический, планета «ЗЕМЛЯ-1», на орбиту, на широкую магистраль космическую. Полетим, куда захотим тогда, бабушка, не в ракете, бабушка, она маленькая, все, кто есть, все равно не вместятся, – на самой Земле полетим!
Представляешь, бабушка?
Бабушка!
– Ты спишь, что ли, бабушка?!
– Задремала, Федя, маленечко…
Вот она, дремучая бабушка! Задремала…
Всю судьбу человечества так продремлем!
…Потому что сколько же можно спать спокойно в открытом космосе, бабушка, на никем не управляемой-то Земле?!
Из тетради Фединой: о чудесах и горестях
Согласен я, чудеса случаются. Только все в обратную сторону.
Потеряла сберегательную книжку свою опять бабушка. Только что тут она ее видела, а теперь – чудеса…
Чудеса творятся у нас с бабушкой несусветные. ЧУДЕСА!
Не захочешь – поверишь. Мурашкой покроешься…
Последнюю надежду потеряла бабушка найти свою книжку сберегательную.
– Господи помилуй! Да куда же я ее подевала?..
Совсем, видно, отчаялась бабушка. Достала гремучую лестницу, на антресоли полезла.
– Как сквозь землю провалилась, она… только что на глазах была…
Самое последнее это дело, когда человек на антресолях ищет то, что только что потерял. Потому что на антресоли человек один раз в году только взбирается: елочные игрушки достать.
А второй раз на антресоли человек взбирается уже в году следующем. Убирать игрушки. То есть два раза в году, выходит, все-таки человек на антресоли взбирается – ежедважды.
А сберегательная книжка всегда человеку нужна. В начале и в конце двенадцати месяцев…
– Бабушка?
– Отступи-ка, Федя…
Полетели с антресоли вниз воспоминания. Загрохотали. Я бы помог, конечно, разбушевавшейся от отчаянья бабушке.
– Отойди, Христа ради… ударит!
Хочешь, мяч надувай настоящий футбольный папин, каким с ним на даче в футбол играли мы. Хочешь, в соловья-трубочку из крана налей и дуди, какого с мамой на рынке тогда покупали.
– Фьююююю!
– Федя! Прекрати, бога ради… Денег не будет…
– Тююю…
Их и так не будет теперь, если бабушка книжку свою сберегательную не сберегла…
Хочешь, в ластах морских туда-сюда по коридору ходи. Хочешь, в поводочке Пунином Царь-Зайца води…
И стою надо всем, что под тапки рухнуло, надумываю, что бы мне еще такое надумать…
– Бабушка!
– Что, Федя, тебе?
– А нет там, бабушка, случайно на глубине маски моей подводной?
– Зачем она тебе сейчас, Федя, к лету достанем.
– В ванной в субботу поплаваю.
– Эта?
– Эта, бабушка! И трубку еще тогда к ней там присмотри…
И шлепаю по коридору во всеоружии! Против всех бед, и горь, и пропаж вооруженный…
Соловей мамин в кармане – обезоруженный, чтобы нашлась у нас все-таки книжка бабушкина пропащая, деньги были. В маске подводной, чтобы через трубку дышать. В ластах, в каких с папой крабов мы на Черном море ныряли ловить. В правой руке на Пунином поводке Царь-Зайца веду, ластой папин мяч подгоняю…
– Бабушка! В какой руке, угадай?
Нетрудную загадку загадал я бабушке. Не в задачнике это ей примерами меня мучить, решать… В правой руке поводочек Пунин, левая за спиной…
– В левой, Федя?
Угадала бабушка!
– Вот она, книжка твоя сберегательная!
– Слава тебе господи, Феденька!
Захвалила бабушка безнаказанно Господа Бога этого… Чудеса – они сами по себе случаются. Неожиданно…
…Это я ее вообще-то, бабушка, на дне маски ныряльной нашел…
Из тетради Фединой: о высших инстанциях
Вот сидим тут мы с бабушкой, нетрудоспособные лица маломощущие…
– Что такое маломощущие?
– Малоимущие.
– Мало что?
– Мало есть чего, Федь.
Это точно, мало есть чего нам с бабушкой. Одни макароны. Крупу с шубами моль поела, а запасы все наши консервные в дачном погребе до весны…
– Почему нетрудоспособные? Притворяемся?
– Федя, хватит, сказала, тшшш!..
Ясно, что притворяемся, по бабушкиным глазам…
– Да почему же, Федь, притворяемся? Ты вот учишься, я на пенсии.
– Ну и что?!
– А то, Федя, что кормильца нет…
– Тут нам, бабушка, с тобой его не дадут…
– Кого не дадут?
– Кормильца. Сама видишь, ни один еще назад с кормильцем не вышел.
– Вот что, Федя, если хочешь луноход, помолчи.
У меня просто внутренний голос случайно вырвался:
– Вот зачем ты на меня эту курточку дряхлую нацепила!!!
Много мух у них в этом учреждении, чем на почте, больше так точно. Аж заснешь с ними за компанию. Я давно замечал за мухами, что они убаюкивают. Усыпляют бдительность, голос совести притупляют…
Только подпись осталось поставить нам с бабушкой у самого главного.
– И зайдем – молчи, слышишь, Федор?
Если «Федор», то дело серьезное. Если ради мы лунохода здесь с бабушкой, из меня клещами слова не вытянут!
«Я на вас буду выше жаловаться, я на вас управу найду!..» – так сказал один, выходя…
«Ищите. Жалуйтесь», – из страшного кабинета разрешили ему. Потому, я думаю, разрешили, что выше кабинета этого только Ленин, а к нему-то очередь подлинней…
Наконец-то! Сейчас мы с бабушкой!
И как раз раскраска закончилась… то есть есть в ней еще, конечно, что не раскрашено, но где вы видели человека нормального, чтоб принцесс раскрашивал вместо танков? А вот эта тетя, она же, бабушка…
– Тетя! Стой! Ты сзади пришла!!!
– Федя… сядь!
– Не поставил, да?
– Не поставил, Федь…
– И куда теперь пойдем с тобой, бабушка?
– Да куда пойдем? Домой, Федя…
– Может, бабушка, в мавзолей?
Из тетради Фединой: чтобы что?
А вот правильно поет любимый мамин (кроме папы) поэт Высоцкий Владимир. Коридоры кончаются стенками, а туннели выводят на свет. Должен быть свет в конце туннеля всякого, должна где-то включаться лампочка! Понимать должен разницу между коридором и туннелем, бабушка, человек! Где тупик, понимать еще до того, как три раза врезался.