[33]. В середине ноября Григорий Алексеевич был назначен командиром эскадрильи 807-го штурмового авиаполка.
Старший сержант Алексей Андреевич Панкратов летом 1942 года воевал вполне успешно, он выполнил 40 боевых вылетов, но 15 октября 1942 года приказом командира 206-й штурмовой авиадивизии за поломку самолета Панкратов был переведен в штрафную эскадрилью и разжалован в рядовые. За время пребывания в штрафной эскадрилье совершил восемь боевых вылетов. 27 ноября 1942 года командир дивизии ходатайствовал перед командующим 8-й Воздушной армии об «отчислении Панкратова из штрафной эскадрильи и назначении командиром звена в строевой полк».
Полная драматизма судьба выпала на долю летчика младшего лейтенанта Семена Тимофеевича Хохлушкина. До отправки в штрафную эскадрилью он был заместителем командира авиаэскадрильи 618-го штурмового авиаполка, совершил тридцать три боевых вылета. В штрафную эскадрилью Хохлушкин попал за поломку самолета и «невыполнение боевого задания без уважительной причины». В штрафной эскадрилье зарекомендовал себя дисциплинированным и смелым летчиком, сделал 18 боевых вылетов. В одно время с младшим лейтенантом Халипским на Семена Тимофеевича был оформлен материал об «отчислении из штрафной эскадрильи», но 25 сентября 1942 года при выполнении боевого задания его самолет был поврежден прямым попаданием зенитного снаряда в задний бензобак и загорелся. Летчику пришлось покинуть штурмовик с парашютом над расположением противника.
Он получил сильные ожоги и не смог оказать сопротивление двум немецким автоматчикам, взявшим его в плен. Пленного пилота отвезли для допроса в немецкий штаб. Одновременно с ним туда же был доставлен сбитый над целью летчик-истребитель Елисеев из штрафной эскадрильи 268-й истребительной авиадивизии. Их отвезли в лагерь военнопленных, находившийся в бывшей колхозной конюшне села Карповка. Из-за тяжелых ожогов немцы отправили летчика в госпиталь для русских военнопленных, расположенный в той же Карповке. В госпитале работал единственный врач, также военнопленный. Впрочем, госпиталь – это громко сказано. Медикаментов, кроме ваты и марганцовки, не было. Вся еда – похлебка без хлеба. 29 сентября 1942 года Хохлушкин познакомился с другим раненым – старшим лейтенантом Кузнецовым, они достали гражданскую одежду и в ночь на 30 сентября сбежали из лагеря. После четырехдневных блужданий в немецком тылу беглецы вышли на позиции подразделений советской 64-й армии. Затем в течение трех недель Хохлушкин проходил проверку в контрразведке «Смерш». Уточнив данные о пилоте, контрразведчики направили Хохлушкина в 811-й штурмовой авиаполк, где он был назначен на должность заместителя командира эскадрильи. Семен Тимофеевич достойно воевал и в начале августа 1943 года стал командиром эскадрильи.
В ноябре 1942 года в штрафной эскадрилье штурмовиков 206-й штурмовой авиадивизии осталось всего два летчика. Одним из них был младший лейтенант Ляховский, штурмовик которого в районе цели столкнулся с «Илом» сержанта Шульгина. У самолета Шульгина отвалился хвост, оставшаяся часть машины вместе с кабиной пилота, кувыркаясь, врезалась в землю. Виновником катастрофы сочли Александра Ляховского.
В связи с малочисленностью подразделения штрафников 30 ноября 1942 года командир 206-й штурмовой авиадивизии полковник Срывкин приказал:
«Штрафной эскадрилье летать вместе с 811-м штурмовым авиаполком и эскадрилье быть при 811-м штурмовом авиаполке».
С декабря 1942 года отдельная штрафная эскадрилья в 206-й штурмовой авиадивизии «исчезает», но штрафники какое-то время остаются. Известно, что в мае 1943 года погиб в авиационной катастрофе, по-видимому, последний летчик-штрафник капитан Мамонов….С января по май 1943 года 807-й штурмовой авиаполк, к которому из-за малочисленности личного состава и была прикреплена штрафная эскадрилья, не принимал участия в боевых действиях.
В донесении, адресованном начальнику политотдела 8-й Воздушной армии полковому комиссару Щербине, начальник политотдела 206-й штурмовой авиадивизии старший батальонный комиссар Антонец указывал:
«За время существования штрафной авиаэскадрильи не было замечено ни одного случая трусости со стороны летного состава. Наоборот, все стремились искупить свою вину перед Родиной, проявить доблесть и отвагу»[34].
Это было своеобразное фронтовое братство: лишенные наград и званий солдаты начинали все с «чистого листа». Можно спорить о том, насколько жестокими являются такие исключительные меры дисциплинарного воздействия. Но война сама по себе – жестокая вещь. И к новому статусу штрафников летчики относились по-разному. Кто-то ломался под тяжестью позорного обвинения. А кто-то, как Волин, стискивал зубы, в жестоких воздушных боях подтверждая правильность данной при рождении фамилии.
Выдержки из нормативных документов для летчиков-штрафников холодны, как сталинградский снег, и жестоки, как пулеметный огонь гитлеровцев:
«Летчики-штрафники временно, до истечения срока наказания, лишаются воинских званий и наград. Награды за сбитые самолеты присваиваться не будут. Денежное вознаграждение за сбитые самолеты и боевые вылеты выплачиваться не будут, а срок пребывания в штрафной эскадрилье не будет включен в выслугу для получения нового звания или получения военной пенсии. Увольнение из штрафной истребительной эскадрильи в действующую воинскую часть и возврат наград и звания осуществляется по письменному представлению командира штрафной эскадрильи и комиссара. Ранение при выполнении боевого задания не считается искуплением кровью, и после излечения в госпитале летчик обязан вернуться в штрафную эскадрилью. Согласно приказу генерала Тимофея Тимофеевича Хрюкина, штрафники направляются в штрафную эскадрилью на своих самолетах…»
Мужество летчиков-штрафников заключалось еще и в том, чтобы сохранить человеческие качества, не ожесточиться на зачастую несправедливый приговор и продолжать сражаться. Выстоять и победить!
Глава 12No Pasaran! Viva la France! За победу!
В один из дней майор Волин вылетел с группой истребителей на прикрытие наших войск. Они барражировали в районе Орла, высматривая немецкие бомбардировщики. «Хейнкели» и «юнкерсы» рвались бомбить крупный транспортный узел. «Аэрокобры» уже дважды вылетали на прикрытие и уже успели сбить три «бомбовоза» и одного «мессера» из эскорта ценой одной своей машины. Летчику удалось выброситься с парашютом.
А теперь они барражировали в ожидании еще одного налета. Но вдруг майор Волин получил по рации совершенно другой приказ. С наблюдательного пункта на передовой поступило сообщение о тяжелом воздушном бое. «Мессершмитты» Bf-109G-2 атаковали наши штурмовики. «Яки» прикрытия маневрировали на грани своих возможностей, но проклятые «худые» не отступали.
В эфире стояла сплошная ругань на нескольких языках – обычное дело для воздушного боя. Но Волин с удивлением услышал обрывки фраз не только на немецком, его трудно было перепутать, но и по-испански и по-французски!
– Cover – ataque!
– El objetivo es atacado![35]
– Aller а la courbure!
– J’ai été frappé![36]
Александр, конечно, не был силен в языках. Но для него хорошей школой стала гражданская война в 1936 году, когда Советский Союз встал на сторону республиканцев – против франкистов. Сотни советских людей – летчиков, танкистов, артиллеристов, разведчиков, пехотинцев – пришли на помощь пламенным революционерам. Тогда испанский язык стал языком борцов за правое дело против мирового фашизма.
Мало кто знает, что в составе ВВС Красной Армии воевали не только советские граждане, но и иностранцы. Самым экзотическим авиаподразделением была штурмовая группа на штурмовиках Ил-2. Это были республиканцы-добровольцы, которые ушли из франкистской Испании вместе с советскими военными советниками и солдатами после поражения в гражданской войне в 1936 году. Командовал подразделением сын легендарной Долорес Ибаррури – Рубен. Также была и истребительная республиканская эскадрилья. Испанцы-республиканцы воевали с присущей им горячностью и темпераментом – и полнейшим презрением к смерти! Потери среди них были высокими, но и порученная боевая задача выполнялась полностью, и зачастую – ценой жизни отважных тореадоров.
Но в июле 1942 года советские органы приняли «волевое решение»: группу расформировали и всех летчиков разбросали по различным частям, причем некоторых отправили в партизанские отряды. Перестраховались товарищи чекисты с «политической благонадежностью». Хотя и немудрено: по другую сторону линии фронта против республиканцев воевали в составе люфтваффе пилоты-франкисты.
Но даже несмотря на такую реорганизацию, республиканцы продолжали сражаться. Трое испанцев – Мероньо, Фернандо Бланко и Висенте Бельтран – попали в 960-й истребительный авиаполк, который тогда базировался под Тулой. Полк входил в состав 125-й истребительной авиадивизии под командованием Героя Советского Союза Торопкина. Правда, назвать это подразделение полком можно было только от излишнего оптимизма: на момент прибытия испанцев полк располагал всего двумя самолетами: МиГ-1 и И-16. На них десяток летчиков посменно несли боевое дежурство.
Однако даже в таких условиях испанцы провели несколько результативных боев. Так, в октябре 1942 года Мероньо на МиГ-1 и капитан Ампилогов на И-16 были подняты по тревоге на перехват одиночного разведчика FW-189 «Рамы». В результате Ампилогов пушечной очередью отправляет «Фокке-Вульфа-189» на землю. После приземления Ампилогов в своем отчете отметил действия ведомого, который фактически «загнал» немца под удар ведущего.
На личные сбережения жителей Тулы 23 февраля 1943 года для 960-го истребительного авиаполка были приобретены Ла-5, достаточно для организации одной эскадрильи. Она была названа в честь Александра Чекалина и в ее составе оказались все испанцы,