Когда мы вернулись в комнату, где я оставил Николь, выяснилось, что людей в ней прибавилось. Вот уж кого я не ожидал там увидеть, так это леди Эйленору, причем одну, без Торпа.
Счастье, что, увидев меня, леди Эйленора не кинулась мне на шею — неудобно бы получилось при Николь. Впрочем, старая знакомая вообще посмотрела на меня как на пустое место, даже не кивнув. В наряде, состоявшем из шляпки с небольшой вуалью и синего, с отделкой золотой нитью обтягивающего платья с нескромного размера декольте, Эйленора создавала впечатление, будто прибыла она на светский раут, а не в подземелье Древних. Но несмотря на наряд, Николь она явно проигрывала. Есть все же у некоторых женщин то, что нельзя ни купить, ни позаимствовать, ни создать баснословно дорогими украшениями и нарядами. Это должно быть в крови.
Отвлекшись на миг на наше с Мелвином появление, Эйленора вновь уставилась на Николь. Нет, не как на объект возможных любовных утех — удивительно, но мне встречались и такие женщины. И не с интересом: что, мол, есть в ней такое, чего нет у меня? Когда мужчины уделяют все свое внимание какой-нибудь одной из женщин, остальные чувствуют это тонко. Нет, во взгляде Эйленоры застыло другое, непонятное мне выражение.
— Итак, все в сборе, можно начинать, — заявил вдруг господин Мелвин.
«Начинайте, — мысленно разрешил я. — Чем быстрее начнем, тем скорее закончим. А то кушать очень хочется, а спать — еще больше, дорога на Гаруд оказалась очень трудной. Ну и самое главное — хочется наконец-то узнать, зачем мы вам понадобились?»
— Кто мы такие, вы, вероятно, уже успели догадаться, — продолжил Мелвин.
«Ну не знаю, не знаю. Единственное, что приходит в голову, вы — Орден Спасения, слишком уж все сходится. Слышал я, что существует такой, живо интересующийся всем, что связано с Древними, но в отличие от Коллегии он тайный. Что я знаю о самом Ордене? А что я могу о нем знать, если он тайный? Вероятно, мой навигатор смог бы что-нибудь рассказать, но разговор об Ордене Спасения у нас с ним ни разу не заходил».
— Вы?.. — начал я, обхватил большой палец на левой руке, затем дернул его, как будто пытаясь вырвать, посмотрев при этом на Мелвина вопросительно.
Поговаривают, что этот жест — тайный знак Ордена Спасения и с его помощью состоящие в нем люди узнают друг друга.
После моего жеста все присутствующие посмотрели на меня с таким видом, как будто я сделал что-то не очень приличное, а сам Мелвин даже слегка поморщился. Посмотрели все, кроме Николь, леди Эйленоры и седобородого, любовавшегося большим зеленым камнем в своем перстне.
— Никогда не делайте так больше, Сорингер, — после недолгого молчания произнес Мелвин. — Договорились? — Дождавшись моего утвердительного кивка, он добавил: — Но мысль, в общем-то, верная. Так вот, — продолжил он, почесав мизинцем бровь, отчего лицо его на мгновение приобрело довольно глупое выражение. — Вы, господин Сорингер, нам нужны потому, что полностью нам подходите. Несмотря на молодость, вы уже опытный капитан. Вы смелы, но не до безрассудства, удачливы и к тому же весьма неглупы.
«С последним утверждением, господин Мелвин, позвольте не согласиться. Был бы неглуп — не попал бы из-за своей жадности и слабохарактерности во всю эту историю. Орден — это иерархия, а значит, подчинение, а я больше всего люблю свободу и независимость от чего или кого бы то ни было. Иначе летал бы я сейчас высоко в небесах на кораблях Ост-Зейндской Торговой Компании, меня с моим талантом с руками и ногами оторвали бы. Место магистра Ордена при всех моих талантах и достоинствах, только что перечисленных вами, мне никто не предложит, да и не нужно оно мне, а подчиняться я не люблю».
— Ну и о вашем даре чувствовать ветер забывать не стоит.
«Ну вот, даже они о моем даре знают», — грустно подумал я, и было от чего загрустить. Скоро по всему герцогству пальцем в спину будут указывать — мол, вот он, человек, обладающий даром чувствовать ветер.
— Кстати, господин Сорингер, вас первой заметила, оценила и предложила вашу кандидатуру леди Эйленора.
Мелвин слегка склонил голову в ее сторону, и леди подтвердила его слова коротким кивком, по-прежнему держа на лице выражение холодной учтивости и не отрывая взгляда от Николь.
«Интересно, эта леди всех возможных кандидатов в Орден через свою постель пропускает или только мне так повезло?» — подумал я и на всякий случай тоже кивнул.
— С вами все ясно. Что же касается госпожи Софи-Дениз-Мариэль-Николь-Доминики Соланж… Нам она интересна по той причине, что в ее жилах течет кровь Древних, а это случается очень-очень редко.
С ума сойти! Известие не произвело никакого впечатления ни на меня, ни на саму Николь. У нее по-прежнему оставался такой вид, как будто бы она своими мыслями далеко-далеко отсюда. Что же касается меня…
Я бы предпочел, чтобы Николь оказалась дочерью благородного господина, если уж не самого герцога, так хотя бы какого-нибудь барона. В последнее время я много размышлял и пришел к выводу, что из Николь получится отличная жена. Для меня, конечно же, для кого же еще? Нет, я не из тех мужчин, что женятся, чтобы получить доступ к тому, в чем жена мужу отказать не сможет, но… Но жениться когда-нибудь все равно придется, а Николь устраивает меня во всех отношениях. Вопрос только в том, устраиваю ли ее я?
Это я все к тому, что лучше бы в жилах Николь текла кровь благородных, а не Древних, ведь, женившись на ней, я и сам стал бы таким. У благородных и герб есть, и оружие можно носить любой длины, и обслуживают их везде лучше. Словом, везде одни приятности. Что же касается тех людей, в ком течет кровь Древних…
Поговаривают, что они наделены многими Дарами. В том числе и лечить наложением рук, что, впрочем, бывает и у тех, чья кровь самая обыкновенная. Говорят, что некоторые из них умеют читать мысли. Так, к Николь это точно относиться не может, иначе она вечно с пунцовым лицом, как солнышко на закате перед ненастьем, ходила бы от моих мыслей при взгляде на нее. Или она уже привыкла? А читать по лицу и у меня иногда получается. Например, когда Энди Ансельм врет, глаза у него становятся честные-пречестные!
Еще утверждают, что люди, в чьих жилах имеется толика крови Древних, обладают талантом чувствовать ветер. Но это тоже случается и у обыкновенных людей, живой пример тому я сам. Ну и дикие звери, говорят, таким людям подчиняются, да и не только звери, но и люди. Вот этот дар у Николь есть точно, ведь когда я увидел ее впервые, так оно все и было.
— Скажите, господин Мелвин, — обратился я к нему, — а как вы узнали о том, что у госпожи Соланж кровь Древних? Как вообще об этом можно узнать? Если, конечно, это не страшный секрет.
Мелвин прошелся по комнате, остановился ко мне спиной, а затем резко повернулся. Если он хотел, чтобы я вздрогнул, то, вероятно, жестоко разочаровался. Но голос его излучал одну лишь благожелательность, совсем не так, как было незадолго до этого, когда мы только повстречались.
— На взгляд определить наличие крови Древних невозможно, — начал он. — Древние ничем от нас не отличались. И произошло все в достаточной мере случайно. Если вы знаете об этом знаке, — и Мелвин слегка стукнул ладонью правой руки по оттопыренному большому пальцу левой, — то наверняка должны знать и о том, что наш Орден существует не меньше Коллегии. Правда, с отношением властей нам так не повезло… — Тут он печально улыбнулся. — Так вот, нашим ученым удалось выяснить, что некоторыми вещами и механизмами Древних могут пользоваться только те люди, в чьих жилах имеется хоть малая толика Древней крови.
«Эка удивили! — подумал я. — Об этом известно даже мне, благодаря все тому же Рианелю Брендосу, моему навигатору. Но как вы узнали о наличии той самой толики у Николь?»
— Помните вечер в долине Магнолий, куда вы вместе с госпожой Соланж были приглашены? — неожиданно спросил Мелвин, и мне оставалось только что кивнуть — отлично помню.
Ну-ка, ну-ка! Главенствующий тогда за столом господин Айениаль в мое отсутствие вручил Николь небольшой подарок — цилиндрик в палец толщиной. Если сжать его особенным образом, то из ниоткуда возникает птица с длинным хвостом и ярким, переливающимся всеми цветами радуги оперением. Кружит вокруг тебя, кружит, сверкая красками, но если подставить руку на ее пути, то не почувствуешь ничего, а сама птица пролетит сквозь нее, даже не заметив. Николь очень обрадовалась подарку, наверняка он и сейчас у нее с собой. Правда, у меня вызвать птицу так и не получилось.
«Люк, это же так легко! — возмущалась она. — Достаточно сделать вот так!» И Николь проводила по предмету простым с виду движением. Но сколько я ни старался, все было тщетно. Правда, я сильно и не расстраивался.
Гвен мне рассказывал, что существуют и другие штуки, когда вокруг тебя начинают танцевать красивые полуобнаженные девушки. Вот не научиться вызывать их было бы очень обидно…
Теперь все понятно, ведь согласно словам Мелвина использовать некоторые вещи Древних может только человек, в чьих жилах течет их кровь. А у Николь и многие другие приметы сходятся. Мне вдруг внезапно вспомнился рассказ Рианеля Брендоса о том, что у таких людей в браке с обыкновенными людьми детей может и не быть. А это значит…
Вероятно, на моем лице что-то отразилось, потому что Мелвин участливо поинтересовался:
— Сорингер, что с вами?
Не скажу, что пришедшая в голову мысль стала для меня ударом, но настроение, и без того не самое лучшее, испортила окончательно.
— Все отлично, Мелвин, это я так… Быть может, наконец вы расскажете, зачем вам понадобилась госпожа Соланж, в чьих жилах течет кровь Древних?
Тут слегка кашлянул остававшийся до этого в тени седобородый, и по реакции всех остальных стало понятно, кто здесь главный. Сам же седобородый волшебным образом переменился. До этого я считал, что он один из тех ученых, чья жизнь полностью посвящена изучению наследия Древних. Все они заняты тем, что пишут многотомные трактаты, кем были Древние, откуда взялись и куда исчезли. Ученые собираются, спорят, обсуждают, таскают друг друга за седые бороды, сходятся во мнениях, затем снова расходятся… Словом, живут весело. Кто-то из них существует на пожертвования, у кого-то есть высокие покровители. Говорят, даже герцог содержит несколько таких ученых. А еще они устраивают съезды. Последний такой произошел в самом Дигране, и на нем обсуждался вопрос: почему Древние не строили дорог? Руин о