Сев, как дети, на палочку, он подъехал к царю Ивану Грозному, приговаривая:
– Иванушка, Иванушка, покушай хлеба-соли, а не человеческой крови.
Разгневанный царь приказал опричникам схватить юродивого, но блаженный исчез, скрывшись в толпе.
Встреченный на паперти Троицкого собора Печерским игуменом Корнилием и городским духовенством, Иван Грозный вошел в храм и отстоял молебен.
При выходе из Троицкого собора перед царем снова возник Никола. Он звал Ивана в келью под соборную колокольню. Царь согласился.
В убогой и тесной келье Саллоса на лавке была разостлана чистая скатерть, и на ней лежал огромный кусок сырого мяса.
– Покушай, Иванушка, покушай, – приговаривал Никола, с поклоном угощая царя.
– Я христианин и не ем мяса в пост, – сурово сказал царь.
– Ты делаешь хуже, – заметил ему блаженный, – питаешься плотью и кровью человеческой, забывая не только о посте, но и о Боге.
Закипело на душе у Грозного. Он велел снять колокола с соборной церкви и разграбить ризницу.
Вдруг перед царем явился блж. Никола, по примеру детей сев на палочку
А юродивый сказал ему строго:
– Не трогай нас, прохожий человек, ступай скорее от нас. Если еще помедлишь, то не на чем будет тебе бежать отсюда.
Царь не внял словам блаженного. Он приказал снять колокол у церкви Святой Троицы. В тот же час, по пророчеству святого, пал лучший конь царя.
Устрашенный Иван Грозный поспешил выехать из города и возвратился в Москву.
Блаженный Николай скончался в 1576 году и был погребен в Троицком соборе спасенного им города. Подобной чести удостаивались лишь псковские князья и, впоследствии, архипастыри.
«Хоть люта зима, да сладок рай»О блаженном Максиме Московском
Время не сохранило для нас подробного жизнеописания блаженного Максима. Неизвестно и то, когда именно он родился. Ясно только, что было это около XV века.
О Максиме говорили, что он пренебрег мирскими красотами и не захотел наслаждаться жизнью. Презрев плоть, он радел о душе – и плоть покорилась духу. Он проявлял чудеса терпения и смирения. Его призванием стало юродство ради Христа.
Максим еще в юности оставил отчий дом.
Верный избранному обету, он неизменно шел трудным путем.
– Хоть люта зима, да сладок рай, – говорил он, бегая по улицам Москвы почти нагим, терпеливо перенося все погодные невзгоды. – Оттерпимся, и мы людьми будем; исподволь и сырые дрова загораются. За терпенье даст Бог спасенье.
Время, когда жил блаженный Максим, было бедственным для Руси: то татарское иго, то засуха и голод, то моровая язва. Своим добровольным терпением юродивый учил народ, страдавший поневоле, терпению и самоисправлению.
Он говорил народу:
– Не все по шерсти, иногда и против.
– За дело побьют, – повинись, да пониже поклонись.
– Не плачь битый, плачь небитый.
Купцам и знати Москвы говорил:
– Божница домашня, а совесть продажна.
– По бороде Авраам, а по делам Хам.
– Всяк крестится, да не всяк молится.
– Бог всяку неправду сыщет. Ни Он тебя, ни ты Его не обманешь.
Умер блаженный Максим в 1434 году.
«Не имеем здесь постоянного города, но ищем будущего»О Василии Блаженном
В 1462 году, при великом князе Московском Иване Васильевиче III, у благочестивой четы Якова и Анны, испрошенный у Бога молитвами родился сын Василий.
Родители его долго не имели детей и, подобно праведным Захарию и Елизавете, после продолжительных и усердных молитв были утешены рождением сына.
Он и правда был даром Божиим: Господь избрал его еще до зачатия и освятил до рождения. По преданию, Василий родился на паперти подмосковного Елоховского храма в честь Владимирской иконы Пресвятой Богородицы.
С первых дней жизни Василий предзнаменовал свое особое призвание. Как сказано в предании, он, «вкушая млеко матери из правого сосца, никогда не касался левого, от младенчества шуие (левого. – Сост.) уклонився, знаменуя тем избрание им десные (правые. – Сост.) части добродетели».
Родители Василия были людьми простыми и отдали сына в учение сапожнику. Василий оказался проворным в учебе и быстро освоил ремесло.
Однажды некий купец привез на баржах в Москву хлеб и зашел в мастерскую заказать сапоги.
Купец, шутя, попросил:
– Сделай так, чтобы я не износил обувку и за год.
Василий сказал:
– Сошью такие, что и правда не износишь.
Заказчик ушел, а мастер обратился к ученику с недоуменным вопросом. Василий объяснил, что заказчик даже не обует сапоги, потому что не успеет, – вскоре умрет.
Через несколько дней пророчество сбылось.
В придании же говорится, что Василий «возлюбил Бога и вслед Его пошел, оставив дом отеческий и род свой… В цветущие годы, плоть свою, как врага, возненавидев, он телесное желание загасил холодом Святого Духа. Он украсил себя смиренномудрием и терпением и возненавидел всякое злонравие и зависть, и лукавство. И стал новым человеком…»
Шестнадцати лет Василий, «разорвав узы привычной жизни, как орел, взмахнул легкими крылами и отлетел от мирских печалей». Он оставил дом родителей и удалился для спасения души. Но не в безмолвную пустыню, где, естественно, с меньшими препятствиями мог стремиться к достижению желанной цели. Василий явился в многолюдный царствующий город Москву.
Разорвав привычные узы, Василий отяготил себя другими – с тех пор он не снимал вериг (они долго хранились в Московской Духовной академии).
В Москве Василию негде было преклонить голову. Но это его не смущало.
Живя в многолюдном городе, исполненном постоянных забот и житейских треволнений, блаженный Василий мог сказать о себе словами Апостола: «Не имеем здесь постоянного города, но ищем будущего» (Евр. XIII, 14).
Избрав необычное место для подвижничества, блаженный избрал и необычный путь к горнему Иерусалиму: наставляемый Святым Духом, Василий начал юродствовать.
Благочестивая и просвещенная светом Божественной истины душа, чуждавшаяся прелестей мира, презиравшая его внешние преходящие блага, избрала такой путь спасения, в котором «добродетельное житие» скрывалось под «неблагоприличием». Что ожидало подвижника на этом трудном и скользком пути, как не унижение всякого рода и бесславие, полная нищета и всевозможные страдания?
Здесь необходимо чрезвычайное терпение: с одной стороны – голод, жажда, стужа, зной и все лишения, неразлучные с жизнью скитальца, а с другой – беспрестанные насмешки, поругания, тычки… Все это нужно терпеть безропотно, благодушно, даже с радостью Христа ради. Какое же нужно самоотвержение и самообладание, чтобы, возвысившись над «многоразличными земными потребностями», заглушить самые сокровенные вопли самолюбия и тем всецело служить Богу и спасению ближних?..
Почти нагой (недаром его называли Василием Нагим), блаженный Василий ходил по улицам Москвы, терпеливо перенося всяческие стихийные невзгоды: ни крыши над головой, ни одежки (что зимой, что летом), «зимой от мороза замерзая, летом же зноем опаляем».
– Если люта зима, то сладок рай, – говаривал Василий.
При этом он указывал на пример сорока мучеников, которые ради царствия Божиего насмерть замерзли на льду Севастийского озера, в то время как их соблазняли жарко натопленной баней.
Для Василия, Христа ради юродивого, и сильный мороз оборачивался теплом, а солнечный жар – живительной прохладой. Тело праведника, ограждаемое Божией благодатью, было сильнее и стужи, и огня.
Как первозданный Адам, блаженный Василий без стыда ходил едва не нагим. Василий, отказываясь от одежды, как бы выказывал готовность к Страшному суду, на котором человек предстает таким, каким родился.
Он изнурял тело «постом и бдением, и морозом и теплотой солнечной, и дождевым облаком» и казалось, что он выдерживает больше, чем способно выдержать человеческое естество. Так юродивый сохранял душу свободной от страстей.
Ум блаженного постоянно был занят молитвой и мыслями о Боге. Его внутренний – духовный – взор постоянно был обращен к Богу. А внешне это выражалось в том, что голова Василия всегда была поднята к небу.
При таком исключительном образе жизни у юродивого, разумеется, не было ни друзей, ни близких знакомых. Всем он был чужой; и только в редких случаях пользовался приютом у одной благочестивой вдовы.
Не имея определенного пристанища, обычно он проводил большую часть дня на улицах и площадях среди нищих, калек и вообще среди людей, обиженных, по общественному мнению, судьбой. А большую часть ночи Василий посвящал молитве, удаляясь для этого на паперти московских церквей, где иногда предавался и короткому отдыху.
Время от времени Василия можно было видеть в башне в стене Китай-города, у Варварских ворот. Там он тоже молился в одиночестве. В память о его пребывании это место раньше называлось Васильевским лужком и Васильевским садом. На этом лугу некогда были бражные тюрьмы для исправления пьяниц, которых преследовал закон, позволявший свободно веселиться в корчмах только на Святках и Святой неделе. Блаженный посещал эти злачные места с целью спасти погибавших от пьянства.
Исполненный милосердия, блаженный помогал прежде всего тем, кто стыдился просить милостыню. А ведь он сам нуждался в помощи не меньше других.
Однажды блаженный Василий доставшиеся ему богатые подарки передал купцу-иностранцу. Тот в силу обстоятельств лишился на чужой стороне всего и, хотя три дня уже ничего не ел, не мог обратиться за помощью – ведь он носил хорошую одежду…
Василий осуждал тех, кто подавал милостыню из корысти, кто рассчитывал так получить Божие благословение.
Однажды Василий увидел у Пречистенских ворот нищего. Постояв рядом и присмотревшись, юродивый разглядел в нем беса. Бес, обернувшийся нищим, всем, кто подавал ему милостыню, немедленно помогал в просимом.
Блаженный прогнал беса и тем спас множество душ от соблазна.
В 1521 году, при Василии Ивановиче III, незадолго перед нападением татар на Русь, однажды ночью юродивый Василий перед северными дверями Успенского (в Кремле) собора молился Богу об избавлении сограждан от угрожающей опасности.